Люблю держать вершину на примете, И меж границ небесных и земных Поделены все женщины на свете Мной на тебя и женщин остальных.

Люблю, когда в распахнутых просторах Меня несут, мерцая, поезда, Люблю всех женщин я, среди которых Не знала ты соперниц никогда.

Стою ли я на скальном парапете Или плыву вдоль берегов чужих, Поделены все женщины на свете Мной на тебя и женщин остальных.

*

Я скорбь и радости приемлю И, пленник мчащихся годин, Однажды в отческую землю Сойду, в подножие вершин.

Огромен мир, и в нем при жизни Друзьями был не беден я. Меня помянут пусть на тризне Разноплеменные друзья.

И каждый с Юга иль Востока И прочей стороны иной К моей могиле издалека Горсть привезет земли родной.

И пусть союз друзей единый Владыча так же, как досель, Мою могилу под вершиной Почтит смешением земель.

А женщины, что мною были Воспеты возле облаков, Омоют камень на могиле Водой из отчих родников.

И принесут с собою тучи Мне, как привет из дальних стран, И сонмы капель, что летучи, И молний дружеский колчан.

И, может, к будущим напевам Сквозь надмогильную плиту Я непирамидальным древом Пробьюсь, у жизни на счету.

*

Больница спит. На улицах темно. Ворочаюсь – неможется, не спится. Дела и дни, уплывшие давно, – Как журавлей осенних вереница.

Перед глазами, как в немом кино, Мелькают чьи-то дорогие лица. Одно весельем как вино искрится, Другое скорбью горькой пленено.

Перебираю, чтоб на миг забыться, Стихов полузабытые страницы. О сколько же их было сожжено! Но вот и Муза рядышком садится. «Влюбленному до смерти суждено Божественной бессонницей томиться».

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

*

С добрым утром! Взгляни: ждет за окнами белый Необъезженный конь. Оседлай, если смел. И не дай тебе бог век печалиться целый От сознанья, что мог, но свершить не успел.

*

Что я желал бы под шатром судеб? Всего, что вы желали бы, того же: Чтоб легче и дешевле стал бы хлеб, А слово и весомей, и дороже!

*

«Скажи мне, что в мире презренней всего?» «Дрожащий, трусливый мужчина!» «Скажи мне, что в мире презренней его?» «Молчащий, трусливый мужчина!»

*

«Бесстрастные, что вы отвергли?» – «Страсть!» «А страстью кто отвержен?» – «Мы, бесстрастные!» «Подвластные, кто вас рождает?» – «Власть!» «А кто ее рождает?» – «Мы, подвластные!»

*

– Отчего тебя в гости друзья приглашать перестали? – Я заносчивым был и не шел, куда звали меня. – Отчего, как бродяга, ты смотришь на окна в печали? – Оттого, что за ними хотел бы присесть у огня.

*

«Мне женщина снилась в преддверии дня, А вы, петухи, разбудили меня!» «Ты лучше за то помолись, человек, Чтоб мы тебя только будили весь век».

*

«Что снилось, друг?» – «Забыл, что снилось ночью!» «То не беда! Хочу я пожелать, Чтоб этот день тебе предстал воочью, Как четки лет начнешь перебирать!»

*

На горящий аул Ахульго Мир все больше похож год от года. Диктатура погубит его Иль, являя безумье, свобода?

*

Была земля когда-то, как луна, Не ведала лесов, озер и злаков. Ужель себя и в мыслях не оплакав, Хотим вернуть мы эти времена?

*

Слова, слова. На ярмарке тщеславья Витии разгулялись неспроста. А я, седой, пророча им бесславье, Честь воздаю вам, сжатые уста.

*

Мы сами оказались виноваты, Что одичали разум и любовь, Что не стихи, не лунные сонаты, А пули в нас воспламеняют кровь.

*

Где восходит месяц рогом винным, Слышал я от женщины одной: «Тот родился в ухе буйволином, Кто любви не ведал под луной».

*

После Сталина я никого не боялся – Ни Хрущева Никиты, ни прочих из них. И собою самим, как поэт, оставался, И при этом не врал я, в отличье от них.

*

Был молод и даль призывала меня: «Черкесским седлом оседлай ты коня!» А нынче понурился конь вороной, Увидев тень посоха рядом со мной.

*

Если б Ева, приобщаясь к сраму, Не дала в раю, как говорят, Яблока запретного Адаму, Не было б на свете Патимат.

*

Я вижу: в человеческой природе Нет постоянства, ибо там и тут Доступные девицы нынче в моде И песни те, что люди не поют.

*

Клянусь, ума не нужно для того, Чтоб сделались влюбленные четою, Но верьте мне, – а я вниманья стою, – Что нет мудрее в мире ничего.

*

Пред смертью горец молвил: «Я ни разу, Как сын, не огорчил отца и мать. Спасибо, рок, за эту благодать…» О, мне б изречь им сказанную фразу!

*

Осознаю под небом Дагестана, Беря в горах последний перевал, Что, как поэт, явился слишком рано, А стать пророком – слишком опоздал.

*

Я воспевал не раз светильник ночи И пел не раз светильник я дневной, Но восторгаться ими нету мочи, Когда твой лик сияет предо мной.

*

Спасибо любви, что стихами меня одарила, Спасибо стихам, что меня научили любить. И все мне казалось, как ангел, любовь белокрыла, Меж ним и тобою мной песен протянута нить.

*

От альпинистов, от людей бывалых Я знаю: спуск труднее, чем подъем. Мне сорок лет, достиг я перевала, Мой путь трудней и круче с каждым днем.

*

Поет у моего окошка ветер Ту песню, что претит мне издавна; А ту, что мне милей всего на свете, Поет он у соседского окна.

*

С какой вершины я ни брошу камня, Он вниз летит и пропадает там, В какой низине песня б ни пришла мне, Она летит к моим родным горам.

*

Смерть унесет и нас, и все, чем мы живем. Избегнет лишь любовь ее прикосновенья. Так ворон прочь летит, когда он видит дом, Где в теплом очаге горят еще поленья.

*

И ты, кого все чествуют и славят, Не забывайся, ибо, может статься, По лестнице, тебя ведущей наверх, Тебе же предстоит еще спускаться.

*

Распределение земных щедрот Порой несправедливо в жизни нашей. Я стал беззуб – суют мне мясо в рот, Был при зубах я – пробавлялся кашей.