Снег слетает, светоносный снег! Ну а век все стонет, словно старец: Веру потерял усталый век, А надежды все-таки остались…
Снег ложится ватой на хребты, Раны он врачует осторожно. Дагестан мой, не замерз ли ты? Ты ведь не из гипса придорожный
Олененок, устремленный ввысь!.. …Я проснулся. Льется свет в окошко, А часы стучат: не торопись, Это — снег… Поспи еще немножко.
*
Гром в небесах — это песня в пути, Стоны Али, что томится в пещере: В пропасть веревку бросаю — и верю В то, что смогу его все же спасти.
Молния — это желанье мое… Брошена — как Робинзон в океане. Лодку послал я туда, но в тумане Волны швыряют, как щепку, ее.
Ной! Возвращайся потопу на страх: Новый Ковчег ты построить обязан, Чтобы спасти человеческий разум, Тонущий в бешеных мутных волнах.
Что же послужит спасенью Земли? Кто в небеса восстановит дорогу, Чтобы поднять к всемогущему Богу Совесть и честь, что под землю ушли?
Чудо дождя — чистоты торжество, Господа Бога удачная шутка. Мир сотворил он всего за шесть суток — Люди столетьями рушат его.
Может, мечтам наступает конец? Рушатся стены, надежды и нравы… Словно игрушку, что дал для забавы, Жизнь у меня забирает Творец.
*
О нас с тобою позабудут, друг, Как о ручьях весенних забывают. А если вспомнят на мгновенье вдруг, То лишь случайно — так порой бывает:
Случайно вспомнят в некий смутный час Как о надгробьях сломанных, разбитых… Голодные не станут слушать нас, И мы завлечь ничем не сможем сытых.
Давай отыщем — не сочти за блажь! — Безлюдный остров средь пустыни водной. Из веток мы соорудим шалаш — Пусть для жилья не очень-то пригодный.
Снега, дожди, ненастная пора… А мы затихнем у пучины черной, Кипит она с утра и до утра, Как нынче наш Кавказ высокогорный…
Но где же лодки? Выше головы Валы взлетают мощи небывалой И прыгают с рычанием, как львы, И тут же разбиваются о скалы.
Не знаю, друг, быть может, это сон, — Три лодки я увидел в мгле рассветной. Три лодки приближались с трех сторон, Как три звезды — надежды знак заветный…
Одна надежда позвала: ко мне! И поплывем путем привычным к дому! Другая позвала: скорей, ко мне! Вдаль поплывем дорогой незнакомой!..
… Мы третью лодку выбрали с тобой, Чей борт и весла мы впервые тронем. Не знаю, послана ль она судьбой И мы на ней спасемся иль утонем?
О нас с тобою позабудут, друг, В родном краю и в землях отдаленных, А может, на мгновенье вспомнят вдруг, Как о надгробьях среди трав зеленых…
Но песенная лодка и вчера Спасала нас от мглы… И, может, снова На годекане или у костра О нас с тобой промолвит кто-то слово.
*
Не понимаю, как могло случиться, Но каждый наступивший день Земли Глядит глазами загнанной волчицы: Ее волчонка люди увели.
И стонет каждый наступивший вечер, И ночь слепая не скрывает слез, Как мать, которой и помочь-то нечем: Ее ребенка серый волк унес.
И плачет конь: скачок неосторожный — И вот уж всадник выбит из седла. Собака лает над щенком тревожно: Как быть, чтоб страх растаял без следа?
Мелеют реки. Век шумящий стонет: Как уберечь детей от всех невзгод? Как быть, когда в морской пучине тонет Моей надежды белый пароход?
Дорога ль, конь виновен — не пойму я. У всадника ль неладно с головой? Не мы ли сами ищем тень прямую От палки сучковатой и кривой?!
Песня
Женщины, вино и песни В день ненастный и погожий Мне друзей всегда дарили И врагов дарили тоже.
На каких весах их взвесить Было бы судьбе угодно? Видно, будут обе чаши Кланяться поочередно…
Опасаться стал я женщин И к вину не прикасался — Друг врагом вдруг обернулся, Враг же другом оказался.
Женщины, вино и песни И потом, как и в начале, Радости мне приносили. А случалось — и печали.
И печали, и удачи Я своею меркой мерю: На весах любви их взвесив, Тем весам надежным — верю.
Женщины, вино и песни! Я от вас не отказался — Только в друге я ошибся, Враг врагом не оказался…
*
Я друзей своих старых Боюсь повстречать, Хоть по ним столько лет Продолжаю скучать.
Кто — не знаю, — Я сам или время виной, Что топчусь у ворот, Обхожу стороной.
Приоткрыть не решаюсь Знакомую дверь… Как все было легко, И как трудно теперь!
Как без спроса вломиться Средь белого дня? И узнают ли жены И дети меня?
Много было друзей… А теперь, на беду, И они не зовут, И я сам не иду.
Не иду? Не зовут? Нет, причина не та: Стала лестница вдруг Высока и крута…
Как бывало когда-то — По ней не взбегу Гаснет сердца порыв, Как костер на снегу.
И откуда бы ветер Ни дул — все равно Барабанят корявые сучья В окно…
Гаснет в окнах ночных Задержавшийся свет — И в душе его нет, И меня уже нет…
И в знакомую дверь Я боюсь постучать, Своих старых друзей Я боюсь повстречать.
Прошу тебя
Я у тебя защиты не просил — И так ты даровал мне слишком много: И так мои грехи ты отпустил, Меня оберегая всю дорогу.
А я тебя порою забывал, Чрезмерно ликовал и унывал, Но ты был щедр и терпелив, Всевышний! И ты меня щадил и не карал, — Хоть это было бы совсем нелишне…
Сейчас не обо мне, Создатель, речь, — О птицах малых — неразумных детях: Как сохранить их? Как их уберечь От тех напастей, что их ждут на свете?
Не дай же задохнуться им в дыму Ошибок наших (мы о них забыли!). Взываю к милосердью твоему: Храни детей, пусть их окрепнут крылья.
Прошу тебя — оберегай детей И вразуми их на пути неровном. Что станут петь те птицы меж ветвей На нашем бедном древе родословном?
Какие песни станут петь они? Добра к ним будет жизнь или жестока? Их от чрезмерной радости храни, От снегопада в августе — до срока.
Ты научи их, выпавших из гнезд, Тем помогать, кто позади плетется, Ты научи их языку всех звезд, — Быть может, где-то применить придется…
*
Земля во хмелю или время кривое, А может, в пути поломалась арба? Гадаю на камешках… В шуме прибоя Гадаю: что нам уготовит судьба?
Проложит ли путь в буреломах, в завалах И скажет: сквозь дебри без страха иди? Беда обойдет ли нас — старых и малых? Ведь столько бушующих рек впереди.
И сбудутся ль сны поколенья иного — Рожденного в муках не так уж давно? … А мною рожденные песня и слово — Всего лишь мгновенье. Да было ль оно?
Земля оскудела, состарилась песня, И все же с надеждой, что еле жива, Как жалкий проситель, с мольбой в поднебесье Смотрю я, с трудом подбирая слова.
Я землю и небо прошу ежечасно Спасти от сиротства людей и зверей. Хоть верю, что время над чувством не властно, Я все хлопочу над любовью своей.
Прошу, чтоб превыше всего оказались Великие силы любви и добра, И чтоб не коснулись ни зло и ни зависть Рожденных сейчас — и рожденных вчера.
В зимнем саду
Брожу по больничному зимнему саду, Листва зеленеет здесь, не увядая. Здесь старая мудрость и страсть молодая Все спорят и спорят… А спорить не надо.
Я сам у себя выхожу из доверья: Из памяти строчки внезапно исчезли. И вот я остался стоять возле двери, За нею — здоровье — Пред нею — болезни.
Похоже, теперь вся земля, как больница, Мечтает о солнце суровой зимою. Как путник у ветхого моста — томится Рассвет ежедневно, соседствуя с тьмою.
Свирепствуют штормы, ревут ураганы, Порой не укрыться от ливня и града. Но можно ли вылечить старые раны, — Ответь мне, о зелень больничного сада!
О стонущий мир, мы и плотью, и кровью С тобою едины, мы — в общей палате. Коль ты безнадежен — зачем мне здоровье? Здоров ты — и я осенен благодатью.
… В больничном саду я ищу исцеленья Для всех, кто болеет на этой планете… А доктор напомнил мне: «В эти мгновенья Рождаются дети… Рождаются дети: Вот только что — двойня в моем отделении!»
*
На камешках гадали мне гадалки: Вот дом, вот путь, что выпали тебе… Но, лишь коснувшись потолочной балки, Я разобрался в собственной судьбе:
