Меня несет на мельницу, меня несет к запруде. Я загляделась в воду на себя саму. Я трогаю глаза свои, держу себя за руки — Я долго на себя смотрю, чего-то не пойму. Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо? Я ненавижу зеркало — свое изображенье. Зачем мне знать, какая я на самом деле есть? Плывет мой ялик кверху дном — такое искаженье! — Видны с обратной стороны и разум мой, и честь! Я ненавижу зеркало — зачем оно обратно? Ведь я могу его намек истолковать превратно. Ни слова не было пока — а я любви потребую, Как стала правая рука моей рукою левою… Я ненавижу зеркало — во что же это выльется? Я скоро стану забывать, какое у любви лицо. Такое отношение годами не меняется — Я скоро стану забывать, какое у меня лицо… Пускай, сводя меня с ума, мой мельник крутит колесо! Мой Бог, откуда у меня такое грустное лицо? * * * На наших кольцах имена Иные помнят времена. Умелою рукой гравера В них память запечатлена. Там, кроме имени, число, Которое давно прошло, И год, и месяц — наша дата. Тот день, что с нами был когда-то. На наших кольцах имена — От дней прошедших письмена. И, если я кольцо утрачу, Тех дней утратится цена. И я кольцо свою храню. А оброню — себя браню. Стараюсь в нем не мыть посуду, Оберегать его повсюду. Так, из-за слова и числа, Я все обиды бы снесла. Свое кольцо от всех напастей Я б защитила и спасла. Кольцо храню я с давних пор От взора вора, вздора ссор. Но в мире нет опасней вора, Чем вор по имени раздор. Мое кольцо, меня спаси! Возьми меня, перенеси В тот самый миг, когда гравер В тебе свой первый штрих провел… * * * То призрачное, то прозрачное, Катило отрочество дачное. Но где летали сны зеленые — Торчат уголья раскаленные. Давай делить мое землячество На шутовство и на ребячество. Бубенчик или колпачок? Младенчик или дурачок? Вот я — сутулая, чумазая, За сверстницами не поспевшая. Как юный суслик, черноглазая. Как старый ослик, поседевшая. Давай считать мое батрачество За баловство и за лихачество. Лохань стихов — лохань белья, Лихая линия моя… А жизнь идет, грибная, дачная, То погребная, то чердачная. Течет молочная, кисельная, Как старенькая колыбельная. Давай считать мое бодрячество За озорство и за чудачество. Горит в огне вязанка дров. Горит во мне вязанка слов. * * * Я пустышечку несу, Я колясочку трясу. Баю-баю, моя крошка! Мы живем с тобой в лесу. Дружка к дружке все рядком, Держим кружки с молоком. А у дома на опушке Ходит дядька с узелком! Может, вышла бы в лесок За калитку хоть разок, Я нашла бы того дядьку, Поболтала б с ним чуток… Он пастух или кузнец, Этот самый молодец. Может, он киномеханик, Зоотехник, наконец. Он прохожая душа И похож на алкаша. И бредет себе по лесу: Жизнь трудна, но хороша! Ночь чернее, чем зрачок. Повернемся на бочок. Маме к песенке придумать Остается — пустячок. * * * Пустеет дом, пустеет сад. И флигель спит, и флюгер. Как будто много лет назад Здесь кто-то жил да умер… А здесь любовь моя жила — Жила, не выбирала. Она горела, но дотла Зола не выгорала. Костер из листьев — погляди, В нем ни тепла, ни жара. Но он дымится посреди Всего земного шара. * * * Если барышня читает увлекательный роман, Если барышня считает, что в романе все обман, А в делах ее, признаться, в се отлично, хорошо — Значит, барышне — шестнадцать, ей семнадцатый пошел! Если барышня гадает по руке и по кольцу, Если барышня страдает — это видно по лицу — Или в сад стрелой помчится, будто кто ее позвал, — Скоро, видимо, случится первый выход, первый бал! Все-то барышню пугает, все-то барышню манит. Дома маменька ругает, дома маменька бранит. Ей в пример подруг приводят образец иных манер. Что же глаз с нее не сводит этот стройный кавалер?.. Если барышня на даче ночью выглянет в окно, Если барышне Наташе все покажется чуднò — Не чуднò тебе, а чýдно! В доме оставаться трудно, Выйди из дому, Наташа. Нынче все разрешено! |
