– Документы мы приобрели именно по этой причине.

– Хм, – Зарфо шмыгнул своим длинным черным носом. – Посмотрим. Этот второй символ… Ты видишь этот цвет и этот уголок вот здесь? Это значит «взгляд», а другой – «преклонение». Построения фразы я не понимаю, но вот это может означать «невидимость» или «слепоту»…

Так Зарфо еще долго размышлял вслух, толкуя на разные лады каждую идеограмму, каждый цвет и каждый уголок. При этом он иногда случайно обнаруживал смысловое значение, но в большинстве случаев он был вынужден признавать, что точный смысл ему понятен не был.

– Вас изрядно надули, – наконец сделал он вывод. – Я почти уверен, что здесь не упоминаются ни деньги, ни сокровища. Мое мнение таково, что это отчет о торговле. Содержание, насколько я могу в этом разобраться, должно быть следующим: «Я хочу доложить, что условия не изменились». Дальше идет что-то о желаниях, надеждах и взглядах. «В ближайшее время я хочу встретиться с командиром, руководителем нашей группы», – написано дальше, хотя мне совершенно непонятно, что написано между этим. Дальше: «Руководитель не хочет оказывать помощь» или «остается высокомерным». Дальше, кажется, что руководитель постепенно меняется, с ним происходит метаморфоза и он превращается во врага. Во всяком случае, это изменение, но какое, я понять не могу. «Мне нужно больше денег», – это я понимаю совершенно ясно. Далее идет что-то о прибытии чужестранца «большой значимости» Вот это примерно и все.

У Рейта возникло чувство, что при этом Хельссе испытал неимоверное облегчение.

– Разумеется, это не Бог весть какая информация, – произнес Хельссе. – Но ты сделал, конечно все то, что было в твоих силах. Вот тебе твои двадцать секвинов.

– Двадцать секвинов? – возмущено гудел Зарфо Детвайлер. – Мы договаривались на пятьдесят! Как же я смогу купить себе кусочек луга, если меня все постоянно обманывают?

– Почему это ты хочешь за получасовую работу купить сразу же себе луг? Ну, конечно, если уж ты такой жадный…

– Жадный? Нет уж, действительно! В следующий раз ты сам будешь расшифровывать свои бумажки.

– Естественно, я сделаю это, так как твоя помощь все равно была не особенно ценной.

– Тебя обвели вокруг пальца. С сокровищами тебя все равно обманули.

– Кажется, это действительно так. Так что, счастливо оставаться.

Рейт последовал за Зарфо, сказав при этом Хельссе:

– Я останусь здесь, так как хочу еще немного поговорить с этим человеком.

Хельссе это не очень понравилось.

– Нам нужно еще кое-что обсудить. Этого нельзя откладывать, так как лорд Кизанте ждет твоей информации.

– Сегодня после обеда я тебе дам окончательный ответ.

Хельссе коротко кивнул.

– Хорошо, как тебе угодно.

Машина отъехала. Рейт и локар стояли на улице.

– Здесь есть где-нибудь кабачок, где мы могли бы поболтать за бутылкой вина?

– Я локар, – проворчал чернокожий человек, – и я не затуманиваю сознание крепкими напитками. Во всяком случае, до обеда. Но, если тебе этого очень хочется, ты можешь купить мне вкусную сосиску, а может, еще и хорошего сыра…

– С удовольствием.

Зарфо привел его к магазинчику. Рейт заплатил, они взяли каждый свои покупки и сели за столик, стоявший на улице.

– Я удивляюсь, как хорошо ты читаешь идеограммы, – сказал Рейт. – Где ты этому научился?

– В Ао Хидисе. Я работал там подмастерьем у резчика штампов и печатей. Он был гением. Он научил меня распознавать некоторые знаки и понимать разницу в цветах, так как они употребляются иногда в соответствии с общими правилами, а иногда же только исходя из логики или интуиции. Очень сложно отличать значение в зависимости от цветового оттенка. – Зарфо старательно откусил кусок от своей сосиски. – Вонк-люди, и я должен это заметить, не особенно вникают в эту науку. Но как только они начинают подозревать, что кто-нибудь из локаров старательно учит язык вонков, его сразу увольняют. О, это умные люди и они сразу сообразили, что никому нельзя давать уменьшать их роль как посредников между миром вонков и миром людей Странный народ! Красота их женщин подобна черным жемчужинам, но души их ужасны и холодны. Хотя от маленького, невинного флирта они не отказываются.

– Вонки хорошо платят за работу?

– Как можно меньше, как и все остальные. Но при этом мы еще должны идти на уступки. Если возрастут расценки на рабочих, они заведут себе рабов или научат черных или красных – одну или другую расу. И тогда мы потеряли бы работу, а может, вместе с этим, и нашу свободу. Так что, мы жалуемся как можно меньше и ищем, где придется, работу, которая оплачивается лучше, так как в своем ремесле мы достигли определенных вершин.

– Очень вероятно, что йао Хельссе, который был одет в серое и зеленое, будет тебя спрашивать, о чем мы разговаривали. Возможно, при этом он будет предлагать тебе деньги.

Зарфо снова откусил кусок сосиски.

– Конечно, если это будет хорошо оплачено, я скажу то, что ты пожелаешь.

– В таком случае наша беседа состояла из приятных похвал и общих слов, которые нам обоим ничего не дали.

– А как ты себе представляешь оплату?

– Ты можешь потребовать у меня столько же, сколько ты хотел получить с Хельссе. Но что если он предложит тебе больше?

Зарфо вздохнул.

– У тебя очень плохое мнение о локарах. Мы всегда связаны своим словом. Если мы сначала договариваемся о сумме, то всегда остаемся верными договору.

Торговля продолжалась еще некоторое время почти в сердечном духе, и Зарфо согласился, что за сумму в двадцать секвинов он будет молчать так же надежно, как он бережет свой кошелек. После этого указанная сумма поменяла своего владельца.

– А теперь давай ненадолго возвратимся к этим документам вонков. Там речь шла о каком-то руководителе. Как его можно определить?

– Серый цвет указывает на лицо высокого положения или на лицо, находящееся в преимущественном положении и хорошо это понимающее. Все это очень сложно. Когда вонк что-то читает, у него в сознании возникает определенное значение и всплывают соответственные образы, которые отражают все до мелочей. Вонк получает точную умственную картину. В нашем же воображении возникают лишь неопределенные контуры, так как мы не впитали этот язык, и это письмо с молоком матери. К сожалению, больше я тебе рассказать ничего не смогу.

– Ты работаешь в Сеттре?

– И ты это говоришь?! Какой стыд! Обедневший человек в моем возрасте… Но я приближаюсь к своей цели и сразу же, когда я ее достигну, возвращусь в Смарагаш в Локаре, чтобы купить там небольшой луг и наслаждаться молодой женщиной и уютным креслом у огня.

– Ты работал на космических верфях в Ао Хидисе?

– Да, с инструментальной фабрики я перешел на космические верфи, где ремонтировал очистители воздуха, после чего снова устанавливал их на место.

– Значит, механики локаров очень опытные?

– О, это да!

– А некоторые из механиков специализируются на установке оборудования и контрольных приборов, не так ли?

– Ясное дело. И то, и другое – очень сложная работа.

– А много таких механиков переехало в Сеттру?

Зарфо бросил на Рейта оценивающий взгляд:

– Во сколько ты оцениваешь эту информацию?

– Эй, успокой свою жадность. Денег больше нет, но если ты захочешь, я для тебя куплю еще одну сосиску.

– Может быть, чуть попозже. Ну, о механиках. В Смарагаше их есть несколько десятков или даже сотен, которые, проработав старательно всю жизнь, ушли на покой.

– Будут ли они готовы принять участие в одной опасной затее?

– Наверняка. Если опасность не выходит за определенные границы и это обещает большой доход. Что ты конкретно предлагаешь?

Рейт отбросил всякую осторожность.

– Предположим, что кто-то захотел украсть космический корабль вонков и улететь в какое-то неопределенное место – сколько для этого потребовалось бы специалистов и сколько они могут стоить?

К облегчению Рейта Зарфо не был потрясен услышанным. Он задумчиво пережевывал хлеб с сосиской, громко отрыгнул и сказал: