Лесли, рассеянно смотревшая на искры в камине, прислушалась к словам Хантера. Что он говорит?

— Может быть, так и будет, — протянула она с сомнением. — Но что с того?

— Просто не так давно кое‑кто очень осуждал подобный образ жизни.

— Н‑да? И кто же это? — спросила Лесли с насмешкой.

— Одна моя знакомая. Ты ее отлично знаешь, — подыграл Хантер. — Ты даже представить себе не можешь, как она возмущалась моими постоянными перелетами. Она сказала, что никогда не смогла бы связать свою жизнь с таким непостоянным человеком. И эта юная леди решила бороться не на жизнь, а на смерть, лишь бы не дать себе влюбиться в такого, как я!

— Хм… кто бы это мог быть? — Лесли наморщила лоб, словно копаясь в памяти. — Расскажи про нее еще что‑нибудь, может, это наведет меня на след.

Хантер улыбнулся. О, он мог многое рассказать о Лесли! Но что хочет услышать она?

— Ну, начнем с того, что она блондинка. У нее чудесная фигурка и очень живое лицо. Она умеет быть резкой или мягкой и уступчивой — в зависимости от ситуации. Ужасно колючая штучка! А в упрямстве даст сто очков вперед самому упрямому азиатскому ослу! Ничего не забрезжило?

Господи, ну разве можно не улыбнуться в ответ на его усмешку? И все же ей стало грустно при мысли о том, что действительно скоро предстоит стать такой, как говорит Хантер, — человеком в разъездах, ни минуты покоя.

— Нет, не забрезжило, — буркнула она. — Лучше скажи мне вот что: мы летим обратно в Манхэттен?

— Нет, не летим. Мне не хочется, чтобы вечер так быстро закончился. Обратно мы поедем на машине. Только ты и я, без шофера. Если ты утомилась, сможешь вздремнуть по дороге обратно, а если нет, послушаем музыку и поболтаем. Иди просто послушаем музыку, если не хочешь разговаривать. Короче, как пожелаешь.

О черт! Ну откуда он так много знает о ней?! Как ему удается предугадать ее желания? Лесли ненавидела его за это… и чувствовала себя признательной. Если Хантер будет продолжать действовать в том же духе, ей ничего не останется, как сдаться. А Лесли очень этого боялась.

Хантер с каждой секундой открывал в ней что‑то новое. И сейчас, сидя за рулем, он размышлял обо всем, что ему удалось узнать.

Он нанял хорошую машину, и вести ее было большим удовольствием. Хантер вглядывался в темную ленту дороги впереди, в мелкие точки огней приближавшегося города. Музыка звучала негромко, и Лесли уютно устроила голову у него на плече.

Они молчали всю дорогу, но это было приятное, уютное молчание, и Хантер чувствовал себя удивительно хорошо. Ему не хотелось остановить машину и наброситься на Лесли с поцелуями, говорить о глупых пустяках или начинать серьезный разговор. Было и без того комфортно, и ничего не нужно было менять.

Итак, побольше подобных спокойных моментов, тихих вечеров и приятной музыки. Лесли ценила такие минуты, да и Хантер признался себе, что доволен. И ужин, и эта поездка казались такими приятными, что Хантеру хотелось прошептать чуть слышно: «Остановись, мгновение!»

Дорога до дома заняла больше трех часов. Хантер проводил Лесли до двери.

— Только не приглашай меня внутрь, — с улыбкой предупредил он.

— Ладно, — ответила Лесли, — но учти — ты сам отказался.

— Обязательно учту. Мне нужен всего один поцелуй перед уходом.

Лесли ждала этих слов с нетерпением. Если бы Хантер не произнес их, она ощутила бы разочарование.

Лесли приподнялась на цыпочки и потянулась губами. Хантер наклонился к ней, задержав взгляд на ее приоткрытых губах, нежных сомкнутых веках. А затем он стал целовать ее, и Лесли в томлении обняла его за шею. Она прижалась к нему, словно ее телу мало было поцелуев и оно хотело большего.

Хантеру пришлось собрать вею волю в кулак, чтобы заставить себя отстраниться. Он сделал шаг назад. Если они не остановятся сейчас, то одними поцелуями все не ограничится, подумал он.

— Пожалуй, тебе лучше идти.

— Наверное, ты прав, — тихо шепнула Лесли и тотчас исступленно прижалась к Хантеру, не желая отпускать его. Она сама не понимала, отчего ведет себя так настойчиво, почти агрессивно.

— Ты не забыла, что назвала меня своим врагом? — попытался отвлечь ее Хантер. С ним происходило то же, что с Лесли: желание охватило все тело, хотелось слиться с ней в объятиях. Он держался из последних сил.

— Когда ты так целуешь меня, я не могу думать о тебе как о враге…

— А если утром ты пожалеешь? Если будешь ненавидеть себя за слабость?

— Если ты не станешь презирать меня, я не пожалею…

Хантер сделал новую попытку отстраниться:

— Лесли, это не последняя наша встреча. Я хочу, чтобы ты с нетерпением ждала следующей. Я… — Он не мог объяснить.

Но она поняла. Спрятав руки за спину, Лесли тоже сделала крохотный шажок назад. Значит, Хантер Девлин решил завоевать ее терпением и нежностью? Что ж… пусть попробует. Но как прекрасно он целуется, до безумия, до неприличия здорово!

— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она. — Это был чудесный вечер.

Хантер проводил ее и торопливо вышел. В коридоре он обернулся, вытаскивая из кармана парковочный талон, и сказал как можно беззаботнее:

— Скоро увидимся!

Дверь закрылась.

Итак, больше поцелуев, меньше разговоров. Это тоже надо взять на заметку.

Насвистывая, Хантер направился к стоянке. На душе у него было легко и весело.

Неделю спустя Лесли вновь участвовала в вашингтонском форуме. Хантер приехал и ждал ее до окончании съемок.

— Ты не должен был приезжать! — засмеялась Лесли. — Столько времени теряешь зря! Кто занимается делами в твое отсутствие?

— Не волнуйся, я талантливый руководитель, ты же знаешь. К тому же я хочу тебе кое‑что показать, а работа подождет.

Он устроил ей экскурсию от горы Вермонт до самого памятника вьетнамским воинам, они побывали в чудесном парке, и Хантер рассказал все, что знал об этих местах.

— Наверняка ты и с президентом знаком, при встрече он жмет тебе руку, — подтрунивала Лесли, когда они приблизились к Белому дому.

— Поверь мне, нет. Я не настолько всемогущ, как ты думаешь. — Они решили совершить экскурсию по зданию. — Как видишь, он прячется где‑то, и у меня не было возможности быть ему представленным.

Вечером они поужинали в маленьком джорджтаунском ресторане. Он был расположен далеко от туристических и деловых маршрутов, поэтому в нем оказалось немноголюдно и прохладно. Затем Хантер отвез Лесли обратно в Манхэттен, и эта дорога домой была похожа на предыдущую как две капли воды: та же негромкая инструментальная музыка, то же легкое молчание и огоньки вдоль шоссе.

Через два дня Хантер пригласил Лесли покататься на коньках. В последний раз она была на катке еще школьницей. Они чудесно отдохнули. Лесли смеялась и рассказывала что‑то о школьных годах, о занятиях физкультурой со старой девой — их преподавательницей, которую ненавидели все ученицы, — и о разных забавных мелочах. Она выглядела абсолютно счастливой, и сердце Хантера странно сжималось, когда он видел ее улыбку.

В пятницу он предложил ей выпить по коктейлю в галерее Пиджея Кларка, и Лесли согласилась без промедления.

— Ты ведь здесь по делам? — спросила она, потягивая напиток через соломинку.

— Мое единственное дело здесь — ты.

— О, прошу тебя, Хантер, не начинай сначала! — промурлыкала Лесли, польщенная.

В субботу они посетили благотворительный вечер в Моргановской библиотеке. На Лесли был легкий зеленый костюм и изящные туфельки в тон сумке. Впервые Хантер подумал, что хочет видеть ее матерью своих детей.

— Знаешь, — проговорила Лесли, успевшая пообщаться с кучей народа, — в таких местах можно познакомиться с интересными людьми. Вон, видишь того красавчика в синей рубашке? Он коллекционирует старинные фолианты.

Хантер ревностно посмотрел на красавчика.

— Хм… — буркнул он. — Выглядит донжуаном.

— Да, выглядит, — с хитрой улыбкой согласилась Лесли. — На самом деле тот толстый коротышка — его сердечный друг.