– Восемь доз за сто пятьдесят. – Она повысила цену, видя, что у парней есть деньги и они уже под кайфом. – Экстази или кетамин?

– И то, и другое, – ответил высокий кудрявый парень. – Четыре и четыре.

Обмен состоялся, и они направились к входу в метро на 116-й улице. Она тоже собиралась поехать на метро, но не в компании пьяных студентов колледжа. Неплохо было бы поймать машину, но она не привыкла тратить деньги на себя.

Значит, пешком через Риверсайд-парк. Она прошла мимо Колледжа Барнард и пересекла Риверсайд Драйв, направляясь к дорожке ниже Гудзон Парквей, откуда была видна река. Ноги сами вели ее по знакомому маршруту, но обычно она ходила тут с компанией, внутри сплоченного коллектива, служившего надежной защитой. Теперь же она шла одна. Уже через минуту она услышала шаги позади: двое мужчин, оба крупные, быстро приближались, а потом замедлили шаг, держась на расстоянии 10–15 метров. Она чувствовала на себе их взгляды и ускорила шаг, но они не отставали, держась на том же расстоянии и двигаясь синхронно.

Черт! Она посмотрела по сторонам в поисках пути к бегству и только теперь поняла – слишком поздно! – насколько изначально опасен был выбранный ею маршрут. Уличное освещение здесь было по большей части неисправно – один тусклый фонарь на несколько сот метров. Высокая каменная ограда бульвара закрывала дорожку, подобно крепостной стене средневекового замка, отрезая пути к бегству. Ветви вязов нависали над головой, так что тропинку было совершенно не видно сверху, с бульвара. В воздухе висел равномерный обволакивающий гул машин, приглушающий звуки, которые могли бы встревожить обитателей близлежащих домов.

«Не беги, – скомандовала она себе. – Еще рано». Инстинкт самосохранения, немалой ценой приобретенный ею в детстве, теперь подсказывал, что, когда нужный момент настанет, бежать надо будет так, как будто от этого зависит ее жизнь.

Каменная стена внезапно заканчивалась, впереди виднелась развилка – путь к Риверсайд Драйв. До нее – меньше сотни метров. Если удастся преодолеть это расстояние быстрее, чем они догонят ее, на дороге точно будет кто-нибудь – свидетели, чье присутствие, конечно, остановит преследователей. Сто метров. Мужчины позади нее тоже поняли, что она может уйти, и ускорили шаг, сокращая расстояние.

«Беги, сейчас».

Их удивил ее внезапный рывок. Усталая, тощая, вечно голодная, дышащая выхлопными газами и измотанная уличной жизнью, она производила впечатление слабой и чахлой, паршивой овцы в стаде. Преследователи не могли оценить ее страстной, необыкновенной воли к жизни, без которой она погибла бы еще много лет назад. Она мчалась вперед, шоссе было все ближе, обещая возможное спасение.

Мужчины тяжело дышали и ругались, удивленные необходимостью прилагать усилия. Осталось тридцать метров, двадцать – она уже слышала их дыхание у себя за спиной, но… она сделает это. Теперь она была уверена. Шоссе было прямо перед ней, когда она неожиданно свернула налево в просвет между кустами у тропинки, еще раз удивив своих преследователей. Они снова громко выругались.

Она бросилась прочь от тропинки, пересекла тротуар и выскочила на середину дороги, ярко освещенной фонарями. Когда она мчалась через проезжую часть, раздался скрежет тормозов, и темно-синий седан едва успел остановиться, чтобы не сбить ее. Девушка застыла на месте, ошарашенная тем, что избежала столкновения, и тем, что вдруг узнала машину. Дверь машины открылась, из нее вышел водитель – знакомое лицо, друг. Она почувствовала внезапное облегчение от этой нечаянной удачи, но потом увидела выражение его лица. И надежда рухнула.

Никакой улыбки. Никакого спасения.

Этли Грир сел в служебную машину и уже через несколько минут подъезжал к круговой развязке на 79-й улице. Он свернул на подъездную дорогу и поехал вдоль Гудзона по направлению к бейсбольным площадкам Малой лиги. Здесь было сумеречно, ноябрьское солнце еще не поднялось над высокими зданиями с восточной стороны. Григ остановился у второго бейсбольного поля, часть которого была огорожена желтой полицейской лентой. Он припарковался между двумя лошадьми – парк патрулировала конная полиция; от дыхания лошадей, которые еще только начали покрываться зимним мехом, холодный утренний воздух наполнялся паром.

– Доброе утро, детектив.

– Офицер Карлин. – Этли кивнул юному коллеге.

– Вон там место преступления, – сказал Карлин. – Должны прислать еще людей в новую смену.

Карлин повел Этли к месту преступления, приподняв желтую ленту, чтобы детектив прошел под ней. Еще пятеро полицейских стояли у линии ограждения, курили и выглядели замерзшими и беспокойными – им явно хотелось поскорее вернуться в теплое помещение участка или хотя бы к своим лошадям.

Мертвая девушка лежала в полуметре от кипариса, на спине; на ней была черная рваная одежда, сверху поношенная кожаная куртка. У девушки были короткие жесткие светлые волосы с синей полосой слева и пирсинг на лице. За воротником и манжетами виднелись дешевые украшения, на лице обильный макияж, теперь совершенно размазанный. Лицо опухло от ударов, под носом засохла кровь. Суставы на пальцах была ободраны до крови, вероятно, она дралась с нападавшими. Глаза ее были открыты, темно-серые зрачки начинали менять цвет.

– Выкладывай, – сказал Этли.

– Уоллис Стоунман, – доложил Карлин, показывая пластиковый пакет для улик с удостоверением внутри. – Удостоверение нашли у нее в носке. В нем написано, что ей двадцать три, но это не похоже на правду, так что я проверил. Это хорошая подделка, долларов за двести-триста, если покупать на улице. По данным Службы регистрации, вся информация верна, кроме возраста – на самом деле ей шестнадцать. Я проверил ее имя по базе. У девчонки большой преступный опыт, но ничего серьезного, до суда не доходило. Она числится сбежавшей из дома, и на нее выписан ордер ЛПН.

ЛПН – «лицо, подлежащее наблюдению» – значит, у девчонки открытое досье в социальной службе.

Грязная красная курьерская сумка валялась в нескольких метрах от тела, она была открыта, все содержимое вывалено на землю: пара комплектов грязного нижнего белья, полосатая шерстяная шапка, сигареты, несколько леденцов в обертках.

– А что с сумкой? – спросил Грир. – Она была открыта, когда нашли тело? Все валялось вот так?

– Да, сэр. Деньги и ценности, если они у нее были, пропали.

Грир опустился на корточки и осмотрел грязные ногти девочки, ее стоптанные ботинки и рваные леггинсы. За ушами грязь, как минимум недельная. Одежда не стирана по меньшей мере месяц. Этли заметил несколько старых шрамов на лбу и переносице. Он засучил рукава ее куртки и увидел еще шрамы и следы ушибов на предплечьях – давнишние следы самозащиты. Многие дети богатых родителей в Нью-Йорке одеваются как панкующие уличные оборванцы, напускают грязный и потрепанный вид, но тело и одежда этой девочки скрывали неподдельную историю лишений и невзгод, а в прошлом и физического насилия.

– Девчонка с улицы, – сказал Грир, бросая взгляд на Карлина. – Видел ее когда-нибудь здесь?

– Может быть, – ответил Карлин с сомнением, – но трудно сказать наверняка. Их много ошивается у Риверсайд-парка – и все одинаковые, в наркоманской униформе.

Грир натянул резиновую перчатку и сунул руку в рот девушки, подняв верхнюю губу, чтобы осмотреть зубы: они начали разрушаться от метамфетамина.

– Наркоманка, – повторил Карлин свой диагноз.

Рукой в перчатке Грир закрыл девушке глаза, а затем поднялся на ноги. Он осмотрелся кругом, надеясь найти что-нибудь необычное. Бейсбольное поле и парк вокруг него были усеяны случайным мусором, плюс каждый сантиметр земли испещрен следами многочисленных бегунов, велосипедистов и лошадей конной полиции.

– Опросим местное население, когда подтянутся ребята из убойного отдела, – сказал Грир.

– Вы лично известите родных, детектив?– Они что, живут где-то здесь? – Грир был удивлен. Он взял у Карлина удостоверение девушки и убедился, что это так: указанный адрес – западная часть 84-й улицы, полквартала от Амстердам-авеню. Неужели он ошибся, решив, что она бездомная? Если адрес настоящий, получается, что она умерла всего в полукилометре от дома. Грир достал мобильный телефон, включил камеру и приблизил телефон к изуродованному лицу девушки. Ярко мигнула вспышка, и изображение застыло на экране.Этли Грир показал полицейский значок швейцару на входе в дорогой, престижный дом на 84-й улице и направился через вестибюль к лифту. Он нажал кнопку двадцать седьмого этажа, убеждаясь, что номер квартиры, написанный в удостоверении девушки, существует. Пока двери лифта медленно закрывались, он увидел, как швейцар снял трубку с телефона на конторке и позвонил Стоунманам предупредить, что идет коп.