– …но вы, надеюсь, снабдите меня некой суммой из средств Агентства.

Бодвин Вук вздохнул.

– Глауен, я в тебе ошибался. Не смотря на то, что ты выглядишь задумчивым и невинным, что несомненно сводит многих девушек с ума, ты оказывается настоящий шельмец. Пожалуйста, не надо больше пытаться меня провести.

– Сэр, …

Бодвин Вук встал.

– Достаточно. У меня больше нет сомнений в том, что роль Дерзкого Льва тебе по плечу. Вполне возможно, что ты окажешься самым страшным шалопаем из всей этой компании. Ладно, иди.

Глауен, с сотней вопросов, застрявших у него в горле, вышел из кабинета и пошел на занятия в Лицей.

В полдень он уселся за боковой столик на террасе и сделал вид, что читает, а на самом деле стал ожидать появления Вейнесс. Минуты шли, а Вейнесс все не показывалась. Он начал терять терпение. Или его воображение играет с ним злые шутки, или она умышленно избегает его. Но последнее было совершенно нелогичным: с чего бы ей избегать его? Каприз? Пересмотрела свое отношение к Джулиану Бохосту? Невозможно догадаться, что происходит у нее в голове… Но вот она появилась, правда, с двумя подружками. Глауен встал, но она, похоже, не замечая его, направилась к столу в противоположном конце террасы. Когда она уже уселась, она бросила быстрый взгляд в его сторону и слегка помахала ему пальчиками. В конце концов, она его видела!

В мрачном настроении Глауен склонился над книгой, продолжая наблюдать за девушкой из под ресниц. Что-то было не так; что-то изменилось. Что бы это могло быть? Волосы? Все те же свободные темные локоны. Лицо? По-прежнему очаровательное. Одежды… именно! Вместо темной юбки до колен и жакета, которые она привезла с Земли, на ней были бледно голубые брюки араминтского покроя, облегающие на бедрах, свободные ниже колен и серая с бежевым блузка с короткими рукавами и открытым воротом: костюм, который выгодно подчеркивал ее великолепную фигуру.

Глауен принял решение. Если она не хочет присоединиться к нему за его столиком, то он пойдет и сядет за ее… С другой стороны, возможно это именно то, что не надо делать. Чтобы сделал его отец в такой ситуации? Глауен представил себе лицо Шарда, одновременно жесткое и капризное. Шард, решил он, посмеялся бы над этим и продолжил бы чтение книги, предоставив ей самой исправлять ситуацию.

Напротив него на стул плюхнулся Кеди Вук.

– Мне сказали, что ты хочешь присоединиться к Дерзким Львам.

Глауен неторопливо покачал головой.

– Вовсе нет.

– Да? Что это значит? Я услышал это в клетке у стрелянного воробья.

– Это его идея, а не моя.

На лице Кеди появилась озадаченность.

– Что это он еще задумал?

– Спроси у него сам.

Кеди скорчил гримасу.

– С этим старым хрычом не договоришься, тут или будет так, как он сказал, или никак не будет. Я вообще боюсь, что как-нибудь обнаружу его в кабинете сидящим на люстре, при этом он будет одной рукой чесать себе зад, а другой – держать банан.

Глауен ухмыльнулся, но комментировать это предположение не стал.

Кеди уныло осмотрел террасу.

– С ним можно общаться только одним способом. Он очень прост и практичен: не отступай от его приказов ни на йоту и держи свои мысли при себе. В один прекрасный день он поймет, что потерял, но будет уже поздно, и это послужит ему хорошим уроком.

– Это уж точно. Что надо, чтобы стать Дерзким Львом?

– Ничего особенного, – Кеди швырнул на стол пачку бумаг, – Запомни хорошенько Рычалки и Ворчалки; это важно. Затем выучи устав, на тот случай, если кто-то вдруг начнет изображать официальность начнет гонять тебя по Маршу хвоста.

– И это все?

– Просто побольше занимайся спортом, чтобы демонстрировать свою львиную натуру.

Глауен просмотрел бумаги.

– В что означает: Агрольё, агрольё, агрольё?

– Это одно из основных рычаний.

Глауен отложил бумаги в сторону.

– Это же идиотизм.

– Конечно! – Кеди широко улыбнулся. – Но когда идешь с бочонком пива по пляжу и порыкиваешь, это смотрится! Убедись, что запомнил все правильно.

– Зачем стараться. Арлес этого не допустит.

– Об Арлесе не беспокойся; завтра вечером он пойдет на уроки грима в Лицей. Повелитель когтей – а это Утер – соберет экстренное собрание, и мы тебя примем. Все очень просто.

– Арлесу это не понравится.

– Я это знаю, – важно заявил Кеди. – Мне это не нравится, но мы получили приказ. Арлес должен научиться переживать маленькие неприятности. Так завтра вечером в Логове.

Кеди пошел по своим делам. Глауен посмотрел в ту сторону, где сидела Вейнесс и обнаружил, что она уже покинула террасу.

Вечером Глауен пытался сосредоточиться на важных делах, но в конце концов вскочил на ноги, подбежал к телефону и позвонил в Речной домик.

– Это Глауен.

Голос Вейнесс звучал вежливо и дружески.

– В тот же момент, как только я услышала звонок, то сразу поняла, что это ты! Настоящая телепатия!

– А может беспокойство?

– Ну, может немножко и беспокойство, – беспечно согласилась она, – Но не надо, пожалуйста, быть со мной таким строгим.

– Ты занята?

– Не больше, чем обычно. А почему ты спрашиваешь?

– Можно мне навестить тебя?

– Здесь? В Речном домике?

– Естественно. А где же еще?

На ближайшие три секунды затянулась пауза, затем последовал ответ с нотками сомнения.

– Будет очень мило с твоей стороны. Однако…

Глауен ждал, но молчание продолжалось. Наконец, он бесстрастно сказал:

– Хорошо. Я не поеду.

– Я даже не знаю, как тебе это объяснить…, – сказала Вейнесс, – разве что перечислить чистые факты. Если хочешь, можешь приезжать. Но как только ты уедешь, мне предстоит очередной серьезный разговор с моей матерью.

– Очередной?

– После того, как я вернулась домой с нашей морской прогулки, я совершила ошибку и сказала ей, что это был замечательный день и ты мне нравишься.

– А ей я не нравлюсь?

– Нет, дело не в этом. Она убеждена, что с моей стороны очень непрактично встречаться с тобой за исключением самых официальных и совершенно не личных поводов. Все остальное, сказала она, может завести неизвестно куда, и она поражена, почему у меня не хватает проницательности увидеть это самой. На это я могла ей ответить, что я тоже этим поражена. Тогда она перешла к аналитике. Она задала риторический вопрос: допустим, что наши встречи будут продолжаться и мы окажемся настолько глупы, что даже поженимся? Избавив меня от умственных усилий она сама ответила на этот вопрос. Это превратится в трагедию, сказала мама. Где мы будем жить? На Штроме? Нереально. Ты окажешься рыбой вынутой из воды. В Доме Клаттуков? Тогда тоже самое можно будет сказать про меня, – Вейнесс тихо усмехнулась, – Конечно, она во всем права, я не могла с ней спорить. Затем она задала вопрос, который я и сама постоянно задаю себе: как я собираюсь жить? Но в отличие от меня, у нее и на него был ответ.

– И его имя Джулиан.

– Я узнала, что это счастливый случай, который может подвернуться только раз в жизни. Я сказала ей, что я еще не задумываюсь о таких вещах. Она объяснила мне, что у времени есть свойство проскакивать мимо, и не успеешь сообразить, а ты уже старая, высохшая и у тебе постоянно болит спина, и где тогда счастливые случаи? Меня это расстроило и утомило. Сегодня я к такому не готова, поэтому думаю, тебе лучше не приезжать.

– Это значит, что завтра тоже не стоит, да и в другие вечера тоже?

– Похоже на это, правда? – Вейнесс опять рассмеялась, но ее голос звучал отнюдь не весело. – Я подумаю об этом. Я не слишком-то покорна, но пока я не хочу очередных ужасных дискуссий с матерью, тем более, что она может оказаться права.

– Ну, как хочешь.

– Глауен! Ты на меня обиделся!

– Даже не знаю, что и подумать. Ко всему прочему, я нынче должен превратиться в Дерзкого Льва, и очень бы хотел, чтобы Бодвин Вук выучил бы вместо меня все эти Рычалки и Ворчалки.

Вейнесс постаралась, чтобы в ее голосе прозвучали нотки сочувствия, но особого успеха в этом не достигла.