— Жаль, что мы не смогли показать этой дряни, кто из нас чего стоит на самом деле, — зло вымолвил Амфарон, стрельнув в Райгара ненавидящим взглядом, однако стоящая рядом Брэннета взяла создателя магии под руку и что-то настойчиво зашептала ему на ухо, время от времени кивая в сторону Незабвенного. Однако Райгар предпочел не идти на обострение конфликта, а лишь с сожалением покачал головой, не сводя глаз с Брэннеты и Амфарона.

Брэннета снова взглянула на Незабвенного, после чего отвернулась и почти тотчас исчезла вместе с Амфароном, однако тот в самый последний момент все же не удержался и выкрикнул:

— Ты не достоин быть среди нас! Разве можешь ты все еще считать себя богом?

Брови Райгара сошлись над переносицей, глаза превратились в пару пылающих щелок, и все же он сумел удержать себя в руках. Да, Амфарон пытался сорвать на нем злость, но пусть так и будет — слова облегчают боль.

Оставшиеся в зале молча смотрели на Незабвенного, предоставляя ему самому возможность продолжить разговор. Какое-то время Райгар переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять, как относятся к нему присутствующие. Причины ссоры уже были известны всем, но пока что в открытую его не поддержал никто. Впрочем, как и не выступил против. Райгару отчего-то казалось, что боги не примут ничью сторону, предоставив решение этого вопроса времени. Незабвенный не винил их, и все же ему было тяжело. Боги, начиная с Имиронга и заканчивая Орнеллой, должны были понять, что за все содеянное ими рано или поздно придется отвечать. Что мир этот гораздо более хрупок, чем может показаться на первый взгляд, и не потерпит ошибок…

— Не бери в голову, — нарушил молчание Имиронг. — Ведь все уже кончилось, пусть даже и не так, как того хотелось всем нам.

Райгар кивнул, лицо его разгладилось, приняв спокойное выражение. Повернув голову, он внимательно посмотрел Летнему богу в глаза, полные пляшущих искр, и едва заметно улыбнулся:

— Ты прав, Имиронг… Наверное, даже лучше, что этот осколок не достался ни драконам, ни мне. Я не хотел оставлять его в нижних мирах, но пока он укрыт куда надежнее, чем если бы его хранили все созданные нами твари. Возможно, когда-нибудь настанет день, когда мне придется вновь вспомнить об этой частице нашего Дара, но это произойдет не скоро. Очень не скоро. В том мире успеет измениться многое, и пройдет не одна сотня, а может, и тысяча лет… Но что значит время?

— Так ты все еще не оставил надежду собрать весь наш Дар воедино? — поинтересовался Ньёрмон, с любопытством взглянув на Райгара.

— Собрать воедино? — пожал плечами бог, приняв на поднятые вверх руки материализовавшийся над ним шлем и водрузив его на голову. — Все это занятно, Ньёрмон, но, сказать по правде, теперь меня это мало интересует. Я хочу создать свой собственный мир. Мир, где будет всего лишь один Хозяин и где я смогу делать то, что считаю нужным. Рано или поздно нам придется разойтись… Я понимаю, что пока у меня недостаточно сил для осуществления задуманного, но я не собираюсь убивать из-за этого свою мечту. И пока я здесь, я буду следить за всеми вами, буду хранить вас от ваших же ошибок. А что касается Пламенеющего Шара… Пока еще он не воссоединен и рано говорить о будущем, но мне бы не хотелось, чтобы созданный нами Дар стал проклятием и погубил нижние миры. Твари, населяющие их, тоже имеют право на жизнь, но мы должны приглядывать за ними. Приглядывать хотя бы до тех пор, пока они не научатся жить самостоятельно.

С этими словами Райгар едва заметно склонил голову. Плащ его, словно сам собой, распахнулся, будто бы разом превратившись в огромные черные, отливающие синевой крылья, вознесшие бога вверх. Он поднимался медленно и словно нехотя, и каждый из присутствующих чувствовал на себе его тяжелый и все понимающий взгляд.

Свод хрустального купола заколебался и расступился, явив взору скрытое за ним черное звездное небо, сияющее едва ли не ярче стен зала. Райгар, запрокинув голову и раскинув руки, засмеялся. В льющемся со всех сторон свете его серебряная кольчуга заблестела, заставив богов невольно сощуриться и отвести глаза, а когда они вновь глянули вверх — Незабвенный исчез. Хрустальный свод вновь был цел, и ничто уже не напоминало о том, что Райгар покинул своих собратьев.

— Неужели он прав? — пробормотал Имиронг, посмотрев на Каниоса. Однако бог Неба не услышал этих слов. Он молчаливо стоял и не отрываясь смотрел на туманное облачко, все еще лежащее на его ладонях. Оно едва ощутимо покалывало пальцы и слабо светилось все тем же зеленоватым светом, что и созданный когда-то Дар.

А среди переплетений расплывающихся туманных нитей Каниос провидел будущее… Во всяком случае, ему очень хотелось на это надеяться, ибо даже богам не дано знать всего.

Какое-то время сияющий хрустальный купол был все еще виден, но его вскоре полностью затянул голубоватый туман, и уже ничто не напоминало о той величественной и прекрасной картине, которую лицезрели десятки людей. Лишь темно-синие с фиолетовым отливом сполохи изредка пробегали по нижнему краю клубящегося над головами едва заметно светящегося марева. Потом облако начало тускнеть и истаивать, становясь сначала сероватым, а там и вовсе прозрачным. Посетителям таверны на какой-то краткий миг вновь пригрезился огромный двуручный меч, вращающийся на месте призрачного волшебного облака, однако и он исчез, обернувшись черным посохом Сказителя, который медленно спустился вниз прямо в подставленную стариком ладонь. Сухонькая рука крепко стиснула едва заметно светящееся дерево, заставляя его окончательно угаснуть. Драконыш на плече Сказителя встрепенулся и, расправив крылья, Поднялся в воздух, сверкая радужными глазами и зеленовато-красной чешуей. Описав над залом широкий круг, он вернулся к старику и опустился на перекладину посоха, обвившись вокруг нее и прильнув к дереву всем телом. Сказитель нежно погладил змея между крыльями и обвел взглядом притихших людей, однако ни один человек не смотрел на него. Даже Райфе и тот, казалось, напрочь позабыл о присутствии старика, хотя и сидел совсем рядом. Все взгляды были устремлены вверх — туда, где еще недавно разворачивались грандиозные картины, навеянные Сказителем. Каждому из собравшихся в таверне казалось, что он все еще видит лица давно почивающих в могилах людей, кружащиеся над головой в безумном водовороте событий, и никто не желал, не мог заставить себя поверить в то, что все это лишь морок, стариком наведенный.

Свечи давно прогорели — некому было их заменить, да теперь уже и незачем. В окна бил свет только что взошедшего солнца, расцвечивая все предметы желтизной. Видимый в одном из окон королевский замок величественной громадой вздымался над городом, блистая в солнечных лучах, но даже он не мог затмить тех видений, что расплывались под потолком в течение всей этой долгой и завораживающей ночи.

Райфе пришел в себя первым, хотя был потрясен настолько, что далеко не сразу смог заговорить, глядя на Сказителя благоговейным взглядом. А тот, несколько грустно посмеиваясь, поглаживал резного драконыша, вновь застывшего и слившегося с перекладиной посоха. Хозяин харчевни, медленно поднявшись из-за стола, поклонился старику в пояс, глаза его светились благодарностью.

— Спасибо тебе, Сказитель, — прерывающимся от волнения голосом вымолвил Райфе. — Благодарю тебя от всех нас за твой подарок.

Райфе не лукавил: рассказанная стариком легенда потрясла его до глубины души. Хозяину харчевни многое приходилось слышать о Сказителях, но он и не думал, что ему когда-нибудь придется пережить нечто подобное. Только теперь Райфе осознал, что «Сказитель» — это не просто имя, подаренное подобным людям самой жизнью. Старик — сам легенда, ожившая и сошедшая со страниц древних книг на эту землю, явившаяся в поднебесный мир, чтобы одарить его тайной и неведомой красотой, чтобы нарушать устоявшийся веками порядок, разрывая его разноцветием историй, то ли и вправду случившихся когда-то, то ли исторгнутых безбрежной фантазией Сказителя. Где правда здесь, а где вымысел — разве отличишь теперь? Райфе готов был поверить, что старик собственными глазами видел все то, о чем поведал собравшимся в харчевне этой ночью, хотя подобное и казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой.