– Но скажите хотя бы, считаете ли вы разумными наши требования или нет? – наседал он.

– Скоро вы все сможете оценить сами, – бесстрастно повторял Эгон.

– А тем временем, значит, мы должны болтаться между небом и землей? – заворчал юный жэмээсовец.

– А почему бы вам не посмотреть на это более мягко? – влезла пышнотелая девица в кофточке, на которой была изображена грустно улыбающаяся кошка. – Мой дедушка тоже был пацификом до тех пор, пока не заделался ярым кошатником.

– Вы же понимаете, должны понимать, что Кадвол не останется в состоянии каменного века до скончания веков? – напирал юноша.

Но тут вмешался Варден Боллиндер, суровый мужчина с лицом, окаймленным черной буйной бородой.

– Если Хранитель не наказывает вас за вашу преступную глупость, то считайте, что для вас и это уже отличные новости, – буркнул он, оглядываясь по сторонам. – Вон еще идут! Скоро я буду чувствовать себя капитаном на восставшем рабовладельческом судне!

– Ба! – воскликнула Клайти Вердженс, которая по привычке расслышала лишь последнюю фразу. – Все это ерунда! Что еще можно ожидать от такого человека, как Варден! Остается только надеяться, что у себя в конторе он, по крайней мере, более вежлив с сотрудниками!

– Да уж стараюсь, – рявкнул Боллиндер.

Клайти, которая в росте и массивности почти не уступала Боллиндеру, живо повернулась к Эгону.

– Меня, кстати, тоже снедает любопытство, – начала она. – Какая нужда привела вас на Штрому да еще с такой загадочной миной? – Клайти всегда лезла напролом.

Эгон устало повторил, что скоро все разъяснится, и она найдет причину его приезда оправданной, а заявление небезынтересным.

Клайти разочаровано хмыкнула, собираясь уже уйти, но вдруг посмотрела на часы и остановилась.

– Разве вы должны выступать не в зале Совета? Похоже, и в самом деле никакой такой особой нужды нет, раз вы до сих пор прохлаждаетесь в таверне.

Эгон тоже глянул на часы.

– Вы совершенно правы, я должен быть в Совете, а потому благодарю за напоминание. – И в сопровождении Боллиндера, Вука и обоих Клаттуков Эгон Тамм переместился в зал, находившийся в восточной части третьего уровня. Задержавшись немного в холле, он издали посмотрел в зал, где уже маленькими группами стояли все наиболее видные представители Штромы. Все были одеты с условной формальностью: длинные черные пиджаки, узкие черные брюки, остроносые черные ботинки.

– Не вижу Джулиана, – заметил Эгон Боллиндеру.

– Джулиан все еще путешествует. Но, думаю, никого не расстроит его отсутствие, если не считать, конечно, Клайти.

И они снова заглянули в зал. Эгон вяло улыбнулся.

– Уэйнесс видела его – или его двойника – на Старой Земле, и вел он себя, мягко говоря, не совсем красиво. Она, во всяком случае, отзывалась о нем весьма дурно.

– Ничего удивительного, и я очень надеюсь, что он на Земле и останется. Я лично был бы только рад этому.

Клайти, тоже уже пришедшая в Зал, солдатским шагом направилась к обоим мужчинам и остановилась рядом с ними.

– Если вы заняты лишь приятным времяпрепровождением, то воспользуюсь своим правом и выражу удовольствие видеть Хранителя в столь добром здравии, хотя и не на месте, где ему давно пора быть. Но если вы обмениваетесь информацией, имеющей общественное значение, то позволю себе вмешаться в вашу беседу.

– Ни то, ни другое, – вежливо увильнул Эгон. – Я только что имел удовольствие говорить о такой безделице, как ваш племянник Джулиан и о его нынешнем местопребывании.

– Джулиан не безделица, а о том, где он сейчас, лучше всего было бы спросить у меня.

Эгон рассмеялся.

– В таком случае вы позволите нам продолжить разговор?

– Давайте не будем тратить время попусту. Скажите – зачем вы здесь?

– Я прибыл, чтобы сделать официальное заявление.

– Но в таком случае вы должны были сначала обсудить его со мной и другими Варденами, дабы мы могли его улучшить нашими мудрыми замечаниями.

– Увы, это время прошло, – вздохнул Эгон. – Вы больше не относитесь к Варденам и не имеете никакого официального статуса.

– Не совсем так! – загремела Клайти. – Я избрана законным порядком и представляю определенную часть населения.

– Вы были избраны населением, которое не имеет права голоса. Единственное, что вы можете сказать, так это, что избраны представителем ЖМС, то есть общественного клуба – не больше. Ежели вы думаете что-то иное, то пребываете в иллюзии.

– Не надо считать ЖМС настолько беззубой организацией, – окрысилась Клайти.

– Возражать не буду, хотя это и не бесспорный факт.

– Какой вздор! У меня есть точные и официальные данные, что и оригинальный грант, и сама Хартия утеряны, так что вы сами вряд ли являетесь легитимной организацией! – в сердцах воскликнула Клайти.

– У вас неверные сведения, – поправил Тамм.

– То есть! ? – поперхнулась Клайти. – Поподробней, пожалуйста!

– Разумеется. Моя дочь Уэйнесс только что возвратилась со Старой Земли и сообщила, что Джулиан теперь имеет в своем личном владении и грант, и Хартию.

Клайти смотрела на Тамма, не веря своим ушам.

– Это точно?

– Абсолютно точно.

– Так это прекрасные новости!

– Я так и думал, что вы отнесетесь к ним именно как к прекрасным. Но это еще не все. Он получил их только после того, как были подписаны новый грант и новая Хартия, которые и действуют на данный момент. На документах Джулиана большими пурпурными буквами проштамповано «НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНО», и стоят теперь эти бумаги, по-моему, один сол или что-то вроде того. – Эгон посмотрел на часы. – Простите, я должен объяснить это и народу Штромы тоже.

Оставив онемевшую от удивления Клайти, Эгон пересек холл и поднялся на трибуну. Зал мгновенно смолк.

– Я постараюсь говорить как можно более кратко, несмотря на то, что мое сообщение будет касаться вещей такой важности, которых вы, может быть, никогда ранее и не слышали, – начал Тамм. – Суть моего сообщения заключается в следующем: отныне Консервация Кадвола регулируется новой Хартией. Новая Хартия основана на старой, но гораздо более определенна и менее двусмысленна. С ее копиями вы можете ознакомиться на столиках в холле.

Как и почему все это произошло? История сложная, долгая, и потому останавливаться на ней сейчас я не буду.

Скажу только вот что: новая Хартия предполагает ряд изменений. Станция Араминта расширяется до площади в пятьсот квадратных миль, ее постоянное население тоже отчасти будет увеличено, но все же ограничено членами Новой Консервации, которые сменят старое Общество натуралистов. Административный аппарат тоже будет расширен и реорганизован, но шесть бюро остаются, равно, как и их функции.

Настоящее население Штромы и Араминты вольно присоединиться к Новой Консервации при условиях полного принятия новых требований. Требования таковы: во-первых, соблюдать положения новой Хартии, во-вторых, переместиться на проживание на Араминту. Разумеется, поначалу возникнут некие неудобства, но со временем каждая семья получит в частное владение дом и землю. Новая Хартия предусматривает, что на Кадволе больше нигде и никогда не будет постоянного человеческого населения, кроме как на Станции Араминта. Несмотря на привычки и удачное расположение, Штрома должна быть оставлена.

Эгон закончил речь и приготовился к вопросам, которые действительно посыпались шквалом. Первым последовал едва ли не панический крик розовощекого молодого человека, уже терзавшего Тамма в таверне:

– А как же йипы?! Вы, что, намерены просто утопить бедняг в море, дабы покончить с их ничего не значащими для вас несчастными жизнями?

– Да, жизнь йипов воистину ужасна, – согласился Тамм. – И мы им поможем. Не жертвуя при этом Консервацией.

– Вы насильно оторвете их от родных домов, увезете на кораблях, как скот?!

– Мы переселим йипов в новые жилища со всем возможным уважением.

– И еще вопрос: предположим, кто-то из нас все-таки останется на Штроме. Вы что, нас тоже будете выгонять силой?