Я рос, я потолка уже касался, Но пред судьбою был и слеп, и мал. Кривым мой путь хваленый оказался, А конь-огонь отчаянно хромал.
Стократ перебирала четки мама: Вот день, вот ночь, вот спуск, а вот подъем. Но путь мой крив: судьба моя упрямо, Безжалостно стояла на своем.
Дни горько плачут, и смеются ночи — Кто может знать, что ждет нас впереди? Ты, горец, похваляйся, да не очень: Над пропастью стоишь — не упади…
Я понял, мне нелегкий выпал жребий. А было время — помню как сейчас: Под звуки бубна песни плыли в небе, А на земле под них пускались в пляс.
Но небо вдруг как будто раскололось, Дрожит земля в оковах темноты. Рванулся ветер и украл твой голос, Которому так слепо верил ты.
…Преодолев семь гор, не за горами Нашел любовь я — клевер на лугу… Как трудно сохранить живое пламя — Костер, зажженный нами на снегу!
*
Печально поле в серый день осенний, Печальней время, что ушло впустую. Ушло — и от печали нет спасенья: Пора понять ту истину простую.
Всего ж печальней человек унылый, Что ничего на свете не умеет: В воротах жизни, словно столб, застыл он, Входить — не входит и уйти не смеет.
*
«В одном я счастлив, друг, Сполна и до конца: Я не обидел мать, Не огорчил отца…
Такую держит речь Ровесник мой седой. …Я слушаю его, Поникнув головой.
*
Моя жизнь — это дерево: ствол искривлен, Листьев нет и не будет до лучших времен. Не придется им осенью на землю лечь, Если песни мои их не смогут сберечь.
Мои годы — как ветки сухого ствола, Рассыпаются в прах и сгорают дотла. Не воскреснут, наполнившись соками вновь, Коль не станет защитой им наша любовь.
Спасибо
Спасибо тропкам: свив из них веревку, Мир на спине несла ты, как кувшин. И радуга, горя, восстала ловко, Едва касаясь каменных вершин.
Спасибо — уцелел я в эту зиму, А лето быстро промелькнуло — жаль! Судьба не проносила чашу мимо — Пришлось испить и горечь, и печаль.
Дожди не обделили нас вниманьем, И солнце грело в меру — не сожгло. Спасибо почте: хоть и с опозданьем, Твое письмо с трилистником дошло.
Спасибо птице, что в окно стучала, Оповещая о начале дня: Стучала — озабочена немало Бессонницей, измучившей меня.
Друзьям души моей поклон мой низкий: Как мало их осталось — к рубежу… Я испытал не раз жестокость близких, Но им худого слова не скажу.
Любви спасибо, музыке и слову! О ссорах, о размолвках умолчу. Чинившим зло не пожелаю злого, Но вспоминать о них я не хочу…
Перевела с аварского Елена НИКОЛАЕВСКАЯ
Содержание
Что же, наконец, осталось? Перевод Е. Николаевской Завещание Перевод Е. Николаевской Ночной снег Перевод Е. Николаевской «Гром в небесах — это песня в пути…» Перевод Е. Николаевской «О нас с тобою позабудут, друг…» Перевод Е. Николаевской «Не понимаю, как могло случиться…» Перевод Е. Николаевской Песня Перевод Е. Николаевской «Я друзей своих старых…» Перевод Е. Николаевской Прошу тебя Перевод Е. Николаевской «Земля во хмелю или время кривое…» Перевод Е. Николаевской В зимнем саду Перевод Е. Николаевской «На камешках гадали мне гадалки…» Перевод Е. Николаевской «Печально поле в серый день осенний…» Перевод Е. Николаевской «В одном я счастлив, друг…» Перевод Е. Николаевской «Моя жизнь — это дерево: ствол искривлен…» Перевод Е. Николаевской Спасибо Перевод Е. Николаевской
Сказания Аварская сказка Ад Али, покинувший горы Ах ты, красная любовь, ах ты, черная любовь! Ахульго Базалай Баллада о волкодаве, о коне и о юной горянке по имени Айшат Баш на баш Возвращение Хаджи-Мурата Вступление Голова Хаджи-Мурата Горький мед Горящего сердца пылающий вздох Дагестанский петух Завет Махмуда Камалил Башир Кинжал и кумуз Кинжалы Шамиля Клятва землей Корзины Лестница Любовь Шамиля Неравный бой О бурных днях Кавказа Парень гор Песня про сокола с бубенцами Предание из аула Цовкра Свадьба Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о Кази-кумухском хане, о Хунзахском нуцале и его дочери Саадат Сказание о двуглавом орле Сказание о русском докторе Чаша жизни Четырехпалая рука На главную
Аварская сказка
«Будь славен, аллах!» – «Ваалейкум салам! Куда ты торопишься так, молодец?» – «Мое нетерпенье подобно крылам, Лечу через горы я в ханский дворец».
«Брать с места в карьер, ну какой в этом прок? К тому же дорога твоя нелегка. И может быть, будет полезно, сынок, Послушать вначале меня, старика?»
«Мне некогда, старец, спешу жеребца Над бездною бросить, ощерившей пасть. Я к ночи, даст бог, доскачу до дворца, Чтоб ханскую дочку оттуда украсть».
И скрылся седок торопливый вдали. И утро зажгло на востоке костер, И дни, и недели, и месяцы шли, Но не возвращался джигит из-за гор.
Известно, что мир языкат и не глух, А вести проходят сквозь щели бойниц. И вот долетел до родителей слух, Что сын их пасет на чужбине ослиц…
«Будь славен аллах!» – «Ваалейкум салам! Куда направляешься ты, удалец?» – «Затем прикипела рука к удилам, Что должен проникнуть я в ханский дворец.
Лежит на мне старшего брата зарок, Красавицу должен я выкрасть в ночи…» – «Совет тебе дать я желаю, сынок, Ты выслушай старца, а после скачи».
«Прости меня, старец, но время не ждет, Рад буду в другой тебя выслушать раз…» Коня полудикого бросил в намет, Взбил облако пыли и скрылся из глаз.
И шесть новолуний прошло с этих пор, Когда сквозь дувалы аульских дворов К родителям весть приползла из-за гор, Что доит их сын на чужбине коров…
«Будь славен аллах!» – «Ваалейкум салам! Куда твоя, парень, дорога ведет?» – «Туда, где сломалась она пополам У братьев моих близ дворцовых ворот.
И я на коране поклялся отцу, Что выкраду белую ханскую дочь». – «Пожалуй, смогу я тебе, удалец, В отчаянном деле советом помочь».
«Рад буду я выслушать добрый совет. – И, спешившись, парень откинул башлык. – Поможешь, готов до скончания лет Тебя поминать я в молитвах, старик».
«В одежде монаха явись во дворец И не проявляй чрезмерную прыть. С собой захвати три десятка колец, Чтоб дочери ханской прислужниц купить.
У каждой дружок среди стражников есть, Чья тоже легко покупается честь…»
В свой срок с быстротой верхового гонца Промчалась по горным селениям весть, Что выкрали ханскую дочь из дворца.
А парень умел свое слово держать, – В положенный час совершая намаз, Он в доме родном иль в дороге опять Добром старика поминал всякий раз. Ад
О том на Кавказе поныне Преданье живет неспроста, Что в проклятой богом теснине Разверзнуты ада врата.
От века за теми вратами Посмертно попавшие в ад С безмолвно кричащими ртами В огне языкатом горят.
Предел остановок конечных, И, вдаль устремившие взгляд, Два горца, два стража извечных, У врат преисподней стоят.
Черны на обоих одежды, Как тучи на склонах горы. Оставь на пороге надежды, Вступающий в тартарары!
И с огненной бездною рядом Я встал и спросил часовых: «Какие грехи наши адом Караются прежде других?
От предубеждений свободный, Слыхал я, что первыми в ад Бросают за грех первородный Всех прелюбодеев подряд.
А может, вначале пьянчужек Бросать туда дьявол горазд, Где бражникам пенистых кружек Никто никогда не подаст?
А может, почтенные стражи, Иной существует черед И воры возглавить за кражи Обязаны грешников ход?»
Ответил мне каменный стражник, Чья пепла седей борода: «И вор, и любовник, и бражник Не первыми входят сюда.
Тому предпочтенье, кто ближним Устраивал ад на земле, Кто действовал словом облыжным, В чужом восседая седле.
Кто сам от себя отрекался, Кто правды не высказал вслух, Кто плакал, смеялся и клялся Притворнее всех потаскух».
Затем разомкнулись второго Печального стража уста: «Лишь тех мы караем сурово, В ком совесть была нечиста…»
Я вижу, вы стражи что надо, Пусть в мире карается зло… А если и вправду нет ада, Создать его время пришло. Али, покинувший горы
