И вот премьера «Бориса Годунова» на сцене театра «Колон». Хотя спектакль шел на русском языке, зал принимал его на «ура». Успех был, без всякого преувеличения, грандиозный. Когда мы выходили на овации зрителей, на нас дождем сыпались не просто цветы — нас засыпали лепестками роз. (Через некоторое время, когда я приехала с концертами в Киев, то украинские слушатели устроили мне такой же «дождь» — очевидно, многие из них прочитали в газетах о моих впечатлениях от приема в Аргентине). На наш третий спектакль в театр пришла тогдашний президент Ева Перон, сменившая на этом посту своего умершего мужа. Нас, троих русских певцов, в антракте пригласили в фойе правительственной ложи и познакомили с госпожой президентом.
Хотя я была в Буэнос-Айресе только во второй раз, но уже стало традицией, что после выступлений в оперных спектаклях я даю концерт. На этот раз вместе с Евгением Нестеренко и Владиславом Пьявко мы пели концерт в театре «Колизео»…
Совсем недавно руководитель Шаляпинского центра при нашем Международном союзе музыкальных деятелей Юрий Иванович Тимофеев получил из Аргентины прекрасно изданную книгу о театре «Колон». Ее прислал ему в дар автор, поскольку в этом театре в свое время выступал Федор Иванович Шаляпин. И Юрий Иванович, и еще один обладатель такой же книги, вокальный педагог, музыковед Дмитрий Вдовин, почти одновременно сообщили мне, что в книге помещена моя фотография и описаны мои выступления в «Колон», где я была первой из советских певиц, выступавшей на сцене этого одного из самых престижных опертых театров мира…
Следствием моего успеха на фестивале в Оранже было и еще одно приглашение — исполнить партию Азучены в лондонском «Ковент-Гардене», где собирались ставить «Трубадура».
Ту свою первую поездку в Англию весной 1975 года я могу образно назвать «поездкой открытий», причем разных — и приятных, и не очень. Начну с последнего.
В том, что я приехала выступать перед английской публикой лишь через двадцать лет после начала своей сценической деятельности (чему очень удивлялись лондонские журналисты), объездив уже множество стран, нет моей вины. Оказывается (я узнала об этом лишь в Лондоне), меня ждали в Англии еще за восемь лет до этого. Тогда, во время гастролей в Москве труппы «Ковент-Гарден», кто-то из руководителей этого театра слышал меня в «Царской невесте» Римского-Корсакова на сцене Большого и порекомендовал пригласить «русское меццо» для выступлений в Лондоне в партии Амнерис в «Аиде». Приглашение было направлено, как тогда и полагалось, через Министерство культуры. Но до меня оно не дошло и я ничего не знала об этом. Но все тайное рано или поздно становится явным.
По тому контракту восьмилетней давности отправилась в Лондон другая певица, тоже из Большого и тоже для выступлений в «Аиде». Как это делалось, мне рассказали много позже. Референты в «Госконцерте», «ведущие» ту или иную страну, посчитали (по собственной инициативе, или их об этом «аргументировано» попросили), что у Архиповой и так слишком много приглашений, в то время как у других нет ничего. У нас страна равноправия, вот пускай и будет всем поровну, и не важно, что на кого-то есть спрос, а на кого-то нет. Эту «несправедливость» надо устранить. Вот и устраняли: когда приходило очередное приглашение на мое имя, отвечали (вполне официально — телеграммой или по телефону), что в указанный срок Архипова (ничего не ведавшая об этом) выступить не сможет (сильно занята), поэтому можем направить другую певицу, тоже из Большого, берите, не пожалеете… Ответ официальный, так почему же не поверить? Приходилось брать. Не выяснять же у самой Архиповой действительный график ее выступлений…
И все же, несмотря на столь малоприятные «открытия», мои первые выступления в Лондоне запомнились мне совсем другим — удивительно горячим приемом и публики, и прессы. Их доброжелательность, эмоциональность, темперамент были для меня настолько неожиданными, что сразу разрушили привычные представления об англичанах как о сдержанных, холодных людях. Ничего подобного! Тот горячий, искренний прием и стал для меня другим, очень приятным открытием.
Постановка «Трубадура», в которой мне предстояло участвовать, принадлежала одному из крупнейших итальянских режиссеров Лукино Висконти. Ее возобновил Чарльз Гамильтон — сначала на фестивале в Оранже, а потом и на сцене «Ковент-Гарден», где был сохранен отчасти тот же состав исполнителей. В Лондоне, как и в Оранже, исполнительницами женских партий оставались мы с Монсеррат Кабалье, а вот на главные мужские роли пригласили Шеррила Милнза и Карло Коссутта.
Английская пресса, как и публика, была восторженной. Одна из газет назвала свою статью о нашем спектакле очень поэтично: «Великолепная ночь пения». Ее критик писал: «По мнению Карузо, все, что необходимо для «Трубадура», — это «четыре величайших певца в мире». Конечно, «Ковент-Гарден» заполучил четырех великих певцов… Монсеррат Кабалье придала ариям Леоноры элегантность и красоту; Ирина Архипова, дебютировавшая в Гарден, была могущественной и трогательной Азученой. А мужчины — Шеррил Милнз и Карло Косутта прекрасно сдерживали мелодраму». Лондонские журналисты, впервые имевшие возможность слышать меня в партии Азучены, приняли мою трактовку образа старой цыганки, «близкую той, что задумал Верди», и сравнивали с моими предшественницами — исполнительницами роли той «персоны, вокруг которой вертится вся опера». Газета «Ивнинг Стандарт» даже назвала меня «прямой наследницей трона Симионато, Веррет и Косотто в прежних лондонских постановках «Трубадура»…
После гастролей 1975 года я уже регулярно стала приезжать в Англию: петь на сцене «Конвент-Гарден», участвовать в разных фестивалях, в том числе и в знаменитом Эдинбургском, давать сольные концерты. Чаще всего я выступала с ними в «Вигмор-холле», небольшом зале, предназначенном для камерных концертов. На протяжении многих лет я пела здесь свои камерные программы, стараясь познакомить английскую публику с малоизвестными ей романсами русских композиторов. Петь программу по-русски для людей, не понимающих этого языка, — большой риск, поэтому успех, которым пользовались романсы Танеева, Прокофьева, Метнера, Шапорина, Свиридова, мне был особенно дорог. И не просто успех, а понимание залом того, что я хотела донести до него.
Осенью 1986 года лондонская газета писала о моем выступлении: «Слушая ее пассажи танеевского зловещего «Менуэта — Танца смерти с видом гильотины» или суровые октавы свиридовского «Силуэта», переживаешь впечатления, сравнимые со слушанием Шекспира в исполнении превосходнейших актеров: пропорции, высота тона — все значимо, все в меру, все трепетно и живо в этом искусстве переживания, мыслей и чувств».
Откликом на другой мой концерт стала статья, озаглавленная «Волшебное меццо»: «…В зале «Вигмор-холл» она подарила Лондону незабываемые моменты певческого искусства, чарующие и прекрасные звуки голоса, одного из лучших голосов в последние годы… Архипова прекрасно владеет своим голосом, его безграничными эмоциональными возможностями: от тихого шепота до крика отчаяния и повелевания. Она может потрясать великим звучанием, но ее основная цель не только быть благозвучной, не только поражать силой звуковой атаки, но и служить музыке с полной свободой, беспредельной музыкальностью и вкусом… Архипова сдержанна в мимике и жестах, а после окончания романса или песни ее лицо озаряется внутренней улыбкой наслаждения музыкой и поэзией, которым она служит. Архипова звучит наполнено, вдохновенно и одновременно скромно, без претензий, без аффектаций, как лучшие славянские и балканские народные певцы, но с тем преимуществом, которое дает певческое дыхание, подкрепленное мастерством, — подлинное бельканто».
В «Вигмор-холле», где я систематически выступаю, наряду с фотографиями других исполнителей, частых гостей зала, теперь висит и мой портрет. Я знала, что в этом зале у меня есть своя публика — многолетние посетители моих концертов. Но совершенно неожиданно для себя я узнала, что в лондонский «Вигмор-холл» на мои концерты собирается не только английская публика. Когда я была в Греции, один журналист-англичанин задал мне вопрос: «Вы хоть знаете, что на ваши концерты в Лондоне специально приезжают из Америки?» — «Нет, для меня это является просто откровением». И журналист рассказал об удививших меня фактах: оказывается, из-за того, что я некоторое время не ездила в США, мои американские поклонники, «утомившись» от ожидания, стали специально прилетать в Лондон на мои выступления. Конечно, позволить себе такое могли только люди со средствами.
