СОН ВИТЯЗЯ Елене Батуевой Ярко рдеют угли кровью, Сумрак льется из окон, К золотому изголовью Меч заветный прислонен. И над ложем наклоненный, Сон могучего храня, Тихо веет стяг червленый В красных отблесках огня. И герой в тревожной дреме Разметался тяжело, И нахмурилось в истоме Богатырское чело. Темный сон зловеще дышит, Над победной головой, Грезы черные колышет Тканью сумрачно-живой. Видит… Рьяно мчатся кони С диким ржаньем вдоль полей, Тяжкий меч звенит о брони, Бранный клич гремит грозней… Видит… Мертвая равнина… Кто там спит, копьем сражен?.. Взор застывший исполина Прямо в небо устремлен. В чьем окне не гаснут свечи?.. Плачет бледная краса, И на мраморные плечи Пала черная коса. Тихо рдеют угли кровью. Рвется сумрак из окон. К золотому изголовью Меч заветный прислонен. Я ЗНАЮ ОДИН
Немая тень легла на землю, В тумане город потонул, В дремоте тяжкой смутно внемлю Далекой жизни чуждый гул. Но только ночь на тверди синей Свой звездный свиток развернет, Ночной торжественной пустыней Свершаю медленный полет. Я вижу, взор склоняя долу, Как по затихнувшим лугам Навстречу горнему престолу Клубится бледный фимиам. И слиты в таинстве моленья Дыханья неба и земли, Как будто росы примиренья На мир усталый снизошли. Но в сонмах звезд, другим неведом, Мне ясен горестный узор. Полночный бархат ярким следом Прорезал красный метеор… Пусть в бриллиантовой порфире Горит заоблачный чертог! Но я один лишь знаю в мире, Что умер Бог. ДВА ЛИКА Грозны вопли непогоды, Стонет бешеный прибой. Я вхожу в святые своды С омраченною душой. Благ и кроток лик Мадонны В мягком отсвете лампад. Еле видимы, колонны, Затененные, стоят. Я печальный. Я усталый. Чую, — тайна снизошла. Нежно льется сумрак алый В грань узорного стекла. Я стою, скрестивши руки, И с поникшей головой. Отчего ж иные звуки Снова властны надо мной? И привычною мечтою Я лечу в далекий храм, Где недвижною волною Стынет черный фимиам. Ряд светильников багровых Зыблет огненный язык, И в дыму лампад лиловых Еле виден темный Лик… Там паду на хладный камень, Весь дрожа, простертый ниц. Знаю, вспыхнет бледный пламень Из-под дрогнувших ресниц. В миг падет покров туманный, И воспрянет в блеске сфер Красотою несказанной Осиянный Люцифер. Благ и кроток лик Мадонны В мягком отсвете лампад. Еле видимы, колонны, Затененные, стоят. К ЖИВОЙ «Сила пара и электричества — ничто перед бешеной силой отточенной воли». Из одного разговора «Пускай холодною землею засыпан я…». Лермонтов Я в могиле схоронен, Обо мне справляют тризны, Но несет мне вещий звон Зов покинутой отчизны. И когда под шум дерёв Надо мной звучат молитвы, Я ищу в обрывках слов Бред любви иль грохот битвы. Слышу, — вновь в душе моей Грозный вихрь летит по струнам, И опять в дыму страстей Стал я пламенным и юным. Дрогнут крылья за спиной… Тайный холод в сердце канет. Неподвижною волной Ночь грозящая настанет. Я лечу вперед, вперед, Над безмолвною землею, И за мной змеится след Серебристой чешуею. То, что было, не прошло. Все покорно воле смелой… Сквозь узорное стекло Смутно виден полог белый… Я прильну к устам твоим, Опьяненный алой кровью, Ночь пройдет, пройдет, как дым Между пыткой и любовью. Истомишься до утра Дрожью огненных объятий… Чу!.. Петух… Лететь пора Мне в обитель мертвых братий. Вновь глубоко под землей Я лежу. Сомкнуты вежды. Сосны шепчут надо мной Сказку белую надежды. И когда под шум дерёв Надо мной поют молитвы, Я ловлю в узорах слов Бред любви иль грохот битвы. |
