Джед Слоан и Ребекка Блэкберн выпутались из этой истории невредимыми. Они всегда выйдут сухими из воды.

У Абигейл брезжил план, согласно которому она могла бы во всем обвинить своего покойного телохранителя-вьетнамца, даже свой приказ связать Май и Томаса. Я должна была так поступить, иначе он убил бы меня!

Да уж, подумала она, легенда нуждается в доработке, но некоторые перспективы имеются.

Тем временем она всерьез рассматривала то, что заготовила на крайний случай. Тридцать лет назад — когда она распрощалась с маской Кота — Абигейл открыла для себя счет в швейцарском банке и приобрела шале в Альпах, причем на вымышленное имя. Удалившись туда, она забудет обо всем: о Бостоне, компании «Вайтейкер и Рид», о Квентине. В свои шестьдесят она начнет совершенно новую жизнь. Это будет непросто. И Томас Блэкберн наконец-то признает, что и ей приходилось страдать. Впрочем, у него не будет возможности высказать ей это.

Абигейл планировала отбыть в Швейцарию во второй половине дня.

Но прежде надо кое-что сделать в саду.

Розовые шипы кололись даже сквозь рукава и перчатки. Но вот Абигейл нащупала края высокого терракотового горшка. Он был очень тяжел. Ей даже пришлось катить его до террасы по земле.

В нем кремированные останки моих дорогих любимцев: собак и кошек, что когда-то жили в этом доме, объясняла она работавшим у не есадовникам. Пусть урна стоит на своем месте. Садовники почтительно исполняли указание. Их забавляли чудачества хозяйки.

Пластиковая крышка была плотно закрыта, даже не растрескалась. Она сняла ее, брезгливо поморщилась, поскольку пришлось смахнуть слой мертвых насекомых и всякой прели. Верхняя половина горшка была набита винными пробками. Абигейл начала нетерпеливо извлекать их. Нет, жизнь ее определенно не скучна!

Наконец пальцы коснулись знакомой мягкости кожаных сумочек и футляра, завернутых в полиэтиленовый мешок. Она положила их в урну в 1959 году и с тех пор до них не дотрагивалась.

Она извлекла их один за другим: сокровища, похищенные Котом. Бриллианты, жемчуг, изумруды, золото, серебро высшей пробы — ювелирные украшения уникальной ценности. Здесь было даже изделие Арт Деко, интереснейший браслет-змейка, очень ей полюбившийся еще во время учебы в колледже Радклифф. Он принадлежал подруге Абигейл из Сент-Луиса, которая до сих пор безутешна из-за потери.

Но ничего из этих драгоценностей даже не приближалось к несравненным Камням Юпитера.

Если бы Абигейл знала, что Там свистнула их столько лет назад, то она не стала бы ждать до 1975 года, чтобы разделаться с маленькой поганкой.

Но не только материальная ценность похищенного заставляла сердце Абигейл радостно биться, когда она вспоминала о захватывающе-увлекательных денечках. Она стала Котом не ради выгоды, а ради удовольствия. Ей хотелось испытать риск, превзойти дозволенное. Если бы можно было вернуть назад 1959 год, она ничего не стала бы переигрывать. Вот разве только застрелила бы Жана-Поля при их прощальной встрече под оливой.

— Неужели из-за этого стоило терять себя? — раздался женский голос.

Абигейл вскочила, оторвавшись от приятных воспоминаний.

Перед ней стояла Ребекка Блэкберн в ослепительном платье цвета морской волны и туфлях на плоской подошве. Волосы были откинуты назад. По Ребекке было не похоже, что ее дед находится между жизнью и смертью. Она выдержала взгляд Абигейл с поистине блэкберновским высокомерием, которое так часто порицала.

— Вон из моего дома, — сказала Абигейл, — не то позову полицию.

— Не утруждайте себя, — съязвила Ребекка. — Полиция будет здесь с минуты на минуту.

Абигейл взвизгнула:

— Я требую покинуть мой дом!

Ребекка не двинулась с места.

— Можете беситься, сколько влезет. Я не уйду. В Штатах подписан ордер на ваш арест. Французской полиции известно, что вы здесь. Они собираются допросить вас. Я пришла сюда, чтобы помешать вам улизнуть. Ведь вы уже собрали чемодан, не так ли?

— Убирайся к черту.

— Дед пошел на поправку. Май вновь весела, как прежде. Полагаю, у вас другая информация, так знайте, каково на самом деле.

Проклиная себя за то, что непредусмотрительно оставила пистолет в доме, Абигейл наклонилась и сгребла упаковки с похищенными драгоценностями. Волосы упали ей на лицо, по спине бежал пот, под мышками тоже было мокро. Господи, как она ненавидит запах пота! Как отвратительно чувствовать, что приперта к стене. И как посмела Ребекка смотреть на нее с такой презрительностью!

— Не пытайтесь сбежать, — сказала Ребекка.

Абигейл глянула на нее и прижала к груди свои сокровища.

— Я поступлю так, как сочту нужным!

— Я пришла сюда не одна.

— Ах, наверное, ты прихватила Жана-Поля под подолом! Он не сдох? Убирайся с дороги, Ребекка. Хоть мне и шестьдесят, но я расправлюсь с тобой, как с бобиком.

Вдруг она услышала, как скрипнула дверь, и все в ней перевернулось, когда в сад вышел ее красавец-сын.

— Квентин?

— Здравствуй, мама, — сказал он.

Абигейл облизала запекшиеся губы и почувствовала, как все внутри у нее чернеет, — такой был у сына взгляд. Он знает, поняла она. Боже милостивый, он все знает.

Ребекка спокойно заметила:

— А, как бы вы думали, я догадалась, где вы скрываетесь?

— Я все делала ради тебя, — сказала Абигейл хриплым голосом. Ей не хватало дыхания. — Квентин... не смотри на меня так! Пожалуйста! Это все для тебя. Каково тебе было бы сознавать, что твоя мать-воровка? Если бы я не сдала им Жана-Поля, полиция вышла бы на мой след. Подумай о том, что было бы тогда с тобой!

— Если бы ты думала обо мне, то никогда не встала бы на путь преступления. И я предпочел бы... — Он замолчал. Говорил он сдержанно, но внутренне боролся с волнением. Сжав кулаки, он продолжал: — И я предпочел бы иметь мать, которая отвечает за свои поступки. Лучше, прости Господи, иметь мать-воровку, чем предательницу и убийцу.

— Квентин, как ты смеешь так говорить со мной? Я все объясню.

— Ничего ты не можешь объяснить!

Абигейл заткнулась. Она поняла, что лгать бессмысленно.

Квентин уже попал под влияние Джеда и Ребекки. А те ей никогда не простят и не поймут ее.

Больше она не могла выдержать взгляд сына — взгляд, который не позволяла себе даже это соплячка Ребекка.

— Да, я не могу объяснить, — пробормотала Абигейл и, не выпуская охапку драгоценностей, пустилась бежать.

Она не останавливалась и бежала без оглядки, пока не достигла утеса, откуда открывался прекрасный вид на Средиземное море и где она часто бывала с маленьким Квентином, который любил наблюдать за рыбацкими шлюпками.

Соленый морской воздух причудливо смешивался с пряным запахом лимонных деревьев. Что ей оставалось делать? Куда бежать? Страшно даже представить общение с французской полицией. Требовать адвоката, все отрицать, придумывать новые объяснения тому, что случилось за последние тридцать лет.

— Вот и все, — раздался голос за ее спиной. Ей показалось, что это голос совести. — На сей раз тебе не удалось победить, ma belle.

Абигейл обернулась и увидела, как к ней прихрамывающей походкой спешит Жан-Поль Жерар. Он опирался на палку. Было заметно, что под брюками на его бедре повязка.

— Пойдем, — сказал он. — Я провожу тебя домой.

— Ты знаешь, что я убила Гизелу, — сказала она. Ее волосы развевал теплый бриз.

— Да.

— Она призналась мне, что с самого начала догадалась о том, что Котом была я. Она нарочно подстроила наше знакомство, чтобы ты забрал у меня Камни Юпитера. — Абигейл щурилась на ярком солнце, вспоминая, как на этом самом месте они когда-то занимались любовью. У нее даже обгорел зад. — Это правда?

— Отчасти. Сам не ожидая, я влюбился в тебя.

— Ты был любовником Гизелы?

Жан-Поль печально нагнул голову и подвинулся ближе.

— Нет, Абигейл. — Его мягкий взгляд встретился со взглядом Абигейл. — Гизела — моя мать.