Почему-то вначале душа Ганса не принимала этого торжества, но ликование окружающих было таким искренним и заразительным, что волна восторга подхватила мальчика, превратила в быстро уползающие тени все сомнения, и вскоре он уже сам восторженно кричал и вопил, крепко держась за единственную руку дядюшки Пауля, и с замирающим сердцем наблюдал, как, лязгая траками и покачивая длинными хоботами пушек, мимо трибун ползут «королевские тигры» и «полевые охотники».

А наутро — пробегая положенный ему ежедневный километр — он слышал слегка задыхающийся голос старика:

— Все эти танки, малыш, просто консервные банки, не смотри ты на их броню. Пехота, малыш! Вот истинный повелитель войны! И ваффен СС — это бессмертные короли войны!

Иногда с разрешения директора детского дома, который пришел вместо Толстого Клауса и оказался хорошим, добрым человеком, дядюшка Пауль брал Ганса на выходные и привозил его в свою семью. Жена его — тетя Гертруда — была полной добродушной женщиной, которая обычно сажала Ганса на кухне. Накладывала ему в тарелку разные вкусные вещи и, подперев пухлые щеки такими же пухлыми, почти кукольными руками, качала головой:

— Бедненький сирота! Пауль, почаще бери его к нам!

Впрочем, она умела быть строгой. Однажды Ганс видел, как тетя Гертруда, рассердившись на оплошавших работников, закрепленных за имением дядюшки Пауля решением канцелярии гауляйтера, ругала их самыми последними словами и даже таскала за волосы и била по щекам. Ганс никогда не думал, что у нее такой визгливый голос. Лицо у тети Гертруды стало злым, красным, и она совсем не напоминала пухленькую куколку, скорее, наоборот — злую ведьму из сказки братьев Гримм. Рабочих в доме дядюшки Пауля называли остарбайтерами. Ганс слышал, как они в своем сарае поют грустную, протяжную песню. Песня казалась мальчику очень знакомой, он мог поклясться, что когда-то уже слышал ее, даже слова казались ему странно знакомыми и все-таки оставались непонятными. Это было похоже на загадку — блуждаешь вокруг да около, вроде бы вот-вот поймешь, в чем дело.

У дяди Пауля и тети Гертруды было четверо детей. Старший сын, которому было шестнадцать, по направлению «Гитлерюгенда» уехал в бюргер, чтобы стать образцовым эсэсовцем. Трое дочерей — маленькие пухленькие копии тети Гертруды — не прочь были принять Ганса в свои игры, но дядюшка Пауль сразу же пресек это, жестко сказав, что не солдатское дело — играть в куклы и пускать кораблики в садовом пруду. Дядюшка Пауль звал мальчика в сад, водил его по территории имения и рассказывал о своих планах. Планы у него были грандиозные, но прежде следовало подкопить денег, чтобы купить десятка два остарбайтеров.

— Разве людей можно купить? — удивился Ганс.

— Людей — нет, — поднял палец дядюшка Пауль. — Можно купить жителей протектората. Хорошо, что Министерство трудовых ресурсов держит цены и не дает им подняться слишком высоко. Иначе бы все мои мечты так и остались мечтами.

Однажды дядюшка Пауль вошел в гостиную, помахивая длинными белыми полосками бумаги, и объявил, что все идут в кино. Девочки радостно завизжали, кинулись к себе в комнату, чтобы выбрать наряды. Ганс оставался спокойным и продолжал читать сказку Бальдура фон Шираха «Огненные птицы Востока». Кино относилось к развлечениям, а будущий солдат должен заниматься серьезными делами.

— Ганс! — окликнул его дядюшка Пауль. — Что ты сидишь? Я же сказал, мы все идем в кино!

В машине девочки вертелись, кокетливо посматривали на Ганса, хвастались друг перед другом своими бантами и оборочками на платьицах.

— Папа, — спросила старшая дочка дядюшки Пауля, девятилетняя Марта, — а какой фильм мы будем смотреть?

— Романтичный, — важно сказал дядюшка Пауль. — Он называется «Лола Монтес». Это фильм о любви баварского короля Людовика I и танцовщицы по имени Лола Монтес.

— Это где играет Фридрих Крайслер? — спросила Марта. — Здорово! Мне нравится Фридрих. Он такой мужественный! Ганс, тебе нравится Крайслер?

Ганс не знал, кто это такой, он сразу покраснел и надулся.

— Ничего, малыш! — подмигнул ему дядюшка Пауль. — В жизни солдата должно быть место и развлечениям.

— Ты хочешь стать солдатом? — удивленно хихикнула Марта. — А ты не боишься, что однажды вернешься с фронта с одной рукой, как наш папа?

— Молчи, глупая курица, — прикрикнул на нее отец. — Увечья украшают солдата. Настоящий солдат ничего не должен бояться. И он всегда должен быть готов отдать свою жизнь за фюрера и немецкий народ.

Пауль первый раз в жизни оказался в кино, и оно его потрясло. Лола Монтес была прекрасной. А Людовик I показался Гансу настоящим королем — добрым, справедливым. Он словно сошел в жизнь из сказки Бальдура фон Шираха. Только конец фильма Гансу не понравился — он был печальным. Из зала Ганс вышел задумчивым и грустным.

— Не вешай нос, малыш, — сказал дядюшка Пауль. — Это жизнь.

Потом дядюшка Пауль повел их в кафе и купил девочкам мороженого, себе шнапса, а Гансу — вина «Liebfraumilch».

— Пей, малыш, — сказал он добродушно. — Солдату надо привыкать к выпивке. У него должны быть железные кулаки, ясная голова и луженый желудок.

Ганс выпил вина, и через некоторое время у него все поплыло перед глазами. Стало весело, и он хохотал, хохотал так, что на него оглядывались. Девочки тоже стали смеяться вместе с ним, но через некоторое время Ганс обнаружил, что они смеются не с ним, а над ним. Он сжал кулачки, девочки испуганно замолчали, но дядюшка Пауль не рассердился на него, а одобрительно сказал:

— Вот так дела! В нашем малыше проснулся волк!

Они вернулись в имение вечером, а там их ждала расстроенная тетка Гертруда — один из остарбайтеров накормил теленка сырым картофелем, и теленок сдох.

— С этими славянами нам одни убытки, — сказала тетка Гертруда.

— Накажи его, Пауль. Этак у нас вся скотина передохнет. Тебе не кажется, что этот негодяй сделал все специально?

Дядюшка Пауль посмотрел на уже немного протрезвевшего Ганса.

— Ну, — сказал он, — пора становиться мужчиной.

— Всыпьте ему, — сказала тетка Гертруда. — Всыпьте ему так, чтобы он мучился, как наш бедный теленок!

Двое дюжих батраков привязали провинившегося остарбайтера в сарае на козлах для пилки дров. У остарбайтера был затравленный и злобный взгляд, и он пугливо вздрогнул, когда дядя Пауль спустил с него штаны и обнажил белые незагорелые ягодицы.

— Шомполом, — сказал дядя Пауль. — Только шомполом. Розги годятся для маленьких детей.

Он протянул длинный упругий металлический прут Гансу.

— Наказывать будешь ты, — сказал он. — Не жалей сил, малыш, этот негодяй должен прочувствовать вину за содеянное!

— Я не хочу бить, — сказал Ганс.

— Ты должен, — дядюшка Пауль взял у него из рук прут. — Смотри, это просто!

Его удар оставил на бледных ягодицах остарбайтера длинный красный след. Остарбайтер глухо вскрикнул.

— Видишь? — сказал дядюшка Пауль. — Ничего сложного. Ну, соберись с силами, малыш!

Гансу не хотелось бить этого болезненного вида мужчину. Но он боялся, что дядюшку Пауля его отказ обидит. Возможно, он никогда больше не пригласит его в свою усадьбу, не поведет в кино… Скрепя сердце, Пауль взмахнул прутом. Удар вышел не сильным, но дядюшка Пауль похвалил его:

— Умница, Гансик! А теперь соберись с силами! Еще! Еще! Прекрасно! Еще, малыш!

На глазах у мальчика выступили слезы. Ударив несчастного по ягодицам несколько раз изо всех своих мальчишеских сил, он умоляюще посмотрел на дядюшку Пауля.

— Достаточно, — сказал хозяин имения. — На первый раз ты справился превосходно!

Он забрал у мальчика прут.

— А теперь иди в дом! Ты все сделал правильно!

Мальчик выскочил из сарая, прикрыл за собой ворота и прислонился, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух. Конечно, теленка было жаль. Но заслуживал ли остарбайтер такого наказания?

Ганс заплакал и убежал в дом.

Там было тихо. Тетка Гертруда что-то вязала на спицах. На ней были очки, и всем своим видом она напоминала добрую волшебницу из сказки «Золушка».