4. ЦАРИЦА СМЕРТЬ Ясен день. В небесном крове Синь прозрачна и чиста. Но не жаждут славословий Воспаленные уста. Вот затмился свод лазурный, И, с полей взвивая прах, Кто-то мчится, бледно-бурный, В омраченных небесах. Опоясан черной мглою, Кто-то дышит тяжело, Тяжко зыблет над землею Исполинское крыло. И дрожа душой смущенной, Внемлет стихнувшая твердь. Это твой полет священный, Это ты, — Царица Смерть! О, развей твой бледный свиток Ниспровергнутым в пыли! Дай испить святой напиток Всем рожденным на земли. Пусть, ликуя, мы, как дети, Обретем твой правый суд, Да последние на свете Дни земные протекут! И тот мир, что в долгой смене Ненавидел и страдал, На пороге вечной сени Встретит радостно фиал. ИСКАТЕЛЬ
Я мчался по волнам морским. Громады вставали кругом. И пена, и брызги, как дым, Сливались зловещим кольцом. Я крался по чаще лесов, Во мраке сплетенных ветвей, И слышал томительный зов, Протяжные стоны зверей. Я был на излучинах гор, И тучи клубились у ног. Я видел безмерный простор И солнца лазурный чертог. Я шел по безлюдью степей, В безбрежности мертвых песков И видел скелеты людей И храмы умерших богов. Я слышал во мраке ночном, Как мерно дышал океан, Лаская скалистый излом, Прибрежье неведомых стран. Но в вихре сплетений земных, В изменчивой смене годов, Ловил я зарницы иных, Еще неразгаданных снов. ГОЛОС НОЧИ Ветер воет за окном О нездешнем, об ином. Полночь! Полночь! Ночь глухая! Слышу твой беззвучный крик. Крик о том, чего не знает и не выразит язык, Вижу бездны… Вижу скалы… Вижу клочья облаков, Слышу дальние раскаты умирающих громов. Вижу море… Пляска шквала… Между скал кипит бурун, В белой пене тонут мачты опрокинувшихся шкун. Вижу мертвую пустыню. Слышу ветра злобный шум. В дымно-траурной одежде мчится бешеный самум. Вижу полюсь… Дремлет царство изумрудных вечных льдов. Лунный луч дробит узоры на кристальности снегов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я один… О, ночь глухая! Слышу твой стоустый крик, Крик о том, чего не знает и не выразит язык. ЛИДИИ Когда-то бездною надмирной, В толпе кочующих светил, Нас вместе влек поток эфирный И ровный взмах пушистых крыл. Отторгнут сумрачною властью, Я жизни дольней отдан в плен, Но образ твой могучей страстью В душе навек запечатлен. И много лет в тоске напрасной И в плеске волн, и в шуме нив Ловил я тихий и неясный Твой ускользающий призыв. К случайным встречам равнодушны, Заветной верные мечте, Сошлись мы, жребию послушны, На роком скованной мете. Опять я твой. И мнится, снова В толпе кочующих светил, В волнах потока голубого Несет нас лет струистых крыл. КРОВЬ В тающем сумраке пропасти черной Вьется кровавый ручей, Вьется лениво, струею покорной, В нем отражаются цепью узорной Отсветы бледных лучей. В мерном паденье струи неустанной, В шепоте мертвой волны, Прошлое близится, близится странно, Снова живет — и уходит обманно В тайну безвестной страны. Медленно тянутся в сумраке мглистом, Дышат, белея, цветы, Грезят, отравлены скорбью о чистом, Грезят и видят в сиянье лучистом Радостный сон красоты. НЕ ГОВОРИ Не говори, что я устал, Не то железными руками Я гряну скалы над скалами И брызнут вверх осколки скал. Не говори, что я устал. Не говори, что я страдал. Иначе мой победный хохот, Как моря бешеного грохот, Вселенной сдвинет пьедестал. Не говори, что я страдал. Не говори, что я любил. Не то кощунственною ложью Я окровавлю правду Божью, Любовь, которой мир служил. Не говори, что я любил. Не говори, что я умру, Не то я смерть низвергну с трона, Гремя, покатится корона, Пято́й во прах ее сотру. Не говори, что я умру. |