А сегодняшний полет мне доставлял особое наслаждение. Впервые за месяцы своего пребывания на Земле я пилотировал истребитель, физически не касаясь его педалей и штурвала. Сегодня всем этим занимался Искусственный Разум истребителя, процессор исполнял роль автопилота, который к этому времени пока еще не был создан. Автопилот появится на свет, когда один из двух наших истребителей по недосмотру попадет в инженерно-техническую службу полка. Инженерно-техническая служба полка капитана Фромма, проводя обычный профилактический ремонт истребителя, обратит внимание на некоторые незнакомые узлы и устройства, установленные в машине. Чтобы разобраться в их функциях, подчиненные капитана Фромма разберут истребитель по винтику, в результате чего на свет появятся три академика и четыре профессора. Службу капитана Фромма и его самого засекретят и передадут в ведение службы безопасности рейха. Но это произойдет несколькими месяцами позднее, а сейчас мне было хорошо и одновременно любопытно наблюдать за тем, как под влиянием моих мыслей движутся штурвал и педали управления истребителем.

Я, по всей очевидности, сильно расслабился и размечтался, когда пушечная трасса откуда-то сверху скользнула перед носом моего истребителя, чтобы раствориться в темноте ночи. Обстрел оказался таким неожиданным, что я от испуга втянул голову в плечи, оглядываясь по сторонам в поисках противника. Через малую долю секунды я уже оправился от неожиданности, чтобы мысленно проинформировать Динго о появлении противника. А мой BF109E уже уходил в левый вираж, а затем в боевой разворот, чтобы больше не подставляться и осмотреться.

Две тени скользнули чуть в стороне и тут же пропали в тени грозовой тучи, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы я разглядел, что этими тенями были североамериканские истребители Р-47 «Тандерболт». По всей вероятности, пара североамериканцев возвращалась из разведывательного полета и по чистой случайности нарвалась на наш патруль. Когда на обратном пути они увидели два «мессера», беспечно болтающихся в ночном небе, то решили проучить этих олухов «фрицев». Пилоты североамериканских истребителей были самоуверенными людьми, они обстреляли нас с дальнего расстояния и, разумеется, промахнулись, тем самым потеряв свой единственный шанс уцелеть и вернуться домой.

Пара Р-47 снова черканула небосклон справа от меня, она завершала боевой разворот, чтобы оказаться в точке, откуда можно было бы снова стрелять по нашим истребителям. С небольшим скольжением вправо я начал выводить свой BF109E в лобовую атаку на североамериканцев. Ведущий вражеской пары охотно пошел на обострение обстановки и, словно соскучившийся по играм ребенок, принял мой вызов на поединок. Видимо, встретившийся мне ковбой хорошо изучил тактико-технические данные истребителя BF109E и знал рабочие высоты этой машины, но, разумеется, он не мог догадаться о том, что совершенно случайно встретился с непростым противником и модернизированным истребителем.

Поэтому только сейчас североамериканец обратил внимание на то, что атакованный им противник занимает один и тот же эшелон высоты, что и его хваленый истребитель Р-47. К тому же мы с Динго даже попытались вскарабкаться на еще большую высоту, но нас подвел двигатель, который оказался слабоват и уже плохо тянул на новый эшелон высоты. А ковбой удивленно наблюдал за тем, как мы его медленно, но верно обставляем по высоте. Если нам удалось бы быстро осуществить этот маневр, то мы могли бы атаковать североамериканскую пару с верхней полусферы. Когда начали входить в пикирование, то этот дикарь прерий начал выполнять фигуру высшего пилотажа «Кобра», а я, как деревенский мальчишка, попался на его уловку и проскочил его истребитель, подставив себя и Динго под его пушки. Хорошо, что мой оппонент слишком завалил свой Р-47 на спину и не смог ковырнуться вперед носом, чтобы расстрелять в упор обе наши машины. Североамериканский истребитель слишком заваливался на истребитель ведомого, и его пилоту было также не до атак на мой истребитель. Истребитель ведущего слишком просел по высоте, и, чтобы выйти из «Кобры», его пилот начал заваливать Р-47 на крыло, затем падал к земле. Таким образом, мы оба сильно потеряли в высоте и были вынуждены разойтись в стороны, чтобы тактически улучшить свое положение. Мой североамериканский ковбой хотел перейти в набор высоты, но сверху его прижал Динго, а на Динго в свою очередь пикировал истребитель ведомого ковбоя. Эта лесенка из истребителей стремительно неслась к земле, чтобы разойтись по вертикалям для последующего набора высоты в каких-то метрах от земли.

По всей очевидности, я и североамериканский ковбой слишком увлеклись, наблюдая за падающими с неба истребителями наших ведомых, поэтому и не заметили, как наши истребители сблизились и около пяти секунд пролетели рядом крыло о крыло. За это мгновение мне удалось рассмотреть лицо пилота «Тандерболта», которое показалось мне хорошо знакомым. Я приложил правую руку к брови, чтобы поприветствовать своего североамериканского коллегу, а тот радостно задрал обе руки вверх, в ответ приветствуя меня. Перед тем как мы расстались, перед глазами скользнул бортовой номер североамериканского истребителя — 109-99-9 US Army.

В это утро обер-ефрейтор службы безопасности полка проснулась явно в плохом настроении, ее чуть-чуть подташнивало, и она, естественно, решила, что виноват я: ночью слишком долго не давал ей уснуть. Обычно, просыпаясь по утрам, моя девушка, не открывая глаз, руками проверяла на месте ли находится ее дружок «энди» и в каком он состоянии. Но в это утро обер-ефрейтор проснулась позже и, не взглянув в мою сторону, вскочила на ноги и в чем мать родила, сунув ноги в тапки, пошлепала на кухню, откуда вскоре послышался ароматный запах контрабандного кофе. Я же проснулся оттого, что в этот момент меня никто не мучил поцелуями, не говорил о любви и не требовал доказательств этой любви. Изменившееся поведение обер-ефрейтора сильно удивило меня, поэтому, не отрывая головы от подушки, я приоткрыл глаза и успел заметить, как шикарные женские бедра в одних только тапках удаляются на кухню. Когда моего носа достиг ароматный запах кофе, то я окончательно понял, что сегодня случится что-то очень важное, ведь до этого моя Афродита никогда не пила кофе в одиночестве.

Обер-ефрейтор Смугляночка была настоящей немецкой фрау, крепкого телосложения, с мощными бедрами и высокой грудью. Даже когда она вышагивала в форме обер-ефрейтора Люфтваффе по коридорам штаба, то глаза многих офицеров не отрывались от ее фигуры, которая излучала незабываемый женский шарм и привлекательность. А сейчас моя обер-ефрейтор удобно устроилась на высоком барном табурете, который у нас был в единственном экземпляре, и, закинув ногу на ногу, с видимым удовольствием попивала кофе. Ничуть не стесняясь своей наготы и моего присутствия, эта кошка сладко потянулась и напрягшимися сосками груди прижалась ко мне, поцеловала в губы и тут же снова ускользнула в тень отчужденности. Видимо, девушка снова вспомнила о том, что у нее болит голова и один только я в этом виноват.

Я взял турку, насыпал туда две чайные ложки молотого кофе и направился к примусу, чтобы вскипятить воду, по дороге к примусу случайно посмотрел в глаза своей женщины и, будучи не в силах разорвать контакт, стал погружаться в бездну женской грусти и печали. Внезапно на моем пути возникло препятствие в форме мрачной глыбы непонимания и расставания. Я попытался остановиться, прекратить погружаться в эти безбрежные глубины семейного счастья. Появился новый фрагмент, в котором вместе со Смугляночкой я играл с малышом, брал его на руки, подбрасывал вверх, мы все смеялись и улыбались, а затем мы втроем бежали по красивой набережной… и в этот момент на меня вновь обрушилась мрачная глыба непонимания и расставания. Грусть жестоко вторглась в мое сердце и дала ясно понять, что случайно я заронил в Смугляночку семя новой жизни, чего не имел права делать здесь, в чужом мире. Кто-то втолковывал мне, что этого не было предусмотрено сценарием и что за это кто-то из нас будет наказан, один из нас должен умереть. У меня все закружилось в голове, мысли слипались друг с другом, и я не понимал, что происходит. Не понимал, о каком сценарии идет речь, кто и чем недоволен и кого будут наказывать, и, чтобы избавиться ото всего, резко встряхнул головой, в результате контакт со Смугляночкой был разорван. В тот момент эту мешанину из мыслей и воображения я воспринял как фантасмагорию и не поверил в то, что это предупреждение, в котором прозвучала угроза нашим жизням. Радость от известия, что любимая женщина беременна и что скоро на свет появится наш общий малыш, пересилила скрытое предупреждение. С этого момента моя голова была занята планированием жизни Смугляночки на ближайшее будущее, так как ей нельзя было оставаться в рейхе, который воевал на два фронта. Ей следовало немедленно покинуть эту страну и перебраться на жительство в Швейцарию, где можно было бы неплохо устроиться и спокойно рожать. Там уже была Лиза, которая недавно перезвонила и рассказала, что ей удалось официально легализоваться, дешево купить хороший особняк в Люцерне. Так и не приготовив кофе, я отставил турку в сторону и коротко бросил своей примадонне: