Зимой 1452/53 г. князь вернулся в Новгород (по новгородским сведениям, «из Заволочья»): «Приеха князь великый Дмитрей Юрьевич и стал на Городище»[931]. Начались переговоры Новгорода с Москвой о выдаче Дмитрия Юрьевича, доходящие до угроз митрополита Ионы владыке Евфимию. Однако архиепископ Шемяку не выдал.

Во время политического конфликта с Москвой ушел в монастырь новгородский посадник Василий Степанович Своеземцев, весьма богатый и уважаемый великим князем боярин. Согласно его житию, «тревоги и неправды» при союзе Новгорода с Шемякой настолько возмущали совесть богобоязненного посадника, что он удалился из Новгорода в Важский край, где у него были обширные наследственные угодья. Еще будучи светским человеком, Василий Степанович основал в своих владениях Пинежский городок и построил много храмов: Рождества Христова на Химаневе, Рождества Богородицы на Усть-Путе, Предтечи на Леде и несколько других.

По всей видимости, Своеземцев действительно был глубоко верующим человеком. В какой-то момент он не смог продолжать политическую карьеру, поскольку это противоречило заветам православия. На Ваге Своеземцев основал монастырь в честь евангелиста Иоанна, где и принял постриг с именем Варлаама. Бывший посадник, а отныне игумен щедро отписал своей обители села и угодья. Впоследствии он стал широко известен в Новгородской земле своими иноческими подвигами.

В 1453 г. в Новгороде умер беспокойный князь Дмитрий Шемяка. Разные слухи ходили о смерти Дмитрия Юрьевича. Говорили, что Шемяка был отравлен по приказу Василия Темного. Называли даже имена участников отравления: «А привозил с Москвы (отраву. — О.К.) Стефан Бородатый дьяк к Исаку к посаднику Богородицкому (Борецкому. — О.К.), а Исак деи подкупил княжа Дмитреева повара, именем Поганка, тъи же дасть ему зелие в куряти. И пригна с вестью на Москву к великому князю Василеи Беда подьячеи; князь же велики пожаловал ему дьячеством…»[932]

По другой версии, новгородский посадник был ни при чем: «Посла великий князь Стефана Бородатого в Новгород с смертным зелием уморити князя Дмитрея. Он же приеха в Новгород к боярину княжу Дмитрееву Ивану Нотову, поведа ему речь великого князя; он же обещася… Бысть же князю Дмитрею по обычаю въсхоте ясти о полудни и повеле себе едино куря доспети. Они же оканнии смертным зелием доспеша его и принесоша его пред князь; и яде не ведый мысли их; не случи же ся никому дати его. Ту же разболеся, и лежа 12 дней преставися; и положен бысть в церкви святаго мученика Егория в Новегороде»[933].

В 1987 г. советские ученые провели медицинскую экспертизу останков Шемяки. Было доказано, что его отравили мышьяком[934].

В Житии Михаила Клопского приводится предсказание святого Михаила о смерти князя: «И приехал опять князь на Клопьско манастыря кормить и Михаиле. Накормил и напоил старцов. И Михаилу дал шубу, с себе снем. И почали князя проводить с манастыря, и Михаила князя за голову погладить да молвит: „Княже, земля вопиет!“ И трижды молвить. И молвит князь: „Михайлушко, хочю во Ржову ехати Констянтинову на свою вотчину“. И рече ему Михайло: „Княже, не исполниши желания своего“. Аже князь канун Ильина дни преставися»[935].

Два раза Дмитрий Шемяка приезжал к Михаилу Клопскому за советом. Судя по житию, предсказаниям Михаила князь не внял. Однако на прощание Шемяка подарил Михаилу шубу со своего плеча (обычно такой подарок означал награду за верную службу). Вероятно, в житие, составленное уже после присоединения Новгорода к Москве, не вошли сведения о какой-то помощи Михаила Клопского Шемяке.

Возможно, Михаил догадывался о том, что замышляется против князя. Его слова «земля вопиет» и «не исполниши желания своего» были предостережением Дмитрию Юрьевичу, замаскированным советом поскорее уехать из Новгорода. Но писавшие житие монахи, глядя на смерть Шемяки, как на уже свершившиеся событие, не могли истолковать подобное предупреждение иначе как пророчество.

Архиепископ Евфимий II в это время был занят псковскими делами — опять начались трения с псковичами из-за владычных земель. Разгорелась борьба за территорию в районе реки Желчи. В 1453 г. новгородский владыка приехал в Псков со своим очередным визитом: «В 3 день своего приезда сверши сбор в святей Троици, на память сбор святого Иоана Предотечи, и сенедикт чтоша, и подъезд свои взем, и выеха изо Пскова, и проводиша его с великою честью, а он сверши яко же и прежнии архиепископы его братья». Летописец далее записал: «Тогда владыка Еоуфимии у Пскова взя Ремдоу, ремедскую водоу в свою в л ад ычькину»[936].

На следующий год в Новгородской летописи было помещено сообщение о разорении турками Константинополя. Из бывшего центра православия в Псков приехал за «милостыней» митрополит Игнатий. Псковичи много «чтиша и дариша его; и пребыв 4 недели, поеха в Новъгород». Как встретили посланца патриарха-униата в Новгороде, летописи умалчивают. Лишь в Житии Евфимия II упоминается, что новгородский владыка посылал богатую милостыню в Цареград.

В Новгороде владыка Евфимий продолжал церковное строительство. В 1455 г. он «поставил колоколницю каменну у стени Софьи» и каменную церковь Святого Ильи на Славне «на старой основе»[937]. Кроме того, в это же год «срубиша церковь древяну святого Олексея человека Божия, повелением владыкы Еуфимиа»[938]. В Новгородской третьей летописи сообщение о строительстве деревянной церкви Святого Алексея сопровождается комментарием: «по чудеси». О каком чуде идет речь?

Сохранилось «Сказание о руке Алексия — человека Божия в Новгороде», известное в нескольких списках XVII–XVIII вв. Содержание его весьма интересно и заслуживает внимательного анализа[939].

«В славном и преименитом в Великом Новеграде» жил «некий купец, муж добродетелен и милостив к нищим». По своим торговым делам купец побывал в Риме и посетил храм, в котором лежали мощи святого Алексия человека Божия. Собираясь обратно в Новгород купец задумал увезти с собой «часть некую от честнаго и целебнаго телеси праведнаго человека Божия Алексия восприяти и своему жительству донести на освящение домови своему, купно же душям и телесем».

Выждав благополучный момент, после литургии, когда у раки святого никого не было, купец «тайно с великим страхом и с говением приступив к раце святаго человека Божия Алексия, и взят от честнаго его телеси святую и целбоподателную его руку, и изыде из храма никомуже ведом. И скоро изшед из града, сниде в корабль, радуяся, яко улучив желаемая. И о сем никомуже повода, яже содея. Абие же повеле уставити ветряняя, и плаванию вдастся».

На полпути до Новгорода корабль, на котором плыл купец, «ста недвижим на едином месте… И тако стоящу ему много дний донеле же многу скорбь и печаль подъя муж той и сущии с ним людие». Чтобы узнать причины необычной задержки, люди задумали «метати жребия, кого ради сия быша многая сия стужения им, да не некоего ради единаго вси погибнут. Сего же по жребию извергше, избавление получат, якоже и о Ионе бысть».

Купец, раскаявшись в содеянном, «тогда всем поведа дерзновение свое, еже о святей руце праведничи сотвори, мня тем изъявлением избыти скорби сия».

Купца едва не сбросили в воду, однако все же решили «метнути жребий паче всех о тебе за дерзость твою к преподобному или о руце оной, взятей тобою, да не вся погибнем того ради». Жребий выпал на руку, и ее сбросили в воду, о чем купец весьма горевал. «Корабль же воздвижеся и поплове скоростию по водам морским, яко дух бурный и силный».