Начнем с биографии. Звали его скорее всего Иоганн Георг Фауст. Фамилия — либо от немецкого Faust («кулак»), либо от латинского faustus («счастливый, удачливый»). Сведения о жизни чрезвычайно скудны, но все-таки имеются. Известно, что он родился около 1480 года в швабском городе Книтлинген. Его имя встречается в списке студентов Гейдельбергского университета, получивших степень baccalaureus in artibus (бакалавр искусств) в 1509 году. Имеются сведения (правда, менее достоверные) о получении им степени магистра в 1516 году. Примерно с 1520 года Иоганн Фауст сам начинает именовать себя доктором церковного права. Известно, что в 1528 году Фауст изучал в Краковском университете, одном из старейших в Европе, так называемую «естественную магию», то есть натурфилософию, природоведение. Мне кажется — скорее не изучал, а преподавал.

Все-таки тридцать восемь лет — возраст по тем временам вполне почтенный, плюс степень доктора (хотя как раз относительно степени имеются сомнения). Интересная деталь: тогда же в Кракове жил совсем молодой человек — шестнадцатилетний Иегуда Лёв бен-Бецалель, будущий главный раввин Праги, легендарный создатель Голема: еще один «вечный герой».

С 1539 года упоминания об Иоганне Фаусте в хрониках и письмах исчезают, из чего историки делают вывод, что именно в 1539 (или в 1540) году доктор Фауст скорее всего умер. Увы, источники почти всех сведений о нем, выходящих за рамки анекдотов, — явные недоброжелатели, потому вряд ли эти сведения могут считаться достоверными. А недоброжелателей у доктора Фауста хватало. В первую очередь это вожди немецкой Реформации — Мартин Лютер и Филипп Меланхтон, объявлявшие его чернокнижником, прислужником нечистой силы. К очернению доктора Фауста приложили руку и коллеги-ученые (в том числе известные, такие как Тритемий, Агриппа Неттесгеймский), старательно создававшие ему славу шарлатана.

Если бы других свидетельств не существовало, можно было бы принять именно такую точку зрения: шарлатан, подобный множеству других, слонявшихся в те времена по градам и весям Европы. Типичный бродячий школяр, вечный студент, вагант, выдававший себя за великого философа, знатока наук и тайных искусств и цинично обиравший доверчивых бюргеров и малограмотных феодалов.

Но в том-то и дело, что есть свидетельства, рисующие нам совсем другого человека. Известно, например, что именно доктору Фаусту поручил составить гороскоп князь-епископ Бамбергский Георг III фон Лимбург, слывший просвещенным и образованным человеком и уж никак не доверчивым бюргером или малограмотным рыцарем. Это подтверждается следующей записью в приходо-расходной книге епископа Бамбергского, датируемой 1520 годом:

«Назначено и пожаловано философу доктору Фаусту 10 гульденов за составление гороскопа или предсказания судьбы милостивому моему господину. Уплачено в воскресенье после Схоластики по распоряжению его преосвященства»[49].

Фауст поддерживал дружеские отношения с Францем фон Зиккингеном, вождем рыцарского восстания 1523 года, и с семейством писателя-гуманиста Ульриха фон Гуттена, автора большинства «Писем темных людей» (уж тут вопрос о необразованности отпадает сам собою). Племянник Ульриха, немецкий конкистадор, завоеватель и военный губернатор Венесуэлы Филипп фон Гуттен, упоминает о Фаусте в письме к своему младшему брату Морицу, посланном в 1540 году:

«Ну, вот Вам обо всех морских странствиях понемножку, чтобы Вы могли видеть, что не нас одних до сих пор преследовали несчастья в Венесуэле: за три месяца погибли все флотилии, о которых я уже говорил, и те, которые вышли из Севильи раньше нас, и те, которые следовали за нами. Приходится признать, что предсказания философа Фауста сбылись почти полностью, ибо немало мы натерпелись здесь за это время».

Некоторые историки утверждают, что речь тут идет о гороскопе Филиппа фон Гуттена, составленном в 1534 году доктором Фаустом. Этот гороскоп предсказал трагическую судьбу Филиппа фон Гуттена в Венесуэле[50]. История с гороскопом Иоганна Фауста была обыграна в романе «Луна доктора Фауста» венесуэльского писателя Франсиско Эррера Луке[51].

Сохранился и еще один эпистолярный документ, говорящий о том же событии: письмо Иоахима Камерария Старшего — видного юриста, философа, историка, друга и биографа Лютера, — к Даниэлю Штибару, ученику Эразма Роттердамского и другу Филиппа фон Гуттена:

«Накануне я пережил печальнейшую ночь, когда Луна находилась в противостоянии Марсу в созвездии Рыб. Ибо твой Фауст причина того, что мне хочется с тобой об этом порассуждать. О, если бы он лучше научил тебя чему-нибудь из этого искусства, а не надул ветром суетнейшего суеверия или какими-то чарами держал тебя в ожидании. Но что же, в конце концов, он говорит? Что еще? Я знаю, что ты обо всем тщательно осведомился. Побеждает ли Цезарь? Так оно и должно быть, хотя рассказывают, что папа выставляет себя в качестве миротворца и требует от обоих противников 20 тысяч воинов, с помощью которых он мог бы защитить собор, который он созовет, и призвать к порядку строптивых. Так рассказывают некие французы, которые у нас изучают науки. Мы выпустили с большой охотой прославленьица Карла, хотя и недостаточно отделанные, но я хочу, чтобы мое доброе намерение снискало одобрение».

По утверждению профессора Фрэнка Барона[52], Иоахим Камерарий Старший тоже составил гороскоп Филиппу фон Гуттену, в отличие от фаустовского — вполне счастливый. На беду конкистадора, верным оказался гороскоп, составленный Фаустом. «Луна в противостоянии Марсу» — это как раз несчастливое сочетание светил из гороскопа Филиппа фон Гуттена.

Не существует никаких работ Иоганна Фауста (во всяком случае, современным историкам они неизвестны). Ни его друзья, ни враги не упоминают ни одного трактата, им написанного. Никто не цитирует его — как, например, цитировал Фома Аквинский своего учителя Альберта Великого. Для знаменитого ученого такое положение кажется по меньшей мере странным. Уже из одного этого можно вывести, что ученым в полном смысле слова вопреки легенде Фауст не был. Он входил в другое сообщество, близкое и даже пересекавшееся с сообществом ученых, но все-таки иное, рангом существенно ниже. Я имею в виду многочисленное племя бродячих школяров — scolastici vagantes.

«Из этой школы вышли те, кого обыкновенно называют бродячими школярами, из числа которых особой известностью пользовался недавно скончавшийся Фауст». Так отзывался о Фаусте цюрихский врач и естествоиспытатель, ученый-энциклопедист Конрад Геснер (1516–1565), бывший, правда, на тридцать шесть лет моложе нашего героя.

Сведения о реальном Иоганне Фаусте весьма скудны. Есть несколько анекдотов, намекающих на его связь с нечистой силой. Есть сообщения о колдовстве, более напоминающем ярмарочные фокусы. Есть несколько известий об изгнании Фауста — то из одного города, то из другого. Так что в действительности об этом человеке можно сказать следующее. Он был типичным бродячим школяром-вагантом, степень доктора церковного права, по всей видимости, присвоил самозвано. Правда, магистром скорее всего был. Его ценили как сведущего астролога, умело составлявшего гороскопы. Фауст дружил с представителями так называемой рыцарской оппозиции — Францем фон Зиккингеном, семейством фон Гуттенов и другими. Представители религиозных кругов, в том числе вожди Реформации, относились к нему крайне враждебно. При этом тот же Иоахим Камерарий Старший, несмотря ни на что, интересовался политическими прогнозами «шарлатана». Вот, пожалуй, и все.

Впрочем, нет, не все. Несмотря на слухи и сплетни о чернокнижии, черной магии, колдовстве и связях с дьяволом, Иоганн Фауст ни разу не преследовался церковными властями. Это непременно нашло бы отражение в каких-то сообщениях. Хотя бы о том, например, как дьявол уберег своего подопечного от святой инквизиции. Но — ничего, никаких намеков. А вот, например, к соперникам Фауста, Агриппе Неттесгеймскому или тому же Тритемию, церковные власти претензии предъявляли, и не раз. Так что Агриппа, например, и в темнице побывал. Тритемию пришлось оправдываться перед религиозным судом. А Фауста в этом смысле словно бы не замечали. И даже длинный шлейф сплетен и слухов о его нигромантии[53], ведовстве и — кошмар какой! — договоре с дьяволом никак не насторожил представителей Священного судилища. Поразительное благодушие проявляли они в отношении того, чье имя уже стало нарицательным. Похоже, в отличие от легковерных простолюдинов святые отцы точно знали, что ни с каким нечистым этот ученый бродяга и астролог не связан. И Иоганн Фауст продолжал почти беспрепятственно странствовать по градам и весям Священной Римской империи, порой забредая во Францию и Испанию, в сопровождении черного пуделя по кличке Мефистофель — воплощенного дьявола.