– Что-нибудь интересное? – спросил Амиус Кроу.

– Мы отправляемся в Лондон, – улыбаясь до ушей, ответил Шерлок.

После обеда Шерлок отправился верхом в Фарнхем под мелкой моросью. Дорога была скользкой, в канавах начали образовываться лужи, а мелкие холодные капли падали прямо за шиворот, как он ни старался поднимать и подворачивать воротник. Ехал он на той же лошади, которую когда-то угнал у барона Мопертюи, – Шерлок так до сих пор и не удосужился подобрать ей кличку. Он никак не мог понять, зачем люди вообще дают клички животным. Ведь лошади все равно, называют ее по имени или по номеру… или вовсе никак. Обращение по имени требует определенного понимания и равенства, которого на самом деле нет. Звери – это звери, а люди – это люди.

Пока лошадь трусила по дороге к городку, Шерлок думал о необъяснимой разнице между различными домашними животными. Если можно есть корову – в виде бифштекса, то почему нельзя есть лошадиное мясо? Никакой логической причины в этом нет – насколько он знал, конина вовсе не ядовита. И наоборот, если никто не готовит еду из кошек и собак, то почему бы не избавить от забоя кроликов? Никакого смысла в этом нет. Как будто кто-то разделил все животное царство и сказал: «Вот этих можете есть сколько душе угодно, а этих – только гладить, выгуливать, заботиться о них и хоронить, когда они умрут».

Чувствуя, как одежда пропитывается водой, Шерлок размышлял о том, есть ли такие же нелогичные правила и в других странах. Может, где-то едят лошадей и собак, а коров считают священными животными? В таком случае можно сделать вывод, что это разделение или субъективно, или случайно. Но если закон везде одинаков, значит, в самой человеческой природе заложено отношение к корове как к еде, а к лошади – как к другу.

Шерлок задумчиво потрепал кобылу по шее. А он сам смог бы съесть ее мясо? Смог бы усесться за стол перед тарелкой с сочным бифштексом, зная, что всего лишь несколько часов назад скакал верхом на том самом животном, из которого вырезали этот бифштекс? Рассуждая логически, почему бы и нет? – но, представив себе это, Шерлок ощутил прилив брезгливости. Может, если бы он умирал от голода… Может, если бы они с лошадью попали в буран и единственным способом выжить было бы приготовить и съесть эту лошадь… Вот тогда это было бы разумно.

Пока лошадь цокала копытами по окраинным улицам Фарнхема, Шерлок задумался еще кое о чем, гораздо более серьезном. Если он в принципе способен съесть своего коня, то почему не друга? А если бы они с Мэтти попали в снежный буран… Шерлоку стало тошно от одной этой мысли, и он сразу же отогнал ее, но какое-то сомнение у него оставалось. Если мыслить логически, можно представить себе некую шкалу, скажем от насекомого к человеку, и расположить на ней всех животных в зависимости от их умственных способностей. Рыбы и лягушки, пожалуй, окажутся ближе к насекомым, а собаки и кошки – к людям. Не об этом ли писал мистер Чарлз Дарвин в своей книге «О происхождении видов» – той самой, которую так ругал дядя Шеринфорд за обедом пару недель назад? Люди, если верить Дарвину, просто другой вид животных, и в них нет ничего особенного или данного от Бога. Но если вынести за скобки религию, если принять, что люди – такие же животные, только умеющие пользоваться инструментами и говорить, то почему нельзя есть людей, как мы едим коров?

Слишком много вопросов, и логика, похоже, тут бессильна. Логика говорила, что разницы никакой нет, но интуитивно Шерлок чувствовал, что она есть. Что есть правила, которым нужно подчиняться. Но трудность в том, что он не знал, откуда взялись эти правила и как к ним следует относиться.

И началось все с того, что он не дал кличку своей лошади.

– Я назову тебя Филадельфия, – прошептал Шерлок, снова похлопав ее по шее.

Он улыбнулся. Как только это имя пришло ему в голову, оно сразу же повлекло за собой множество ассоциаций. Вирджиния, дочь Амиуса Кроу, назвала свою лошадь Сандией в честь горного хребта в Америке[1], а он свою – в честь американского города. Поезд, на котором они ехали с Вирджинией и Мэтти несколько месяцев назад, после того как Мэтти похитили слуги Дюка Бальтазара, принадлежал Филадельфийской компании, и кличка лошади всегда будет напоминать ему об этом приключении. Уменьшительное имя от Филадельфии – Филли, а так обычно называют молодых лошадок, так что вышел неплохой каламбур. Ну и так далее…

– Значит, Филадельфия. Да будет так, – сказал Холмс.

Лошадь тихонько заржала, словно поняла и одобрила его выбор. Впрочем, Шерлок знал, что это всего лишь игра воображения.

Они уже доехали до центра, и Шерлок привязал свою лошадь Филадельфию возле рынка и пошел вдоль кирпичной ограды разыскивать Мэтти. Его приятель, похоже, решил здесь осесть. Вместо того чтобы отправиться на своей лодке на поиски новых городов и новых возможностей, он остался в Фарнхеме, по крайней мере на время. Шерлок втайне надеялся, что Мэтти поступил так из-за него – из-за их дружбы. Ему нравился Мэтти, и если бы он уехал, Шерлок стал бы по нему скучать.

Мэтти сидел у реки, на первый взгляд просто глазея по сторонам, но Шерлок знал, что он высматривает баржу, доставлявшую с морского побережья ящики с обложенной льдом рыбой. Если какой-нибудь из ящиков падал и разбивался во время разгрузки, Мэтти умудрялся стащить из обломков рыбку-другую прежде, чем его успевали остановить. Шерлоку порой казалось, что Мэтти нарочно крутится у грузчиков под ногами, чтобы они поскальзывались и роняли ящики, но никогда не спрашивал напрямую. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Привет, – сказал Мэтти. – А я все думал, когда же ты появишься.

– Я завтра собираюсь в Лондон, – ответил Шерлок. Он хотел первым начать разговор, расспросить друга о том, где он был и что делал, но почему-то не получилось. Беседа не была его коньком. – А сейчас мне надо пойти на вокзал и купить билеты.

– Удачи, – буркнул Мэтти.

– Ты мог бы поехать со мной, – словно оправдываясь, предложил Шерлок, хотя на самом деле не знал, распространяется ли на Мэтти приглашение Майкрофта.

– На вокзал? Спасибо, я его уже видел!

– В Лондон! – с раздражением ответил Шерлок.

– Нет, еще раз ты меня туда не затащишь! – Мэтти покачал головой. – Я помню, что было в прошлый раз. После того как вас с Джинни похитили парни барона Мопертюи, мне пришлось ехать с ее отцом. Он пытался научить меня читать! – В его голосе прозвучала обида. – Я сказал ему, что не хочу учиться, но он продолжал мне объяснять, как какая буква читается, и все такое. А потом нам пришлось плыть во Францию, чтоб вас найти, и он опять взялся за свое! Ну, никак не отставал!

– Мне кажется, ему просто нравится учить, – заметил Шерлок. – А ты ему под руку подвернулся.

– Значит, больше не подвернусь.

– А с Вирджинией ты виделся? – спросил Шерлок.

– Нет, вот уже несколько дней.

– А хочешь с ней встретиться?

Мэтти покачал головой, не отрывая взгляда от канала:

– Нет уж, я лучше поем.

– Я могу купить пирог со свининой, – предложил Шерлок.

Похоже, его предложение показалось Мэтти соблазнительным, но после недолгой борьбы с собой он помотал головой.

– Ты не всегда будешь рядом, – сказал он. – Нечего мне привыкать к тому, что рядом есть человек, который меня кормит. Мне нужно всегда уметь добывать еду самому, а значит, нельзя расслабляться. Я должен быть уверен, что сумею стащить вилок капусты или окорок и не попасться.

– Послушай, – тихо сказал Шерлок, – это же не милостыня, это дружба.

– А похоже на милостыню, – буркнул Мэтти. – А я милостыни не беру. Никогда.

Шерлок кивнул:

– Понимаю. – Он огляделся по сторонам. – Ну, я пойду на вокзал. Увидимся позже?

– Это если ужин вовремя появится, – угрюмо ответил Мэтти.

Шерлок пошел прочь, не разбирая дороги. Его мучило беспокойство. Очень хотелось в Лондон, но для этого ему нужно было дождаться завтрашнего дня. Майкрофт в письме точно указал время.