Силы небесные, силы неравные!

Вечер недолог, путь недалек.

Если не с бездною, значит, с нирваною,

тихий усталый веду диалог.

Силы небесные, силы всесильные,

кончится август, я в осень войду.

Реки молочные, бреги кисельные

не замерзают в этом саду.

Силы небесные, строки вечерние,

сны беспокойные, светлая тьма,

силы сыновние, силы дочерние,

дети как дети, зима как зима.

Силы сыновние, силы дочерние,

дети как дети, зима как зима.

Богата и щедра,

Я раздала долги

И позвала к себе друзей мириться.

Съезжаются ко мне

Вчерашние враги,

Твердя, что ссора впредь не повторится.

Богата и щедра.

А дом стоит пустой

И тих, как холостяцкая квартира.

И я драгунский полк

Пускаю на постой

И замуж выхожу за командира.

Богата и щедра,

Цветок бросаю вверх!

Средь офицеров — преданный любовник.

Он нынче для меня устроил фейерверк —

Ловите же гвоздику, мой полковник!

Богата и щедра.

Но вот уходит полк,

И муж, со мной простясь, садится в сани.

Какой в богатстве прок?

Какой в щедротах толк,

Когда мужское дело — поле брани.

Богата и щедра!

А полк — давно в снегу.

И муж лежит, рукой зажавши рану…

Бедна я и жадна!

К тому ж, у всех в долгу.

И, видит Бог,

Богаче я не стану.

Мы родились потомками,

Мы пронеслись потоками,

Чтобы зажечь потемками

Северную звезду.

Каждый с отчизною венчанный

Миру оставил женщину,

Странницу вечную

С шепотом «Жду».

Пять наших лиц — камеями,

Русских столиц каменьями.

Сделали, что сумели мы, —

Вы нам должны простить.

Ибо за все, что пройдено,

Преданы мы и проданы,

Ибо три слога — Ро-ди-на —

Загадочно просты.

Жизнь без нее нам не мыслится,

Как вам наша смерть без виселицы.

Над временем мы возвысились,

Пали, не взяв редут.

Мы воины светлого ордена,

Людским страданием вскормлены,

Верим, что все, что не пройдено,

Будущие пройдут.

Душа запомнила: зима была,

душа — как замок под замком,

я — молодая, как сомнамбула,

тащила саночки с сынком.

Температурка — не разваришься.

Стоит морозец над Москвой.

Мои удвоенные варежки

протерты грубой бечевой.

Стоит зима, Ее Величество,

засунув пальцы за кушак.

А я свой шаг сомнамбулический

не ускоряю ни на шаг.

Мне — двадцать лет, и я не лыжница,

мороз выдавливал слезу.

Сидит дитя, листает книжицу,

я тихо саночки везу.

Сквозь эту изморозь кефирную,

где санный след, но нет иных,

там я себя фотографирую

в протертых варежках цветных.

Душа запомнила: зима была,

и придорожный эпизод:

везет сомнамбулу сомнамбула,

везет, везет, везет, везет,

…везет сомнамбулу сомнамбула,

везет, везет, везет, везет.

И была на целом свете тишина.

И плыла по небу рыжая луна.

И зайчоночка волчиха родила,

И волчоночка зайчиха родила.

И зайчиха была верная жена,

И волчиха была честная жена.

Но зайчиха теперь мужу не нужна,

И волчиха теперь мужу не нужна!

Ты зачем, жена, зайчонка принесла?

Он от голода, от холода помрет.

Ты зачем, жена, волчонка родила?

Он окрепнет, осмелеет — нас пожрет.

Та качает свое серое дитя —

Та качает свое сирое дитя.

Та качает свое хищное дитя —

Та качает свое лишнее дитя.

И стоять на целом свете тишине,

И луне на небо черное всходить.

И зайчоночка родить одной жене,

А другой жене — волчоночка родить.

Я выбрал самый звонкий барабан

И бил в него, что было мочи.

Я бил в него и плакал по годам,

Что прожил молча, что прожил молча.

Я долго жил и ни во что не бил.

Ну как я выжил и что я видел?

И вот я барабан себе купил,

Немного выпил — и дробно выбил!

И этот симпатичный барабан —

Он был зеленый, такой зеленый.

И я подумал так, что я болван,

В него влюбленный, да-да, влюбленный.

На ярмарке открыл я балаган.

Не балаган — так, балаганчик.

Мой цирк один лишь номер предлагал:

Мой барабанчик! Я и мой барабанчик!

Ведь жизнь у нас с тобой — сплошной обман:

И ты обманщик, и я обманщик.

Так заходи, друзья, в мой балаган

«Мой барабанчик», где я балаганщик.

Боюсь вот только: если ураган

Однажды ночью сорвет мне крышу,

Уж слишком громко бьет мой барабан

А вдруг барабана я не услышу?

Нет, вдруг барабана я не услышу?