— Но отсюда ничего не видно. Все самое красивое открывается со склона.

— Тут тоже чудесно. К тому же из моей комнаты видно еще меньше.

— Уж не знаю, о чем ты думаешь, — усмехнулся Хантер, — но выходить из положения ты научилась неплохо.

— Со времени нашей последней встречи я вообще многому научилась.

— Интересно, чему?

Лесли прикусила язык. Вечно ее заносит. Вот теперь и думай, что ответить.

— Ну, — начала она, чуть поразмыслив, — во‑первых, я научилась быть блондинкой.

— Что ж, ты неплохо с этим справляешься, — одобрил Хантер.

— Я рада — меня заботит мой рейтинг.

— Он довольно высок, — заверил Хантер. — Продолжай.

Лесли помолчала, глядя ему в лицо.

— Я научилась разбираться в людях. Поэтому мне было несложно представить, как тебя разозлит предложенное интервью.

— Ты так хорошо меня знаешь? — спросил Хантер, гоняя вилкой шпинат по тарелке. Есть ему не хотелось, а вот узнать, что о нем думает Лесли, было любопытно.

— Не то чтобы очень хорошо, — смутилась девушка. — Уверена, что ты тоже многому научился за годы, пока мы не виделись.

— Интересно, — заулыбался Хантер. — Может, поделишься своими предположениями?

Лесли колебалась. Если она будет слишком напористой, это отпугнет его. С другой стороны, она ведь журналист, а значит, должна узнать о нем хоть немного больше. Главное — не торопить события!

— Хм… дай подумать, — протянула она. — Я полагаю, ты научился хорошо одеваться, коль тебя назвали самым стильным. Что еще? Ах да! Банджи‑джампинг… Видимо, этим искусством ты тоже неплохо овладел. А на днях научился получать удовольствие от шоколада!

Хантер улыбнулся. Ему нравилась эта игра. Он смотрел в лицо Лесли. У нее такие лучистые глаза, словно все, что происходит вокруг, создано только для того, чтобы удивлять и восхищать ее. Кажется, Лесли никогда не может надоесть жизнь, она относится к ней с детским любопытством. Это заставляло Хантера взглянуть на привычные вещи иначе.

— Что еще ты знаешь обо мне?

— Ну‑у‑у… Наверняка ты научился неплохо управлять киностудией, поскольку она до сих пор не разорилась и даже приносит доход. Успел расширить свою галерею за короткий срок, и о ней стали говорить как об эталоне художественного вкуса, — неплохое достижение! Возможно, я в чем‑то не точна, тогда поправь меня.

— Ты очень наблюдательна, и у тебя неплохие источники.

— Еще ты говоришь на немецком и французском не хуже, чем носитель языка, — продолжала Лесли. — Я сама слышала…

— И это верно.

— Еще? Ты вытащил из долгов небольшой театр, вложив в него почти два миллиона, просто потому, что большой поклонник главного режис…

— Откуда тебе известно? — резко оборвал ее Хантер. — Это частная информация, и она никого не касается!

— Знаю, — выдавила Лесли, краснея. — Не думала, что это так тебя заденет. Надеюсь, что твой проект раскрутится, правда…

Хантер смягчился. В конце концов, Лесли — репортер и ее работа — знать все обо всех. Она резкая и прямая, как всякий журналист, и вовсе не хотела обидеть, вытаскивая на свет его тайные увлечения. К тому же она явно смущена его реакцией.

Лесли словно прочла его мысли и попыталась загладить неприятный момент. Она наклонилась к нему через столик и взяла за руку.

— Прости, Хантер. Я ненамеренно перешла границы.

— Ничего страшного. Я переживу, — улыбнулся он. — Давай забудем об этом и поболтаем о чем‑нибудь другом. Все равно пора ложиться, иначе завтра ни ты, ни я не сможем выползти из постелей.

Лесли, облаченная в бордовый спортивный костюм с розовыми вставками, смотрела на Хантера в ожидании его реакции. На самом деле она боялась, что он оценит ее одежду не слишком высоко, хотя цвет ей был очень к лицу.

— Не нравится? Мне показалось, что выглядит сногсшибательно. — Она повернулась спиной, надевая защитный шлем и позволяя рассмотреть себя получше. — Ну так как?

— Потрясающе! — одобрил Хантер удивленно. На нем был черный костюм с серебристыми полосками. Шлем он не взял, предпочитая обходиться без него. Они как раз поднимались на фуникулере на высокий склон. Вид Лесли, крутившей головой по сторонам, казался Хантеру очень забавным. В ней было что‑то от мультяшного супер‑героя в ярком облачении. Шлем усиливал впечатление, не хватало только малинового плаща.

— Я предупреждала тебя, что плохо катаюсь даже по самым плоским склонам. На самом деле все обстоит гораздо хуже, — призналась девушка, растирая замерзшие пальцы, — я едва могу стоять на лыжах.

— Сегодня не будет крутых склонов, не волнуйся. И потом, ты быстро научишься! В конце концов, я не зря заплатил шесть тысяч за эти выходные — ты просто обязана показать высший класс, — засмеялся Хантер в ответ.

Он приложил немало усилий, чтобы научить Лесли ездить уверенно, и был награжден тем, что под конец она одолела довольно крутой склон. У нее ужасно тряслись колени, а щеки горели от волнения, но ей хотелось доказать своему спутнику, что она хорошая ученица. Он постоянно следил за ней, поправляя и подбадривая, и ему это доставляло невероятное удовольствие. Лесли хохотала как девчонка, падая в снег, и фыркала от смеха, отряхиваясь.

Ей было очень легко и весело, щеки пылали от утреннего мороза, и хотелось летать по горным спускам не останавливаясь. Она так устала, что по дороге в отель в голову лезли только мысли о горячей ванне и уютной теплой постели.

Однако у Хантера были другие планы на вечер. Будучи совой, он не хотел тратить драгоценное время на сон, предпочитая активный отдых. Поэтому они сделали рейд по всевозможным развлекательным шоу и клубам, танцуя и болтая без перерыва. Лесли не жалела, что променяла сон на развлечения. А Хантер, казалось, ни секунды не желал оставаться на одном месте, таская ее из одного заведения в другое. Вчерашний ужин был для него скучным, и он хотел сегодня взять реванш.

Вернувшись в отель, Лесли переоделась в вечернее платье и спустилась вниз. Это было одно из ее старых платьев, но, безусловно, самое лучшее — из черного обтягивающего крепа, державшееся на одном‑единственном шнурке.

— А куда подевались твои великолепные локоны? — встретил ее Хантер, уже сидевший за столиком и изучавший меню.

— Боже, Хантер, я даже не знаю, как объяснить… — замялась Лесли. — Все эти пряди и кудряшки — всего лишь подделка, шиньон, понимаешь? Ты страшно разочарован? — спросила она.

— Какой кошмар! — в том же духе ответил Хантер. — Немедленно пойду и приготовлю петлю и мыло! Просто жить не хочется после такого жестокого откровения! Ну почему блондинки всегда обманывают нас, доверчивых мужчин?

— Доверчивые мужчины сами рады обмануться насчет блондинок, — заявила Лесли безапелляционно. — Я рассчитывала на ужин, а ты, оказывается, готов весь вечер обсуждать свое разочарование.

Хантер сделал заказ, и они ели, потягивая красное вино, а затем вновь отправились по ночным клубам танцевать и слушать музыку. Наверное, они обошли весь город, прежде чем Хантер насытился и возжелал покоя. Возвращаясь в отель, он размышлял о своей удивительной спутнице. Лесли отлично двигалась под музыку, шутила и подкалывала его. Несколько раз он видел ее разговаривающей с другими мужчинами, явно заинтересованными в знакомстве. Новая Лесли умела нравиться, она была то яркой и смешливой, то задумчивой, и Хантеру не удавалось предугадать смену ее настроений.

К трем часам ночи они расположились в гостиной отеля, на диванчике у окна. В помещении было еще несколько человек, как и они, не пожелавших проводить время в номере, видя десятый сон. На сцене стоял одинокий гитарист, наигрывавший что‑то негромкое и ненавязчиво мурлыкавший в микрофон.

— Выпьешь бренди? — спросил Хантер, закинув ногу на ногу.

Лесли задумчиво смотрела в окно и чуть улыбалась. Шел снег, и огромные снежинки скользили за окном.

— Я бы предпочла горячий шоколад, — ответила девушка.

— О! Какой оригинальный и непредсказуемый выбор! — засмеялся Хантер. — Хотя почему бы и кет? И согревает не хуже бренди…