— Привет, — сказал Хейдьюк, улыбаясь. — Я хиппи, — и ткнул его с размаху в живот. Тот отшатнулся к стене. Хейдьюк обернулся к остальным пяти ковбоям (и их телкам), сидевшим за столом. Они стали подниматься из-за стола, тоже улыбаясь. Он начал свой номер.

— Меня зовут Хейдьюк, — ревел он, — Джордж Хейдьюк, и я счастлив, что я тут. Я слышал, что сексуальная революция добралась наконец и до Пейджа, дурацкой столицы графства Коконино. И я только хочу сказать — это чертовски подходящее время. Я слышал, что нынче даже ковбоя уже можно уложить. Я слышал …

— Ну, блин. На этот раз не те ковбои.

Хейдьюк приходил в себя постепенно, болезненно, через бред и воспоминания, лабиринты кошмаров и галлюцинаций под нестерпимую головную боль, чтобы наконец обнаружить, что находится (Господи Иисусе Христе!) в комнате мотеля. Нежные руки обтирали теплой влажной тканью раны на его голове и лице. Сквозь розовый туман ран и боли он видел ее лицо, склонившееся над ним, нежное и прелестное, как лицо ангела.

— Идиот, — едва расслышал он, — тебя же могли убить. Их было шесть, а нас всего трое.

— Трое — кого? Шесть — чего?

— Бедный старина Редкий, — продолжала она — его едва не избили, когда он тебя оттуда вытаскивал. Они и его хотели убить.

— Кто?

Он попытался встать. Она навалилась на него, толкнув обратно на подушки.

— Расслабься, я еще не закончила. — Она вытащила кусок стекла из раны у него на макушке. — Это нужно будет зашить.

— Где Редкий? — крякнул он.

— В ванной. Обмывает свои травмы. Он в порядке, не волнуйся о нем. Тебе досталось больше всех. Они треснули тебя башкой о музыкальный ящик.

— Музыкальный ящик? Музыкальный ящик… — А-а-а, теперь он припоминает. Эта запись Джаниса Джоплина. Небольшая размолвка в баре. Ковбои десять футов ростом с соколиными глазами туманно замаячили перед ним. Ну, да. Не те ковбои. Человек восемнадцать. Или, может, сорок? Все на одного.

Редкий Гость Смит появился из ванной, тощий, обернутый полотенцем. На том месте, что когда-то именовалось его лицом — кривая усмешка, одно фиолетовое веко и явно сбитый на сторону нос. В ноздрях — окровавленные комки ваты. Шагая на своих слишком длинных ногах, он сейчас более чем когда-либо напоминал какую-то птицу — говорящего канюка, быть может, или светловолосого коршуна с гребня каньона.

— Какой фильм по программе «В понедельник вечером»? — спрашивает он, включая телевизор.

— «В субботу вечером», — отвечает Бонни.

Они провели вечер в оштукатуренном боксе мотеля «Отдых в тени» — небольшом домишке весьма преклонного возраста (без бассейна), который, однако, был гордостью Пейджа. Кондиционер не работал, телевизор снова и снова бормотал что-то невнятно и бессвязно. Смит зашил рану на голове Хейдьюка, заклеил пластырем. Вместе с Бонни они обработали раны поменьше и помогли Хейдьюку забраться в ванну. Смит ушел за пивом и едой. Бонни обмывала Хейдьюка своими нежными руками, и когда его пенис поднялся во всем своем великолепии, — чего и следовало ожидать, — она ласкала его любящими пальцами, щедро одаривая комплиментами. Хейдьюк быстро выздоравливал. Несмотря на свой ступор, он знал, — он был избран. Теперь уж он ничего не мог с этим поделать. Избитый, но благодарный, он покорился.

Вернулся Смит. Они поели. Смит — тактичный человек! — исчез, как только кончился фильм, уехал в пустыню на своем пикапе, спал под звездами на своем спальнике в компании с тарантулами и гремучими змеями, и снились ему, без сомненья, его покинутые жены.

Абцуг и Хейдьюк, оставшись, наконец, наедине, вцепились друг в друга, как вагонетки на сортировочной станции. Никто не вел счета в эту ночь, но шаткая гостиничная койка раскачивалась на ножках и ударяла в стену гораздо больше раз, чем подобало бы считать пристойным; стоны и выкрики Бонни звенели в темноте с непредсказуемыми, но достаточно короткими перерывами, вызывая недоброжелательные комментарии в соседних комнатах.

Поздним утром следующего дня, — было уже время выписываться из мотеля, — после грандиозного финала они лежали на влажных простынях, размягченные, как морские водоросли, она — переполненная, он — иссякший. Довольно долго они прислушивались к легкому стуку в дверь — это Смит скромно постукивал костяшками пальцев по пустой внутри фанерной двери, на которой было прикреплено следующее объявление, взятое в рамку:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Время выписки — 10 часов утра

Весь инвентарь вашей комнаты пересчитан и внесен в список.

Ваше имя, адрес и номер водительского удостоверения сохраняются в нашем постоянном архиве.

Хорошего вам отдыха!

И — ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ СНОВА!

Администрация

Мотель «Отдых в тени»

Он сказал, что съездит ненадолго домой. Он сказал, что думал об этом всю ночь и решил, что ему действительно пора уже повидаться с жёнами, детишками, разобрать почту и другие дела и перенести несколько лодочных походов по Зелёной реке до возвращения к ним. Кроме того, он опасался, что епископ Лав и его поисково-спасательная команда отслеживают его в округах Сан-Хуан и Гарфилд. Он попросил Абцуг и Хейдьюка отложить следующую операцию хотя бы на неделю.

Они позавтракали втроём в кафе «У Мамы». Чрезвычайно экономное заведение — ничего съедобного, однако одно из лучших в Пейдже. Они выпили хлорированный апельсиновый «напиток», съели замороженные блинчики из пакета (клей с ватой) и сосиски с нитратом и нитритом натрия, запив всё это кофе с карболкой. Они сошлись на том, что это был типичный завтрак в Пейдже, и ни капельки не плохой, — он был плох весь целиком. Кроме того, они договорились о своём ближайшем будущем.

Смит совершит свой брачный тур по Юте в четыре сотни миль и исполнит свои супружеские обязанности. После этого они воссоединятся, чтобы осуществить намеченное нападение на Департамент автодорог штата Юта и его последние объекты.

А Бонни и Хейдьюк? Что ж, Джордж признался, что у него есть планы относительно предварительного предбрачного медового месяца в прохладных высокогорных лесах над Большим каньоном, на который Бонни давно уже хотела поглядеть с высоты. Кроме того, он хотел ознакомиться с деятельностью Лесной службы США и лесозаготовительных компаний на плато Кайбаб.

Мужчины скрепили договор крепким рукопожатием, а-ля Меллори и Ирвин на Эвересте’24. Бонни обняла Смита. Они расстались — Смит в своём пикапе направился к Сидар Сити, Баунтифулу и Зелёной реке, Джордж и Бонни в джипе поехали из Пейджа к Скалам Эхо, Мраморному каньону и далее.

Бонни вспомнила своё первое путешествие этим же маршрутом, когда они направлялись в Лиз Ферри и теперь уже ставший историей лодочный поход по каньону. Разве могла она забыть бородатого бездельника на пляже? Пороги и перекаты? Заговор у костра, обретавший плоть и кровь день ото дня и от ночи к ночи там, в докембрийском чреве Земли, всю дорогу от Лиз Ферри до Темпл Барна пляже у балки Разлуки мужчины поклялись в вечном товариществе, скрепив свою клятву бурбоном и кровью, добытой из их раскрытых ладоней с помощью охотничьего ножа Хейдьюка. Бонни, отделившаяся от них и возлежавшая в своём спальнике в бурьянах, улыбалась, глядя на эту церемонию, но была всё равно принята негласно. У костра под полуночными звёздами родилась в ту ночь Банда гаечного ключа …

Любовники тем временем проехали ущелье, резко свернули вправо у Горьких ключей и понеслись на север по границе земли навахо к мосту через Мраморный каньон («И этот тоже, когда-нибудь», — пробормотал Хейдьюк) и дальше через Аризона Стрип. Они мчались на запад в джипе Хейдьюка, в виду плато Пария и Алых Скал к долине Хаузрок через красный ад камня и волн жары, мимо ворот в Ранчо Буйволов, вверх по массиву известняка, похожему на кита, что выбросился на берег посреди пустыни. Здесь трудяга-джип преодолел высоту четыре тысячи футов и добрался до жёлтых сосен и зелёных лугов Национального леса Кайбаб.