— Матери вы не сказали?
Справившись со слезами, она повернулась к нему.
— Нет, я думала, подожду… попытаюсь найти работу после Рождества.
— Очень разумно, но вы ведь вообще разумная девушка, правда, Оливия?
Она чуть улыбнулась.
— Спасибо, что сварили кофе. Я не думала, что вы умеете, — я хочу сказать, вряд ли вам часто случается это делать.
— Моя экономка позволяет мне орудовать на кухне только под ее надзором. Вы же знакомы с Бекки — тиран, каких мало!
— Очень добродушный тиран.
Он принес поднос в гостиную и сел рядом с миссис Фицгиббон, чем привел ее в доброе расположение духа. Нелл рассказывала Оливии и ее матери, как великолепно она проведет время в Амстердаме.
— У меня будет новое платье, — захлебываясь, говорила она, — и раз Рождество, мама не пойдет на свою работу. Нам с мамой будет так хорошо, прямо замечательно! — Девочка огляделась. — У вас нет елки, а у дяди Хасо есть. Она стоит у окна, и с улицы всем видно, как на ней горят огоньки.
Миссис Хардинг что-то ответила, и Оливия вышла сварить еще кофе. Мистер ван дер Эйслер посидел у них некоторое время, но ничего ей больше не говорил, потом вежливо попрощался и пожелал всего наилучшего. Относилось ли это к Рождеству или к ее неопределенному будущему, осталось неясно.
В этот же вечер, только стало темнеть, опять раздался звонок. На пороге стоял мистер Пейтел с большой корзиной, в которой красиво, со вкусом были уложены фрукты, коробка конфет и прекрасный рождественский букет из роз, нарциссов, гиацинтов, жасмина.
— Вам подарок, мисс, — бодро сказал он. — Я сам подобрал корзину и съездил на рынок за цветами, которые этот джентльмен заказал. Вам нравится?
— О, мистер Пейтел, это великолепно! Как красиво вы все уложили! Должно быть, потратили уйму времени.
— Да, но джентльмен был очень щедр. Роскошный заказ. Теперь у вас будет счастливое Рождество, мисс, а я хочу напомнить вам, что мой магазин в Сочельник будет открыт допоздна, так что, если вам чего-нибудь не хватит, заходите.
— Я запомню, мистер Пейтел; думаю, завтра утром мама пойдет за покупками.
— Всегда рады, и доброй ночи, мисс. Жизнерадостный человечек ушел, Оливия отнесла корзину в гостиную и поставила на стол.
— Это мне подарок? — спросила бабушка.
— Ну нет, бабуля, это мне. — Оливия читала открытку, которая пряталась за ананасом. Мистер ван дер Эйслер написал поздравления и пожелания от руки, почерк был очень неразборчивый. Он подписался «ХвдЭ». В углу открытки красовались алые розы, но Оливия не думала, что они что-то означают.
— Как любезно, — заметила миссис Хардинг. Она была довольна — фрукты, конечно, оживят праздничный стол, но не потому она так сияла. У нее прекрасная дочь, которая завоевала такого красивого, такого блестящего поклонника, как мистер ван дер Эйслер. Пусть это ничего не значит — ведь есть мама Нелл, очень симпатичная женщина, даже можно сказать, обаятельная, хотя Нелл кое-что говорила… Впрочем, дети все преувеличивают.
Наступило Рождество. Они обменялись маленькими подарками, зажарили цыпленка, съели фрукты и на следующий день неохотно раздвинули второй стол к приходу друзей миссис Фицгиббон, которые собирались до ночи играть в бридж. Оливия, как и ее мать, ничего не понимала в бридже и облегченно вздохнула, когда ушел последний гость. Теперь можно помыть чашки, бокалы, тарелки. Гости съели все, что было приготовлено, и Оливия проголодалась. Вымыв бокалы, она наполнила раковину водой, чтобы мыть другую посуду; отрезала кусок хлеба, положила сверху сыр. Мать и бабушка уже в постели, спешить ей некуда, на завтра нет никаких планов. Пожалуй, она напишет объявление, чтобы при первой возможности его отослать.
Домыв посуду, она взяла шоколадку из коробки, которую бабушка широким жестом предлагала своим гостям, и пошла спать.
Утром она заваривала чай, когда в прихожей зазвонил телефон… Было еще темно, холодно, она поплотнее запахнула халат и, осторожно ступая, пошла узнать, кто это. Ошиблись номером, думала она, и ее короткое «алло!» прозвучало отрывисто.
— Я вытащил вас из постели? — поинтересовался мистер ван дер Эйслер.
— Нет, я готовлю чай, самое время поговорить по телефону.
— Мне нужна ваша помощь, Оливия. Нелл сбежала из дому, я ее нашел, сейчас она у меня. Но я с утра до вечера в больнице, и так будет еще несколько дней. Она хочет вернуться к леди Бреннон, однако это надо устроить. Бронгер, который занимается моими домашними делами, вылетит и заберет вас. У него билеты и деньги. Паспорт у вас есть? Есть, очень хорошо. Он будет у вас в середине дня. Сделайте это для меня, Оливия. И для Нелл. Она постоянно о вас спрашивает.
— Да, конечно. Что мне взять с собой? На сколько дней?..
— На десять дней. Возьмите что-нибудь теплое. Спасибо, Оливия.
Она проскользнула в кухню. Чайник весело кипел, она заварила чай и села за стол. Она просто сошла с ума — он попросил ее сделать нечто совершенно невообразимое, и она тут же, не раздумывая, согласилась. Надо к врачу, у нее что-то с головой. И все равно она поедет. Она мысленно перебрала свой гардероб, посчитала деньги и понесла матери чай.
— Я слышала, звонил телефон, — сказала мать с оттенком вопроса в голосе.
Оливия объяснила.
— Ты считаешь, я сумасшедшая?
— Конечно, нет, дорогая моя. Я не могу представить себе, чтобы мистер ван дер Эйслер стал звонить в семь утра, если нет серьезной причины. Ты правильно решила, поезжай. Бедное дитя…
Оливия присела на край кровати.
— Только мне жалко оставлять тебя, мама. Мы строили такие планы…
— Да, девочка, но ты же не навсегда уезжаешь. А потом я приеду и буду жить с тобой.
— Да, конечно. — Оливия теребила простыню. — Мама, я не могу не поехать. Видишь ли, я люблю его.
— Да, моя дорогая. — Мать не удивилась. Оливия потянула за оборванную нитку.
— Вообще-то это глупо. Я думаю, он женится на Рите, матери Нелл. Очень подходящий вариант: она — вдова его умершего друга, Нелл его обожает. К тому же она симпатичная, обаятельная, с ней ему интересно.
— Тем не менее ты его любишь, Оливия. Делай, что тебе подсказывает сердце.
Оливия улыбнулась.
— Бабушке это не понравится.
— Бабушка тут ни при чем. Иди одевайся, собирай вещи. Я приготовлю завтрак. Отнеси бабушке чай и не говори ни слова.
Итак, Оливия оделась, сложила в сумку вещи, нашла паспорт, проверила деньги в кошельке, достала и положила на кровать зимнее пальто, и тут из комнаты вышла бабушка. Она оглядела Оливию, аккуратно одетую для выхода.
— Ты зачем надела хорошую юбку? Знаешь ведь, что у нас нет денег все время покупать тебе обновки.
Оливия собралась с духом:
— Бабушка, я еду в Голландию. Меня попросили неделю-другую присматривать за Нелл.
— А на какие деньги ты собираешься разъезжать?
— Меня отвезут.
Как по заказу, раздался стук в дверь, и она пошла открыть. На крыльце стоял низенький, толстый, щегольски одетый человек с седыми волосами и ярко-голубыми глазами.
— Мисс Хардинг? Я Бронгер, управляющий мистера ван дер Эйслера. Я должен доставить вас в его дом в Амстердаме. — Он крепко пожал ей руку.
— Заходите, пожалуйста, мы как раз пьем кофе. Нам с вами надо сразу ехать или у вас найдется время выпить чашечку?
— Это было бы неплохо, мисс, — по-английски он говорил бегло, но с сильным акцентом. — У нас есть полчаса, не больше.
Она помогла ему снять короткую толстую куртку.
— Как мы поедем?
— За нами придет машина, я уже все устроил.
Мы летим в Скипхол, оттуда едем в Амстердам. Машину я оставил в аэропорту.
— Что ж, познакомьтесь с моей мамой и бабушкой.
Он пожал руки, слегка поклонился, подвинул стул, выпил кофе, вежливо ответил на вопросы миссис Фицгиббон и ничего ей не разъяснил. Очень благоразумный человек, думала Оливия, наблюдая за ним.
Вскоре они уже мчались в аэропорт.
— О поездке не волнуйтесь, — проговорил Бронгер, — все предусмотрено.
