«Все было напрасно», — смирившись, думала она. Абсолютно все.

Она обратилась за помощью к контрабандисту, занимавшемуся переправкой людей за границу, но отсутствие документов и личных вещей отпугнуло даже его.

— У тебя нелады с законом? — спросил он настороженно. — Тогда я не могу тебе помочь.

Они встретились в первый раз сразу же после ее приезда в Бангкок. Она составила схему передвижений беженцев, выяснила, как функционирует эта сеть в Таиланде. На первый взгляд казалось нелепым, непостижимым, что беженцы с Ближнего Востока добираются в Европу через Таиланд. Ей понадобилось несколько дней, чтобы завоевать его доверие, чтобы убедить его в том, что она не полицейский агент, а просто приехала в страну сама по себе.

— Почему дочку пастора вообще интересуют подобные вещи? — издевательски спросил он.

— Потому что она часть той системы в Швеции, которая их принимает, — отвечала она, потупив взгляд. — Потому что ее отец прятал беженцев годами и потому что она сама идет по стопам отца.

— А что вы скажете обо мне? — спросил он снова с недоверием в голосе. — В отличие от вас я ведь занимаюсь этим только ради денег.

— Возможно, это разумно, — ответила она, хоть и не была в этом уверена. — Вы ведь идете на гигантские риски, вам грозят огромные штрафы. Логично, что вы хотите вознаграждения за такую работу.

Таким образом она завоевала его доверие и уважение, получив доступ в его мир. Тенью она следовала за ним, встречалась с изготовителями фальшивых паспортов и перепродавцами авиабилетов, лицами, занимавшимися диверсионной деятельностью в аэропортах, и ключевыми фигурами, предоставлявшими тайное жилье. Сеть контактов была скрытой, но обширной, постоянно преследуемая коррумпированной полицией, то и дело предпринимавшей демонстративные усилия пресечь их деятельность. А посреди всей этой возни находились те, ради которых и предпринималась вся эта деятельность. Беглецы, угодившие в преступную сеть, потерявшие надежду, люди с отрешенными глазами, с годами хаоса и разрухи за плечами.

Она делала фотографии и документировала происходящее. Нанимала переводчика и разговаривала со многими участниками процесса. Объясняла, что намерена составить объективную картину обо всех его сторонах, рассказывала, что шведское общество ничего об этом не знает, и объясняла, что такого рода информация всем пойдет на пользу. Тем, кто зарабатывал деньги на беде других, она обещала полную анонимность и заманивала косвенной рекламой и потенциальным ростом спроса на их услуги. Словно ему и правда было куда расти, словно у людей был выбор, куда еще обратиться.

Бангкок был конечным пунктом ее маршрута. Начался он в Греции, одной из крупнейших транзитных стран Европы, где она задокументировала, как обращаются с беженцами и как они попадают на Европейский континент. Далее путешествие продолжилось в Турции, затем в Дамаске и Аммане. В Сирии и Иордании, как оказалось, находится более двух миллионов иракских беженцев. Их ситуация практически безнадежна: вернувшись домой, они становятся так называемыми внутренними беженцами — как и прежде, без дома и средств к существованию. Из двух с половиной миллионов беженцев очень малая часть продолжает свой путь в Европу. Способов попасть туда на первый взгляд бесконечное множество, но большинство предпочитает путь по суше через Турцию. Она даже вернулась туда, чтобы проследить за одной семьей беженцев.

Она заплакала, услышав, как они мечтают вслух о новой жизни в Швеции. О светлом будущем, о работе и хорошей школе для детей. О доме с садиком и об обществе, которое распахнет им свои объятия, — картинка, мягко говоря, далекая от реальности.

— В Швеции нужна рабочая сила, — убежденно говорил мужчина. — Поэтому мы знаем, что все разрешится, как только мы доберемся до места.

Но она, как и многие другие, более знакомые с реальностью, знала другое: лишь ничтожная часть этих ожиданий сможет осуществиться, что семья рано или поздно опустит руки и будет сидеть в тесной квартирке на городской окраине в бесконечном ожидании решения миграционных властей и наконец получит отказ. Вот тогда и начнется настоящее бегство. Бегство, чтобы избежать депортации.

Она звонила отцу и плакала в трубку. Говорила, что теперь поняла, что его сердце разбито этой безнадежной борьбой за защиту человека.

И вот теперь она сама беженка — сидит в одной из конспиративных квартир Бангкока, скрываясь от врага, имени которого не знает. Утешаясь единственным — что успела сделать тот звонок отцу.

Размышляя о своем странствии, она стала догадываться, что именно последняя его часть, самая сложная, могла бы стать объяснением постигшей ее катастрофы. Начались разговоры о новом пути в Швецию через Ирак, Сирию и Иорданию. До нее долетали лишь отрывочные фразы, предположения — никто не мог ничего подтвердить. Но услышанное вписывалось в картину того, что стало известно ее отцу в Швеции. Что на рынке появился новый игрок, работающий по своим правилам и за меньшие деньги. Некто предлагал простой способ добраться до Европы при условии сохранения стопроцентной конспирации до отъезда. Условие, видимо, было кем-то нарушено, что и привело к некой утечке.

Новые пути проходили по известным маршрутам, но непременно через Бангкок или Стамбул. И всегда самолетом, никогда по суше. Это показалось ей странным: везти человека контрабандой по воздуху намного более рискованно, нежели по суше. Но с другой стороны, у нового синдиката, по всей видимости, был весьма ограниченный круг клиентов. Никто из тех, с кем она говорила, лично не знал никого, кто бы уехал таким образом. Были только слухи. В Стамбуле она побывала уже дважды, оставался Бангкок — конечный пункт ее путешествия. Таким образом, решив сделать последнюю попытку связаться с новыми игроками, она отправилась в Бангкок. Она искала долго, но безрезультатно. По крайней мере, без видимого ей самой результата. Но, может, в этом и таилась разгадка секрета, может, она подобралась к ним слишком близко, сама того не заметив.

От усталости она ослабела, горе парализовало ее. Она взяла бумагу и карандаш и легла в маленькой спальне. Воздух висел неподвижно, снаружи стоял нестерпимый зной. Но ее тело словно больше ни на что не реагировало. Она свернулась в клубок на постели и закрыла глаза. В детстве она всегда так делала, когда хотела спрятаться от всего плохого.

Ее покровитель, занимавшийся контрабандой людей, удивился, так скоро увидев ее снова.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она и рассказала ему свою историю.

Она предложила ему заплатить, когда доберется до Швеции. Когда она связалась с банком и попыталась получить доступ к своим счетам в надежде переслать деньги в Бангкок, то услышала в ответ, что ее банковские счета закрыты и она не может быть тем человеком, за которого пытается себя выдать. Но ее защитник согласился подождать с оплатой. Может, решил, что она разрабатывает новый, более перспективный проект, — во всяком случае, он загорелся идеей помочь ей.

Но единственной ее мыслью было попасть домой. Любой ценой. Потому что, даже связав все произошедшее со своими попытками расследования, она догадывалась, что в действительности все совсем не так просто. Правда, вероятно, находится гораздо ближе к ней и ее семье, и мотивы, вероятно, тут личные.

Она уснула на кровати и проснулась, лишь когда стемнело.

Но кошмар продолжался.

Он ждал их в условленном месте в нескольких сотнях метров от огромного мяча для гольфа, который назывался Глобен и так красиво подсвечивался ночью. Он от всей души улыбался. Сердце бешено колотилось, кровь наполнял адреналин, и все виделось гораздо отчетливее. Он наконец достиг цели. Его скитания подошли к концу, и оставалось произвести последний платеж. Он с облегчением глядел на ясное звездное небо и чувствовал, как сжало голову. Счастье причиняет боль, когда оно такое огромное.

Черный легковой автомобиль неизвестной ему марки подъехал к тротуару, где он стоял. Опустилось стекло, кто-то знаком указал ему положить похищенное в багажник и сесть на заднее сиденье справа. Он немедленно сделал так, как ему приказали, и открыл заднюю дверь. С другой стороны сидела женщина, которая встретила его на станции. Она не повела бровью, когда он сел в машину.