Если ратуш касалась бы ретушь,

Как фотографы глянца лица…

Мы с тобою увиделись — нет уж! —

Не забудем теперь до конца.

Помнишь челку мою смоляную?

Помнишь жилку на сгибе руки?

Ты меня вспоминаешь иную —

И без проседи, и без тоски.

Все, что дорого, — длится недолго,

Все не вспомнится, да и зачем?

Посреди твоего Кадриорга

Я стою, растерявшись совсем.

Вот какая была я смешная!

Все смешным мне казалось вокруг,

Вот какая была я ручная!

Даже белок кормила из рук.

Долго помнили мы друг о друге.

И опять повстречались, как встарь.

Снова здравствуй, заржавленный флюгер!

Снова здравствуй, чугунный фонарь!

Разговор поведем понемногу.

Не отыщем местечка нигде.

Не живу на широкую ногу,

Но с тобой — на Короткой ноге!

Сквозь туман, как сон старинный,

Проступают далеко —

Этот Герман, вечно длинный,

Вечно толстая Марго…

А хочешь, я выучусь шить?

А может, и вышивать?

А хочешь, я выучусь жить,

И будем жить-поживать?

Уедем отсюда прочь,

Оставим здесь свою тень.

И ночь у нас будет ночь,

И день у нас будет день!

Ты будешь ходить в лес

С ловушками и ружьем.

О, как же весело здесь,

Как славно мы заживем!

Я скоро выучусь прясть,

Чесать и сматывать шерсть.

А детей у нас будет пять,

А может быть, даже шесть…

И будет трава расти,

А в доме — топиться печь.

И, Господи мне прости,

Я, может быть, брошу петь.

И будем как люди жить,

Добра себе наживать.

Ну хочешь, я выучусь шить?

А может, и вышивать…

А природа на них смотрела

Сквозь утренние лучи.

— Вот твой лук, вот твои стрелы,

Теперь куда хочешь мчи!

Знаю, в городе есть невеста,

Руки ее нежны.

Но я сегодня невесты вместо,

А завтра — вместо жены.

Муж из лесу вернется хмурый,

Добычлив и бородат.

Я бы стены украсила шкурой,

Да он ведь ее продаст…

А если станет опять браниться,

Если вновь за свое —

Уж он дождется, давно хранится

В кладовке ему питье.

Но ты жалеешь меня, мой милый.

Как вечер, стучишь в окно.

Что ж до невесты твоей постылой,

То это нам все равно.

И проснемся мы, чуть живые,

Едва забрезжит рассвет,

И помчатся твои борзые

Вновь за тобою вслед.

А случится такое лихо —

Жениться тебе пора! —

Знай, что ждет твоя лесничиха

И эту ночь до утра…

Догорает свечной огарок,

Звезды, миг — и умрут…

А на пальце моем подарок —

Зелененький изумруд.

Подыми забрало

И шагай за гробом.

Чтоб тебя пробрало

Мертвенным ознобом.

Это уж не шутки.

Не игра в герои.

Опустили дудки,

Не трубят герольды.

Что теперь настои,

Зелья травяные?

Завтра дождик смоет

Пятна кровяные.

Через год, не позже,

Проржавеют латы…

Менестрели сложат

Длинные баллады…

Да и ты поляжешь —

Как герой вчерашний,

Если день настанет

И хмельной, и страшный.

Не успеешь охнуть,

Не сумеешь крикнуть.

Будет роза сохнуть.

А хотела — вспыхнуть!

Пожалей, стрела, оленя.

Пожалей стрелу, охотник.

Пожалей стрелка, дубрава.

Пожалей, любовь, меня.

Не бери стрелка, истома.

Не пыли его, дорога.

Не студи его, водица.

Не пытай, любовь, меня.

Пощади, огонь, поленья.

Пожалей стрелу, охотник.

Не кали ее, не надо.

На оленя не готовь!

Пожалей, стрела, оленя.

Пожалей стрелу, охотник.

Пожалей стрелка, дубрава.

Пожалей, меня, любовь.

Всадник юный, всадник смелый,

В поднебесье голова.

А навстречу — странник белый,

Старый, белый, как сова.

«Знаю, знаю, отрок праздный!

Путь твой вижу, как ладонь…

Грот отыщешь ты алмазный

И рубиновый огонь».

Всадник сбросил плащ атласный

И поводья натянул

И на яркий свет алмазный,

Как на солнце, повернул.

День померк, угасла вера,

Пал в пути каурый конь…

Где ж алмазная пещера,

Где рубиновый огонь?

Вот идет понурый странник —

Жизнь осталась позади.

Солнце бьет, дорога ранит,

Еле слышен стук в груди.

Как ребенок тих и кроток,

Он уснет среди камней.

И никаких алмазных гротов,

Ни рубиновых огней.

День затеплился несмелый,

Глазу видимый едва.

Вот он снова — странник белый,

Старый, белый, как сова.

И пытает старца старец:

«Я судьбу испепелил.

Видишь, что со мною сталось?

Помнишь, что ты мне сулил?»

«Путь неблизкий, путь напрасный

Ты проделал, господин.

При тебе твой грот алмазный,

Темно-красный там рубин».

И корявою клюкою

Пилигрима тычет в грудь…

«Здесь алмазы, под рукою!

Здесь рубины, не забудь!

Здесь алмазы, здесь рубины —

Под рукою, не забудь!»