грустя. был весь февраль весной, а
все зимой случилось, и ночь из
рукавов
непризрачно
светилась
16
вошли в даль, а там уже все дни настали. и
оттуда успела мысль сюда прискакать — от хро
моты до брудершафта.
1-й: сказал впервые обещая.
2-й: здесь ночь не медленно большая.
3-й: здесь ночь немедленно большая.
он: все образы тускнеют от доски. а мы?
она: здесь двое, а стены думают что тени с
нами.
он: тогда о старом вечере о странном тот
воздух раскаленный напевал, одна или
две строки — всего о небе красном.
она: вот рана: днем она мерцает, а ночью —
отдаленнее звезды.
он: о всяком случае я вспоминал: он так и
назывался, отдельно от других — где дождь
был пленным сном.
1-й: сном или днем?
он: какая-то попытка разбить чугун о строки
о буквы занимательную тень. всегда не
сам всегда не свой, я дюжину измерил не
шагами.
она: вот облако: оно заключает в себе дожди
и молнии и грозовые времена. когда же
гром случится?
он: о поцелуй споткнулись небеса.
она: вчера из плена холод возвращался: когда
весна называлась по-всякому.
в железо пальцы не сгибались,
сверкали слезы на штыках
и беспредельно улыбались
деля на части этот страх.
он: тогда же или чуть раньше позже — не пом
нит кровь куда она стремилась —
я отозвал и отозвались
времен чужие облака.
гроза сквозь молнии скиталась, где
впредь не двигалась река
17
светлеет ночь и отвергает
лучи старинной темноты.
1-й: не помните ли вы, какой сегодня случай?
мне мысли снятся наяву. одна из них бе
жит наверх, собой небрежно хороша.
2-й: откуда столь первый голос? звучит как
воздух в ноябре.
3-й: кругом огня былые звуки.
4-й: вы слышите, маркиза? я бы слышал, да
ведь нечего слышать.
маркиза: вот зеркало: меня притягивает мною,
какой-то истиной иною. люблю два ве
ка: XVII и XXXI-й.
4-й: мне нравятся века, Людовики и многое
другое. особенно семнадцатый Людовик
и XXXI-й.
маркиза: от фонарей и эшафотов
струится свет во все века. мне не
забыть такое фото: луна опять
без парика.
1-й: луна в объятьях старика.
2-й: толпа, узнав, что день без цвета, про
зрачно вымерла в тот
миг.
3-й: и все это длилось, и слов сменило ровно
столько
18
весь день молчал, вдруг ночь настала,
она была едва-едва. и мне казаться пе
рестало что нас не только и не два.
откуда-то вселенная взялась и стала
круглой становиться. ну — думаю — ко
нец! а он то есть я себе давал отвагу
сердцем и кулаком железным: стук!
она подумала что это варвар и даже
мысль от свечки отвела.
но было поздно страхи одевать в стек
лянные двойные подворотни. спешить на
помощь что ли? шпага всегда с собой со
мной двуногим. для шпор отдельный пе
реулок и даль отдельная для дел.
фонарь свой дол огрел и стал едва ве
черним, снимая изморозь с чугунного вче
ра.
а я то шел то становился пешим то вдруг
бежал, ногами ослеплен.
от быстрого времени лошадь устала и
дышит вперед.
кажется вовремя прибыл: на месте дуэли
уже сосна шаги отмерила грозою, и небо
к выстрелу готовилось шурша.
душа его здесь остановилась и тень от
дерева для встречи обрела.
обнялись простились и в хвойный восток
забрели.
тогда ночные секунданты поправив злые
аксельбанты как молодые адъютанты вес
лом на сушу налегли. их голос не едва
заморский, французский выветрив язык,
устал крича веслом поморским, как будто
выученный штык.
выстрел о даль зацепился западным эхом
уйдя.
а! фыркает лошадь-рассвет себя без сед
ла узнавая, и пепел копытом вонзая по
талой весне напролом.
ваше благородие, смерть здесь присела.
он ус протяжно надвигает, щекой небри
тою звеня:
там, заслоняя листвой, дождь шевелился
косой
19
он: вы так взглянули, словно время само ушло
и всех уводит.
она: я здесь, а время там.
он: поодаль? это стена, но вчерашняя. сегодня
будет завтра.
она: все началось сейчас, а кончилось тогда
же.
он: для памяти нет более упорных случаев,
чем никакие.
она: шаг без ответа. вся ночь была не зря.
он: смотрите, здесь вся стена в днях. и над
пись стерлась от случаев, и позолота.
она: и лик святого. от каменных невзгод.
он: ведь это храм?
она: да.
он: день молится немногословно. молитва голу
бая.
она: вершина дерева — бывшая вершина ночи.
он: вы слышите? здесь все горит от звуков.
она: я слышу паузу — она легка, быстра.
он: мой голос разбудил свои чужие мысли, они
хотели молча отдохнуть, сбивая истину на
путь.
она: от тени два письма — одно, другое не
безмолвствует.
он: помните, мы молчали, слова забывались.
она: да, здесь все сказано, что не из слов.
1979—1980
МОСКВОРЕЦКИЙ МОСТ
углы бескрайние кочующих небес,
мир в возрасте дождя — таков ответ оконный,
и если призрак — мост, его прозрачный вес
не может заглушить воды ночные стоны.
и, отрывая тень от преданной стены,
от каждого огня, чернеющего где-то,
уходит этот звук, но лишь оттеснены
воды стенания на край ночного света
* * *
деревья приближались к ночи,
дул ветер северо-ночной,
был каждый миг небрежно-точен,
взлетая искрой голубой.
был воздух младше на мгновенье
железных крыш и куполов,
и свежесрубленные тени
своих не ведали стволов.
тогда, разбужен краткой смертью,
где звезд горящие черты,
ударом медленным измерил
лучи ночные высоты.
и молнии, которых нет,
и свет, который есть напрасно.
листва с ее прохладой ясной —
среди колышущихся лет
* * *
отчетливо вокруг
стоял тот день немалый,
его чужая тень надменно занимала:
то бледным холодом, то смелой крутизной,
и весь тогдашний миг
сверкал — еще земной.
походка уводила вдаль,
а там ждала подруга дали,
вертя веретено из незаметной стали:
