Байрон рискнул на мгновение прерваться. ― Я… был неправ… когда судил о твоей храбрости, ― задыхаясь, сказал он. ― Приношу свои извинения.

― Ничего, ― выдохнул Шелли, прервавшись, чтобы снова наполнить ведро. Он опрокинул его через планшир, а затем повалился на одну из скамеек. ― Я переоценил свои научные познания. Он закашлялся столь мучительно, что Байрон подумал, уж не болен ли он чахоткой.

― Я недавно ускользнул от одного из этих созданий, оставил его позади в Англии. Для них практически невозможно пересечь воду, а Английский канал большое вместилище воды. Но почему-то мне не пришло в голову, что я могу натолкнуться на них здесь… а тем более, что они… узнают меня.

Он поднял ведро. ― Мне казалось, ― продолжил он, ― где как не в Швейцарии, так высоко над морем, я смогу укрыться от них, но теперь я думаю, что меня влекло сюда, в Альпы, тоже самое… узнавание… что это… нет, не знаю как сказать. Теперь я думаю, что не мог выбрать более опасного места. Он погрузил плывущее по воде ведро, затем поднялся и, поставил ведро на борт. Прежде, чем опрокинуть его, он кивнул на окружающие озеро Альпийские пики. ― Ведь они зовут нас, верно?

Лодка с трудом обогнула опасное место, и они увидели впереди пляж Сен Жиню, и людей на берегу, машущих им руками.

Байрон вылил еще одно ведро, а затем отбросил его в сторону. Тучу унесло, и, вглядываясь на юг в сторону долины Рона, он видел сиящие в солнечном свете далекие пики Дан дю Миди[20]. ― Да, ― тихо ответил он. ― Они зовут…, неким беззвучным голосом, который некоторые люди могут слышать… на свою погибель. Он устало покачал головой. ― Интересно, много ли таких, кто откликается на эту своеобразную песню сирены.

Шелли улыбнулся и, возможно, думая о только что случившемся, процитировал из той же самой пьесы, из которой четырьмя днями ранее цитировали его жена и Байрон. ― Я полагаю, есть еще много таких, кто, «словно два изнуренных пловца, что вместе сцепились и тащат друг друга на дно»[21].

Байрон удивленно взглянул на него, снова не уверенный как понимать то, что он сказал. ― Много таких? ― раздраженно переспросил он. ― Ты, наверное, хотел сказать много других?

― Я не уверен, сказал Шелли, продолжая слабо улыбаться, наблюдая, как неуклонно вырастает береговая линия. ― Впрочем нет, я думаю, я имел в виду, каждый словно два изнуренных пловца.

По искрящейся на солнце воде им навстречу плыла спасательная лодка, и уже некоторые моряки на ней со свистом раскручивали над головой снабженные грузом концы веревок. Матросы на лодке Байрона взобрались на нос корабля и начали махать руками, показывая, что они готовы поймать и закрепить тросы.

О прелестях богинь и фей лесных,

Прекрасных столь средь духов этих нет,

Гостей озер, пещер и горных рек,

Как истинная та, что рождена от Пирры камешков…

— Джон Китс, Ламия

И освятит Венера заключенный ей союз.

— Овидий, Метаморфозы Книга X, строки 94 и 95

… и полночное небо

Вспышки пронзили ужаснее тьмы.

— Перси Биши Шелли

― Люси, ― подчеркнутым шепотом сказала барменша, пока она вела двух мужчин вокруг подножия дубовой лестницы, ― могли бы уже и запомнить, и сдерживайте свой чертов голос, пока мы не выйдем наружу.

Мерцающий фонарь в ее руке множеством горизонтальных отсветов плясал на краях ступенек, поднимающихся справа от них, и Джек Бойд, который только что, четвертый раз за вечер, спросил у барменши ее имя, очевидно решил, что будет хорошей идеей затащить ее наверх, теперь, когда он, хотя бы на мгновенье, точно знал как ее зовут.

― Боже, ну ты точно, настоящий моряк, ― сердито зашипела она, увертываясь от пьяных объятий здоровяка, и пошла дальше по коридору к темному входу в запасную столовую.

Потерявший равновесие Бойд грузно повалился на нижнюю ступеньку. Майкл Кроуфорд, державшийся позади него, чтобы не обнаруживать своего недостойного мотания, нахмурился и грустно покачал головой. Девушка явно была фанатичкой, обвиняющей моряков во всех смертных грехах. Хотя надо отдать должное, иногда среди них встречаются весьма колоритные личности.

Аплтон и вторая барменша были впереди, уже в темной столовой. Кроуфорд услышал, как загремел засов, и в лицо дохнуло холодным ветром, принесшим запахи мокрой земли и листвы и шелест дождя.

Люси оглянулась через плечо на пьяную парочку и подняла бутылку, которую держала в левой руке. ― Вы заплатили за час или два дополнительного обслуживания в баре, ― прошептала она, ― бокалы принесла Луиза, так что, если, конечно, вы еще не нагулялись, можете колобродить здесь ― только не устраивайте пьяных дебошей, хозяин гостиницы спит всего в двух дверях отсюда. Она растворилась в темноте столовой.

Кроуфорд, пошатываясь, наклонился и потряс Бойда за плечо. ― Поднимайся, ― сказал он, ― Ты позоришь нас обоих.

― Позорю? ― пробормотал здоровяк, покачиваясь поднимаясь на ноги. ― Напротив, я намерен жениться… Он остановился и в затруднении нахмурился. ― Жениться на этой молодой леди. Как там ее звали?

Кроуфорд подтолкнул его в столовую, навстречу открытой двери в дальнем конце комнаты и ночи за ней. Люси нетерпеливо ждала их в далеком дверном проеме, и в дрожащем свете ее лампы Кроуфорд заметил оштукатуренную обрешетку стен и припомнил витиевато украшенный сдвоенный дымоход, который он мельком увидел на крыше, когда этим вечером дилижанс свернул с Хоршем Роуд[22]. Очевидно, гостиничный фасад эпохи королей Георгов был пристоен к позднее-Тюдоровскому строению. Он бы не удивился, если бы оказалось, что пол в кухне каменный.

― Устроим завтра двойное венчание, ― продолжал через плечо говорить Бойд, натыкаясь в темноте на стулья. Ты же не против, чтобы мы вместе отпраздновали, а? Конечно, я не смогу быть твоим шафером и все такое, но, дьявол меня разбери, я уверен, Аплтон побудет шафером для нас обоих.

Шелест барабанящего по крыше дождя сделался гораздо громче, когда они вышли на крытую веранду. Зябкий ночной воздух вымыл винные пары из головы Кроуфорда. Он увидел, что веранда начиналась у двери, из которой они вышли и, тянулась на юг, прочь от комнаты хозяина гостиницы, почти до самых конюшен. Аплтон и Луиза уже сидели в двух потрепанных креслах, беспорядочно стоящих вдоль веранды и Луиза наливала вино в их бокалы.

Кроуфорд шагнул к краю веранды, глядя на завесу дождя, что обрушивалась в каких-нибудь нескольких дюймах от кончика его носа. Снаружи, в темноте двора, он смутно различал пятна травы и косматую черноту волнующихся позади деревьев.

Он собирался уже вернуться на веранду, когда внезапно небо прорезала ослепительная белая вспышка, и мгновение спустя его качнуло назад на пятках ударом грома, который, как ему на миг показалось, должен был содрать половину черепицы с гостиничной крыши. Сквозь грохот до него донесся едва слышный женский вскрик.

― Черт возьми! ― выдохнул он, невольно шагнув назад, когда громогласные отголоски покатились через Уилд[23] на восток, пугать детей в далеком Кенте[24]. ― Ты это видел? В ушах его стоял перезвон, и он говорил чересчур громко.

Несколько секунд спустя он резко выдохнул и усмехнулся. ― Дурацкий вопрос, верно? Но, без шуток, Бойд, если эта штука ударила бы чуть ближе, тебе назавтра пришлось бы совершить надо мной несколько другой церковный обряд.

Он пытался говорить шутливо ― хотя лицо его внезапно покрылось бисеринками пота, словно он выходил под дождь, а в воздухе, словно эссенция испуга, стоял резкий запах, и на краткий миг ему показалось, что его вместе с землей трясло от удара. Он повернулся и, сощурившись, посмотрел назад в темноту. Глаза уже привыкли к полумраку, и он увидел, что остальные не сдвинулись с места, хотя женщины выглядели испуганными.