"Так они нам сказали", пожал плечами Колокольцев. "Если подумать, они пожалуй и не имели особого выбора. Прошло два месяца от первого инцидента, а расстояние от Новой Тосканы до Мантикоры всего 3 недели. Невозможно было не допустить утечки информации в их новостные сети после того как Бинг позволил взорвать себя." Глаза Раджампета сверкнули в гневе, но Колокольцев не обратил на это внимания. "Они наверное полагали, что не смогут удержать в тайне случившееся, так что решили опубликовать свою версию событий, особенно для своего народа."
"Так ублюдки действительно загнали нас в угол," прорычал Раджампет."Если они нарываются, да ещё и орут об этом на всю галактику, нам ничего не остаётся, кроме как вломить им на всю катушку."
"Подожди, Раджани!" резко сказал Абруцци. Адимрал уставился на него, но Абруцци не отвёл взгляда. "Мы не имеем ни малейшего понятия как именно они представили себя в это ситуации. Пока мы по крайней мере не узнаем этого, мы не можем выработать наш ответ. И поверь мне, мы должны обращаться с этой ситуацией очень — очень осторожно."
"Почему?" вспыхнул Раджампет.
"Потому что правда в том, что это твой идиот — адмирал был не прав, по крайней мере в первый раз," холодно ответил Абруцци, не отводя взгляда от адмирала. "Мы не можем обсуждать это на их условиях не признавая этого. И если общественное мнение решит, что это мы были не правы, а они правы, если мы сработаем чуть-чуть не правильно в этой ситуации, все проблемы, которые мы имеем из-за Технодайн и Моники будут выглядеть как бой на подушках."
"Чему быть, того не миновать", отрезал Реджампет.
"Вы ведь помните, что согласно Конституции, каждая система — член Лиги, имеет право вето?" спросил Абруцци. Раджампет уставился на него, но Абруцци пожал плечами. "Если у нас есть необходимость формального объявления войны, не считаете ли вы, что было бы не плохо, если бы никто — например, Беовульф, — не воспользовался этим правом?"
"Мы не нуждаемся в никаких дурацких объявлениях войны! Это чистой воды самооборона, ответ на атаку кораблей и военнослужащих, и юридическая трактовка статьи 7 всегда давала Флоту право отвечать на такого рода атаки со всей необходимой силой."
Колокольцев хотел ответить на это заявление, но потом остановился. Раджампет был прав насчёт судебной интерпретации статьи 7 Конституции Лиги… во всяком случае в историческом контексте. Третья часть указанной статьи была специально разработана, что бы разрешить ФСЛ отреагировать на чрезвычайные ситуации, не ожидая недели и месяцы на согласование ситуации со столицей и громоздкий политический механизм формального объявления войны. Однако, составители Конституции не предусматривали карт — бланш, и если Раджампет хотел фактически отправить флот на войну — например мобилизуя дополнительные супердредноуты из Резерва — кто — нибудь мог решить что ему всё-же необходимо разрешение, в виде формального объявления войны. Правда, найдутся и те, кто поддержит точку зрения Раджампета.
И в таком случае мы столкнёмся ещё и с конституционным кризисом в дополнение к военному, мрачно подумал Колокольцев. Чудесно.
Он удивлялся, что многие из его коллег потеряли связь с реальностью встретившись с серьёзной проблемой. Если Раджампет будет способен быстро уничтожить Мантикору, это скорее всего исправит положение, и буря пройдёт мимо, как и многие другие за долгую историю Лиги. Но если Флот не сможет быстро сокрушить Мантикору, если этот процесс будет сопровождаться бойней, никакая даже самая громкая конечная победа не сможет уберечь бюрократическую систему Лиги от череды сотрясений.
Он подозревал, что Абруцци, как никто другой, должен был понимать насколько опасным может обернуться вся эта ситуация. Водославская вероятно тоже, хотя в её случае трудно было говорить с уверенностью. Раджампет, очевидно, не думал настолько далеко вперёд, а на счёт МакАртни и Квортермейна, Колокольцев не мог быть уверен что они способны видеть дальше сиюминутных последствий для их собственных министерств.
"Я согласен с Вами насчёт исторической интерпретации статьи 7, Раджани," в конце концов сказал он вслух. "Хотя, я бы вам посоветовал, проконсультироваться у Брагвен насчёт прецедентов. И убедиться что все её люди в Юстиции согласны с вами."
"Разумеется я посоветуюсь с ней," ответил Раджампет более спокойно. "Хотя, в то же время я уверен, что я имею полномочия реагировать на угрозу путям принятия разумных военных предосторожностей." Он тонко улыбнулся. "И никто не отменял старую поговорку, что лучшая защита — это нападение."
"Возможно, так и есть," сказал Абруцци. "И я даже соглашусь, что, обычно, извиниться потом проще, чем добиваться разрешения теперь. Но я так же хотел заметить, что эта ситуация далека от определения "обычная". И если вы собираетесь представить всё это Ассамблее таким образом, что бы некоторые из её членов не начали делать запросы и требовать проведения всевозможных слушаний, мы должны осторожно подготовить почву для этого. Вы знаете, что некоторые люди там считают что это они должны быть во главе, и могут воспользоваться этой ситуацией, что бы попробовать. Пока у них нет сильной общественной поддержки, они не смогут многого добиться — вся инерция системы против них. Но если мы хотим лишить их общественной поддержки, мы должны показать всем что мы не только имеем право, но и правы в этой конкретной ситуации."
"Несмотря на то, что вы сказали о моём "идиоте-адмирале?" гнев шипел в голосе Раджампета.
"Если прилагательное оскорбляет Вас, мне жаль." Абруцци явно не приложил много усилий для придания своему голосу откровенности. "Но на самом деле он был не прав."
"И как тогда, вы собираетесь обеспечить "общественную поддержку" если мы раскатаем Манти так, как они заслуживают?" усмехнулся Раджампет.
"Мы соврём." пожал плечами Абруцци. "В этом нет ничего такого, что бы мы не делали раньше. И в конце-концов, правда это то, что говорит победитель. Но для того, что бы эффективно опровергнуть версию Манти, я должен знать о том, что происходило на самом деле. И мы не должны предпринимать никаких военных действий пока я не буду иметь возможность сделать подготовительную работу."
"Подготовительную работу." В этот раз улыбка Раджампета была более сдержанной. Тогда он резко фыркнул. "Хорошо. Делайте свою "подготовительную работу". В конце концов, это мои супердредноуты её закончат."
Абруцци хотел что-то ответить, но Омусуп Квортермейн перебила его.
"Давайте не увлекаться," сказала она. Остальные посмотрели на неё, и она пожала плечами. "Независимо от того что случилось, давайте не будем считать, что мы должны немедленно ответить силой. Вы, Иннокентий, сказали, что они не исключают дипломатического урегулирования ситуации. Конечно, я уверенна, что дипломатическое урегулирование, которое они предполагают, это наши извинения и предложение компенсаций. Но что если нам представить себя на их месте? Даже Манти могут сделать те же вычисления, которые нам привел только что Раджани. Они должны знать, что если дело дойдёт до драки, любой качественное преимущество, которым они обладают, не сможет превзойти наше количественное. Что если мы скажем что возмущены их своеволием и односторонней эскалацией конфликта, до получения нашего ответа? Что если мы заявим, что возлагаем на них ответственность за всё дальнейшее кровопролитие в Новой Тоскане, независимо от того как Бинг ответил на их ультиматум? И потребуем от них извинений и компенсаций под угрозой объявления войны и уничтожения их "Звёздной империи"?"
"Вы имеете в виду, что мы можем отлупить их за столом переговоров, потребовать достаточно за то что бы оставить их живыми, что бы быть уверенными в том, что никто другой не будет так же глуп, что бы попытаться провернуть с нами такой же трюк." Задумчиво проговорил Абруцци.
