— Мэтт позволил мне по случаю воспользоваться его полномочиями.

— Даже если это и так, ты не имеешь права здесь командовать! Ты сам говорил мне об этом! И никуда я с тобой не пойду!

— Боюсь, ты вынуждаешь меня применить силу. — Ловким движением Люк надел и застегнул на ее запястьях наручники.

— Нет, Маккензи, ты не сделаешь этого! Я ни в чем не виновата, — протестовала она. Подняв голову, девушка бросила отчаянный взгляд на Флинта с Кливом, удивленно застывших у дверей. — Помогите мне! Остановите его!

Братья лишь пожали плечами.

Люк повел ее в вестибюль и, не обращая внимания на оторопевшего портье, подтолкнул Хани к лестнице.

— Я не сделала ничего плохого! Отпусти меня немедленно, Люк Маккензи, иначе я так закричу, что у тебя барабанные перепонки лопнут!

Не слушая жену, Люк втолкнул ее в свой номер и запер изнутри дверь.

— Ты так хочешь, чтобы я отпустил тебя? Изволь, детка. — С этими словами он бросил Хани на кровать.

Потом Люк спокойно снял с себя шляпу и ремень с кобурой. Хани попыталась встать, но он снова толкнул ее на матрас. Подбоченившись, он посмотрел на нее сверху вниз.

— Вам бы лучше извиниться, леди, за то, что вы похитили моего сына, — произнес он.

— Он и мой сын тоже, — взорвалась она, — А раз уж ты твердо решил отправиться на тот свет, то я подумала, что имею право увезти его подальше от того места, где его могут убить только за то, что он носит имя Маккензи.

— Ты забыла, что это и твое имя?

— Вовсе нет. Поэтому я и должна была уехать. У меня нет ни малейшего желания снова попасть под пули. Кстати, ты исполнил свои обязательства? Отомстил Чарли Уолдену?

— Нет. Ему удалось ускользнуть. Но не будем отвлекаться. Что ты задумала? Вырастить моего сына в комнате над баром?

— Можно подумать, ты его нашел в баре, — защищалась девушка.

— Если его там и не было, это не означает, что он там не окажется, — оборвал ее муж.

— Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем поручать его заботам какой-нибудь жабы вроде фрау Фрик!

— Похищение шестилетнего ребенка — серьезное преступление, леди, как бы то ни было.

— Похоже, шериф Маккензи, вы недостаточно знаете законы. Я не принуждала ребенка поехать со мной! Он сам хотел этого, так что это вовсе не похищение! И не беспокойтесь о нас, шериф! Вы, Маккензи, можете отправляться куда угодно и подставить себя под пули негодяев. И уж если вы решили, что больше всего на свете любите месть, то и спите с нею в обнимку! С нею, а не со мной! — кричала молодая женщина. — Я приняла решение. Я не хочу хоронить тебя, не хочу рыдать над твоим телом, когда мне привезут его перекинутым через спину лошади.

— А вам не кажется, леди, что вы опять убегаете? Каждый раз, когда дела осложняются, ты убегаешь!

— Я на все была готова, видит Бог. Я хотела скрести твои полы, простаивать целыми днями за плитой, заниматься уборкой. Я одного не хочу, Маккензи, — не желаю хоронить тебя! — Хани отвернулась, чтобы скрыть непрошеные слезы. — Снимай с меня наручники и убирайся отсюда, пока я не начала кричать.

Хани хотела еще что-то добавить, но Люк неожиданно схватил ее за ноги и снял с нее туфли.

— Прекрати. Что ты делаешь? — Она попыталась вырваться, но ее попытки привели лишь к тому, что платье задралось выше колен.

— Мне так нравятся твои ноги, сойка. — Наклонившись, Люк поочередно поцеловал ямочки на открывшихся его взору коленях.

— Что… что ты делаешь? — задвигалась Хани.

— Что тебе непонятно? — усмехнулся Люк. Его рука скользнула вверх по ноге Хани, отстегнула чулок и спустила его вниз. Не сводя с жены глаз, Люк снял с нее и второй чулок. Потом, взяв ее ноги в ладони, он провел языком по ее ступням.

— Прекрати! Что ты хочешь сделать со мной? — в тревоге закричала Хани.

Люк наклонился к ее лицу.

— Что, по-твоему, я хочу сделать, женушка? — Он накрыл ее губы своими губами.

Она попыталась вырваться, но Люк обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Его ладони жадно ласкали ее грудь, а затем Люк быстро расстегнул пуговицы на ее платье.

— Дикая кошка, — прошептал он ей на ухо. — Но тебе ничто не поможет.

Люк быстро стянул с нее платье и жадным взором оглядел тело жены, едва прикрытое тонкой тканью рубашки, сквозь которую просвечивали острые соски.

— Мне так нравится твоя грудь, Хани. — Женщина ощутила его сильную горячую ладонь на своей груди. — Но только я имею право видеть ее. — Он прижался губами к ее соску.

— Не делай… этого… — дрожащим голосом пролепетала Хани.

— Но тебе же нравится, детка…

Хани попыталась вырваться, но от ее движений лишь шпильки полетели в разные стороны. Длинные локоны рассыпались по подушке.

— Нет, Люк, только не так. Прошу тебя, только не так, — молила она.

Люк поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Зачем ты так? — дрожащим шепотом спросила она.

— А помнишь, женушка, я обещал тебе, что у нас будет долгий разговор, как только я вернусь в Стоктон? — Люк освободил одну ее руку/но, прежде чем Хани успела понять, что происходит, Люк пристегнул другую руку к спинке кровати. — Если понадобится, я целую неделю буду держать тебя в наручниках, вот так! — Он обошел кровать и сел с другого края. Скинув сапоги, Люк быстро снял джинсы.

— Я тебе никогда этого не прощу, — пригрозила молодая женщина. Она попыталась подняться, но Люк одним движением уложил ее обратно на кровать.

— Ты не оставила мне выбора, сойка. Или мы решим все дела здесь, или я запру тебя в камере тюрьмы Стоктона. Если бы ты согласилась по-хорошему обсудить все, что нас волнует, то я немедленно отпустил бы тебя. Но ты почему-то продолжаешь упорствовать, сойка! Я не понимаю тебя. Ты убегаешь от меня! Миссис Джен Эйр! Кстати, почему не Бекки Шарп?

Хани исподлобья поглядела на него.

— Мне пришло в голову, что история бедной гувернантки, которая влюбляется в отца своего подопечного, как нельзя более подходит мне.

Люк усмехнулся:

— А ведь ты только что призналась мне в любви, сойка.

Девушка почувствовала, что слезы наворачиваются у нее на глаза.

— Я всегда любила тебя, Люк. Улыбка сошла с его лица, и Люк серьезно прошептал:

— Но как же ты могла сбежать от меня, сойка?

В ее глазах блеснули слезы.

— Значит, могла. Мне под силу расстаться с тобой. Но хоронить тебя я не смогу.

Нежно улыбаясь, Люк погладил ее по щеке.

— Тогда поехали со мной, любимая. Сбудутся все наши мечты. Поедем в Техас, восстановим наше ранчо. Ты была права, когда говорила, что надо думать о живых, а не о мертвых. Мы оба все время смущались, вспоминая свое прошлое. Теперь настало время подумать и о будущем. А мое будущее — это ты. Наши жизни связаны навек. — Он нежно поцеловал ее. — Я люблю тебя, сойка. Пожалуйста, поедем со мной в Техас. Мы все начнем сначала, мы забудем все, что омрачало нашу жизнь в прошлом.

— Ты правду говоришь, Люк? А как же Чарли Уолден?

— Важнее всего для меня — ты и Джош. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Хани обхватила его за шею и приблизила его лицо к своему. — Я так люблю тебя, Люк, что мне становится больно от этой любви. — Она поцеловала его. — Люби меня, Люк. Сейчас…

Его губы жадно прильнули к ее губам, руки принялись лихорадочно ласкать ее дрожащее тело. Хани хотела обнять его, но тут ей в руку вонзился острый край наручника.

— Господи, дорогая, прости меня, пожалуйста. Я совсем забыл…

— Я тоже… — Свободной рукой она погладила его щеку.

Люк встал с кровати и схватил свои джинсы.

— Ключ в кармане, — объяснил он. — Я вовсе не собирался держать тебя пристегнутой к кровати. Это только шутка.

Их разговор был прерван настойчивым стуком в дверь.

— Черт! Кто там еще! — Бросив ключ на стол, он прикрыл жену простыней и быстро поцеловал ее. — Обещаешь, что не будешь шевелиться до тех пор, пока я не вернусь? — Затем, натягивая на ходу джинсы, он поспешил к двери.

За дверью стоял Клив Маккензи и растерянно смотрел на расстегнутые штаны брата.