– Отойди, – скомандовал от Льву.

Лев послушался отца и, отходя от тайника, потянул с собой Джоанну. Он продолжал осматривать кусты и деревья, как хорошо натренированный солдат.

В пятнадцати метрах от них Валли и Клер прижались к полуразрушенной каменной стене и беспомощно наблюдали, как срывается их план.

– Черт, – прошептала Валли.

Клеско нагнулся и, не подходя ближе к тайнику, протянул ветку в сторону контейнера, подцепил крышку и поднял ее. Ничего не произошло. Клеско осторожно подошел к тайнику, достаточно близко, чтобы увидеть, что контейнер совершенно пуст. Он снова отошел и нагнулся, протянул ветку, поддел дно пластикового контейнера, приподнял его, опрокинул и отодвинул с того места, где он стоял.Под ним обнаружились две ржавые жестяные банки, обернутые алюминиевой фольгой и скрепленные короткой проволокой. Банки были видны всего секунду и вдруг взорвались, из ямки вырвался двойной сноп света, брызнувшего во все стороны, раздался грохот, Клеско и Лев пригнулись, защищаясь от взрывной волны.

34

– Сволочь! – Вопль Клеско пронзил холодный утренний воздух. Клеско подскочил к Джоанне и сильно пнул ее под ребра.

За каменной стеной Валли и Клер судорожно сжались при виде этого жестокого наказания.

– Вот дерьмо, – в отчаянии прошептала Валли. – Мы должны…

– Нет, – сказала Клер, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Не сейчас.

Клеско закричал на Джоанну:

– Сколько еще?

– Еще один, – сказала Джоанна, голос ее был так слаб, что Валли и Клер едва услышали слова.

– Может, хватит играть в эти игры, а? – сказал Клеско, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – В последнем есть камни?

Джоанна, очевидно, потерявшая надежду, покачала головой.

Клеско мрачно усмехнулся и снова безжалостно пнул ее под ребра. Женщина была так слаба и измучена, что ее тело уже не реагировало на удары.

– Лев, твоей законной доли больше нет.

Лев не хотел верить в это, но все было слишком очевидно.

– Да, – согласился он. – Нету.

Клеско зарядил пистолет и взвел курок, резкий механический звук эхом отозвался в пустом лесу.

– Решила поиграть с нами в игры? – рявкнул Клеско на ухо Джоанне. – Ты за это заплатишь…

Он поднял пистолет и приставил к ее голове.

– Нет! – крикнула Валли, не сдержавшись. При звуке ее голоса Лев и Клеско изобразили полную боевую готовность и, нервно оглядываясь по сторонам, пытались определить, откуда раздался крик.

– Кто здесь?! – крикнул Клеско, продолжая целиться в Джоанну. – Покажись, или она умрет!

Валли попыталась встать, но Клер удержала ее.

– Я должна это сделать, – сказала Валли.

Клер посмотрела Валли в глаза испуганным и одновременно пугающим взглядом.

– Ты не нужна им, Валли, – сказала Клер.

– О чем ты?

– Им нужна Елена.

– Но она и так у них, – сказала Валли. – И они убьют ее.

– Поверь мне на этот раз, – взмолилась Клер. – Ты сказала, что могла бы простить ее, свою мать. Ты действительно уверена в этом?

– Да. Конечно, – сказала Вали, недоумевая.

– За все? За то, что бросила тебя?

– Да.

– За то, что так боялась сказать тебе правду? Ты могла бы простить ее за это?

– Да, – настаивала Валли, слезы непонимания и страха текли у нее из глаз. – Почему ты меня спрашиваешь об этом?

Клер печально улыбнулась.

– Я всегда любила тебя, – сказала она.

Она нежно погладила дочь по лицу и волосам, как будто вспоминая, каково это, а затем поцеловала ее в лоб.

– Моя прекрасная Валентина, – сказала Клер, а потом повторила на чистом русском: – Моя прекрасная Валентина.

Эти несколько слов, спокойно сказанных Клер, ошеломили Валли. Клер сунула свой пистолет за пояс сзади, встала во весь рост и тотчас же оказалась под прицелом пистолетов Клеско и Льва, стоящих в пятнадцати метрах от нее. Она подняла руки вверх, показывая пустые ладони.

– Я здесь, Алексей, – сказала Клер.

Она целенаправленно шагнула к ним.

Валли все поняла и остолбенела. Она неподвижно сидела на холодной земле, глядя, как Клер – единственная мать, которую она когда-либо знала, – решительно идет к русским убийцам. Яркой вспышкой в сознании промелькнуло все то, что Клер рассказала ей о ее русской матери: как она сбежала от Клеско, как отдала ее в приют, как полетела в Америку и как наконец решилась воссоединиться с дочерью.

Эта история была ее историей.

– Боже мой, – прошептала Валли. Она едва переводила дух.

Пытаясь справиться со всем обрушившимся на нее знанием, Валли вдруг с ужасом поняла, что Клер хочет снова пожертвовать собой ради нее, ради Валли.

– Елена? – с сомнением проговорил Клеско, глядя на Клер. Сначала он не был уверен, что это она, но быстро узнал ее. – Елена, – прошипел он, глаза его с холодной яростью глядели на Клер. – Ах ты сволочь…

Клеско прицелился в нее, направив пистолет прямо в лицо, когда она подошла ближе.

– Мама! Нет! – раздался крик Валли из-за деревьев.

Она поднялась из укрытия и перепрыгнула каменную стену. Она подскочила к Клер, направляя собственный пистолет в голову Клеско.

– Не трогай ее, ты, ублюдок! – рявкнула Валли на Клеско, который вдруг пришел в некоторое замешательство, он переводил дуло пистолета с Валли на Клер и обратно. Лев целился в девчонку, быстро идущую к ним по свежему снегу.

– Нет, Валли! – крикнула Клер. – Назад!

Но, видя решительность дочери, Клер тут же вытащила свой пистолет, и теперь все четверо – мать и дочь, отец и сын – стояли у пустого тайника, подняв четыре пистолета и переводя их с одной цели на другую. Все они в замешательстве смотрели друг на друга, пытаясь понять, что происходит.

– М-мам? – пробормотала Валли, которая не могла больше бороться со всеми этими вопросами.

– Все хорошо, Валли, – сказала Клер. Она продолжала целиться в Клеско и одновременно наклонилась к лежавшей у тайника Джоанне и нащупала пульс: – Джоанна еще жива.

Клер снова выпрямилась, Клеско пристально, чуть прищурившись разглядывал ее лицо. Он рассматривал ее черты, пытаясь снова узнать эту женщину.

– Елена и не Елена, – сказал он. – Нос, глаза. Врачи постарались. А это… наша? – Клеско кивнул в сторону Валли, но не стал ждать ответа от Клер. – Вижу, – сказал он, также рассматривая лицо Валли. Он засмеялся этой иронии судьбы – он охотился на собственную дочь. – Очи черные, – произнес он. – Как у меня.

– Она никогда не была твоей, Клеско, – сказала Клер, переводя взгляд на Валли. – Ты никогда не была его дочерью, Валли. Понимаешь?

Мысли у Валли путались, но она ответила матери резким, уверенным кивком головы. Клер перевела взгляд на Льва. Она рассматривала его лицо с любовью и грустью.

И не опускала пистолет.

– Такой взрослый, – сказала она сыну, голос ее едва не сорвался. – Лев. Мой мальчик. Мне так жаль.

Молодой человек пристально смотрел на нее. На этот раз его непоколебимое спокойствие изменило ему, и во взгляде, брошенном на Клер, мелькнула настоящая ярость. Однако, когда он заговорил, голос его прозвучал неожиданно уязвленно.

– Легко было выбрать? – спросил он Клер. – Одного ребенка из двух?

– Это было невозможно, – ответила его мать еле слышным шепотом, страшные воспоминания о том времени нахлынули на нее. – Его родственники отобрали тебя у меня, не давали мне видеться с тобой. Все, чего я хотела, – быть тебе матерью, но они мне не позволили.

– Я для тебя все равно что умер, – сказал Лев, взгляд его выражал боль.

– Только не в моем сердце, – ответила Клер. – Все это время я думала о тебе, любила тебя. Мне так жаль…

Клер понимала, что любых извинений будет недостаточно, сколько бы она их ни произносила. Она с надеждой ждала хоть какой-нибудь реакции Льва, но он молчал, во взгляде его не было прощения. Валли с удивлением и страхом наблюдала, как постепенно распутывается этот запутанный клубок.

– Лев. – Валли вслух произнесла имя брата, произнесла по-русски, просто чтобы услышать, как это прозвучит. Глаза брата и сестры встретились, как тогда в офисе доктора Рейнер, и снова возникло то странное ощущение узнавания. Клер увидела этот обмен взглядами между братом и сестрой, сердце ее обливалось кровью при мысли о потерянном и упущенном.