Ну и неделя! Сначала мои месячные и все, что с ними связано, а теперь это сладостное, как мед, открытие. Сейчас я чувствую себя по-настоящему женщиной, и, наверное, не далек тот день, когда я смогу разделить эту тайну со своим избранником.

Спокойной ночи! Спокойной ночи! Спокойной ночи!

P. S.

Всем сердцем надеюсь, что не совершаю ничего дурного этими своими прикосновениями. Надеюсь, все девочки поступают точно так же и мне не грозит в будущем никакое наказание.

Тому, кто посмеет это прочесть.

Никак не могу примириться с мыслью, что перестала верить родителям и друзьям. Теперь я точно знаю, что кто-то брал и читал мой дневник, и этих «кто-то» могло быть даже несколько. Теперь я уже долго не буду ничего записывать в этом дневнике, если вообще буду. Ты, кто прочел мои записи, разрушил мою веру в право тайны личной жизни. Кто бы ты ни был, ненавижу тебя за это!

На этих страницах я записывала то, что и мне самой было бы страшно или стыдно перечитать… Я верила, что только я одна вправе листать эти страницы и только тогда, когда пожелаю. Многое здесь терзает и сбивает с толку меня самое. Но оно необходимо мне, чтобы мои тайные мысли выплеснулись наружу и я смогла отогнать их прочь от себя.

Пожалуйста, не трогайте этот дневник.

Я серьезно.

Дорогой Дневник!

Прошел год, даже больше, пока я решилась вновь начать говорить с тобой. Мне удалось найти тайник, о котором я, правда, не буду распространяться на тот случай, если тебя обнаружат в другом месте и кто-то станет совать свой нос в мои тайны.

Я знаю, это не твоя вина, что тебя нашли и как воры проникли на твои страницы, но мне потребовался долгий срок, чтобы перестать бояться откровенничать с тобой. Много, много всего случилось с тех пор, как я в последний раз обращалась к тебе, и происшедшее только доказало: как я была права, считая этот мир местом жестоким и печальным!

Я не верю никому и лишь изредка – самой себе. По утрам, днем и вечером меня терзает одна и та же мысль: что есть добро, а что зло? Я не в силах понять, наказывают меня за что-то, сделанное мною неправильно, о чем я даже не помню, или же подобное происходит с каждым и я просто слишком тупа, чтобы это осознать.

Во-первых, я обнаружила, что не папа подарил мне Троя. А сделал это Бенджамин Хорн. Детали опускаю, но как бы то ни было, я невольно услышала, как Одри ссорилась из-за этого со своим отцом. Я была тогда у них в «Грейт-Нозерн», чтобы повидаться с Джонни. Это брат Одри, еще один ребенок Бенджамина. У Джонни отставание в развитии. Он старше, чем я, но у него ум маленького ребенка. Так, во всяком случае, говорят врачи.

Иногда я думаю, что он специально помалкивает, потому что куда интереснее бывает просто слушать людей, чем разговаривать с ними. Единственные слова, которые он произносит, это «да» или «индейцы». Он без ума от индейцев, постоянно носит индейский головной убор из прекрасных ярких перьев и полосок цветной кожи. Для него мир – это странная смесь счастья и страдания, и мне кажется, я понимаю Джонни гораздо лучше, чем многих других людей. Может быть, надо выкраивать больше времени для общения с ним. Его так часто бросают одного.

Я в восторге, что у меня есть мой пони, мой Трой, и обожаю кататься на нем верхом, прогуливать его или просто смотреть, как он пасется. Но теперь я испытываю чувство неловкости за папу. Как будто он перестал быть правдивым человеком, каким был всегда, после того как сказал, что Трой – это его подарок. Не знаю, может, так хотел Бенджамин. Но в любом случае я всем этим очень заинтригована и чувствую, что обязана Бенджамину больше, чем папе.

Иногда я начинаю думать, что лучше бы уж мне не дарили никакого пони: тогда я не потеряла бы своего уважения к отцу, а Бенджамин оставался бы для меня просто Бенджамином. И самое плохое, что мы с Одри теперь никогда в жизни не сможем дружить. Мне даже немного не по себе, что всему виною я. Но вместе с тем я от этого чувствую свою силу. И почему это такого рода вещи случаются именно со мной?

Знаешь, мне кажется, что из всех людей на свете доктор Хэйворд действительно меня любит. Он бескорыстен, добр, и у него для меня всегда находится нежная улыбка, которая меня вдохновляет или прощает, – словом, заполняет ту пустоту, что у меня внутри. Тринадцать лет назад он помог мне прийти в этот мир и на короткий миг прижал к своей груди мое маленькое тельце. В своем воображении я рисую себе этот момент как один из самых светлых в моей жизни. Я люблю доктора за то, что он прижал к себе меня, этот испуганный маленький комочек, только что открывший мир воздуха и света, за то, что он внушил мне уверенность, не сказав ни единого слова. Я знаю, если понадобится, он снова меня поддержит.

Он из тех, кого я с удовольствием видела бы каждый день. От него исходит нежность дедушки, и вместе с тем всегда ощущаешь твердую поддержку, совсем как у отца.

Вернусь после ужина. Осталась еще масса новостей.

Дорогой Дневник!

Сегодняшний ужин просто прекрасен. Еще бы, одно из моих самых любимых блюд – картофельные оладьи, политые сверху кукурузным соусом, с овощным гарниром. Надо будет мне скоро изменить свою диету, а не то рискую раздуться, как воздушный шар. Мама приготовила сегодняшнее блюдо специально для меня, потому что знает: я все еще расстроена из-за Юпитера. Она и папа ели на ужин курицу.

А сейчас я расскажу тебе про Юпитера. Обычно он выходит на задний двор и там играет. Участок не огорожен, но Юпитер ни разу не убегал. Мне кажется, он слишком умный, чтобы оставить дом, где его так любят и так хорошо кормят. Хотя я не так уж часто рассказывала тебе о нем, он всегда был одним из самых любимых друзей для меня, неизменно ласковым и нежным. Всегда любил меня, как бы я ни выглядела и как бы себя ни вела – хорошо или плохо.

Часто ночью, когда мне не спалось, мы с ним вдвоем играли внизу с клубком ниток при тусклом свете маленького бра. Потом обычно отправлялись на кухню за мороженым. Он прямо обожал ванильное. В доме темно, а мы бесшумно крадемся в гостиную – и там нас неожиданно настигает сон, через много часов после того, как мы потеряли всякую надежду заснуть. У меня есть фотография, сделанная папой, на которой Юпитер и я спим на кушетке после одной из таких ночей. У нас не было сил подниматься по лестнице, и мы свалились там, где играли.

Я дала фото Юпитера шерифу Трумэну, чтобы он выставил его у себя в полицейском участке. Я надеюсь, что они разыщут того, кто сшиб моего Юпитера. Понимаю, что, скорей всего, это был несчастный случай, потому что за несколько минут до того Юпитер как раз обнаружил мышонка или что-то в этом роде… Я не особенно обращала на него внимание, пока он не побежал за ним и не выскочил на дорогу, где его сшибла машина. Мама услышала шум и крикнула, чтобы я оставалась там, где была, пока она не выяснит, что случилось. Слишком часто, однако, у нас с мамой появляются одинаковые мысли, бывают одинаковые сны… как вообще она могла подумать, что я ее послушаюсь и останусь у себя в комнате, когда я все уже знала. Ясно, что я не стала ждать и тут же выбежала на улицу. Юпитер еще дышал, а из глаз и живота лилась кровь.

Не могу поверить, что можно вот так среди бела дня переехать кошку и потом никому ничего не рассказать об этом. Даже не подумать остановить машину и зайти в ближайший дом сообщить о происшедшем. Мама говорит, что слышала, как завизжали тормоза, а папа заявил, что если бы он был дома, то мог бы по этому звуку определить, что это была за машина. Я лично в этом сомневаюсь, но слышать его слова было все-таки приятно.