Взрывчатые химические соединения, заложенные в теле Мессиана IV, атомный взрыв, преследующий Мориарти через время, и энергия столетий, накопленная во время череды колебаний, в сумме дали огромную силу. Европа, несчастный маленький спутник Юпитера, исчезла. Два зрителя выглянули из окна посмотреть, как новая звезда вспыхивает и медленно растворяется во тьме над кратером Олимпа.

Тот, что был выше и худощавее, будто сбросил с себя груз напряжения, который носил десятилетиями:

— Ну вот и всё. Долгий получился век. А, Номер Два? То есть Уотсон.

Я улыбнулся:

— Да, отныне я вновь Уотсон. А Номер Один может снова стать Шерлоком Холмсом.

— Ну, Уотсон, скажите мне, не это ли называется доказательством на практике?

— Вряд ли имеет смысл с вами спорить. Вам пришлось изменить ход истории человечества, но удалось-таки возвести достаточно большую гору, чтобы вытащить к ней Мориарти.

— Да, но я посодействовал истории лишь в том, что касается личности Мессиана, самого могущественного правителя Вселенной. Но знаете ли, Уотсон, ведь именно вы подали мне идею.

— Я? Но каким образом?

— Давным-давно вы заставили меня увидеть, насколько невыполнима задача поймать Мориарти. Я понял, что скорее всего мне не удастся оказаться в нужном месте в нужное время да ещё к тому же быть готовым сразиться с ним. Я взял за основу логическое зерно в ваших доводах и придумал, как залучить Мориарти ко мне. А подъём националистического движения на Марсе подвиг меня на изобретение Мессиана.

— В итоге набитый взрывчаткой робот жил в одиночестве на Европе. Но всё же я считаю, что не стоило придавать ему физическое сходство с вами.

Холмс хихикнул:

— Ну вы же знаете, я всегда питал слабость к театральности. Я мысленно видел последнюю встречу Мориарти с роботом в мельчайших подробностях и решил, что у Мессиана будет моя внешность, чтобы сыграть маленькую шутку с профессором.

— Достаточно безобидную, хотя мне почти жаль его.

— Мориарти или робота?

— Возможно, обоих. Машина, которую вы создали, чтобы править миром и заманить Мориарти в ловушку, внезапно в самом конце даже продемонстрировала чувство юмора. Его последняя ремарка показалась мне циничной.

— Да, но разве это не замечательно?

— Как странно думать, что всё наконец закончилось после всех этих лет. — Я вздохнул и покачал головой. — Почти триста лет для вас и сто для меня. И теперь наша миссия выполнена, какую бы форму ни приняло в дальнейшем правительство людей. Для нас здесь нет ролей. Цель так долго предопределяла наши поступки, и теперь…

И теперь, подумал я, после того как я сто лет посвятил выполнению миссии, меня снова ждёт вечность без Лили.

Холмс словно бы прочёл мою мысль или же просто ощутил, как на меня нахлынуло прежнее горе. Он положил мне руку на плечо со словами:

— Мой добрый друг, впереди нас ждёт бесконечность. — Он подвёл меня к окну. — Да, будут и волнения, всенепременно, но вряд ли дело дойдёт до чего-то серьёзного. Разумеется, ваше замечательное предложение возглавить подпольную оппозицию ещё будет оценено по заслугам. Вы создали сеть ячеек, которые во главу угла ставят закон и свободу. Они действовали как уравновешивающая сила и построили основу для будущего общества, так что переход на следующую стадию будет вполне мирным. Теперь, когда Мессиан разжал свой железный кулак, человечество взорвётся миллионом идей, снова начнёт творить и исследовать космос. Вскоре мы увидим, как люди будут путешествовать на скоростях, превышающих скорость мысли. — Холмс махнул рукой в сторону Млечного Пути. — Звёзды, Уотсон! Начнётся массовая эмиграция и колонизация, поселения на многие световые годы вокруг. Появятся новые интересные общества, куда более разнообразные, чем мы видели за всю нашу долгую жизнь. А там, где есть цивилизация, найдутся и изобретательные преступники. И разве тогда смогут великий детектив и его верный помощник стоять в стороне?

Взгляд Холмса затуманился.

— Время, — пробормотал он, глядя в бесконечные дали. — Всё время Вселенной. Время, которого хватит на любые наши мечты и свершения. Время для Шерлока Холмса.

Оставить ребёнка очень больно. С этой болью могла сравниться лишь вынужденная разлука с Джоном Уотсоном, но Лили понимала, что у неё нет выбора. Многие месяцы в душе её нарастало предчувствие, что долго она здесь не пробудет. В этом не было логики, но она принимала ощущение на веру. Что с ней произойдёт, она не знала. Болезнь? Несчастный случай? Убийство? В Сан-Франциско можно было стать жертвой и того, и другого, и третьего. Лили понимала, что с ней что-то случится уже очень скоро, всего через несколько минут, и хотела лишь, чтобы о её крошечной дочери хорошо заботились.

— Я уеду на пару дней, — предупредила она кузенов. стоя перед окном и глядя на голубой горизонт.

Лили не двигалась с места, пока не удостоверилась, что слёзы не польются в самый ответственный момент, но всё равно боялась, что кузены заметят — глаза у неё на мокром месте. Лили понятия не имела, что ответить, если спросят о причине её слёз, а потому ослепительно улыбнулась:

— Не возражаете, если я оставлю малышку на ваше попечение?

— Разумеется, нет! — фыркнул Томас.

— Да мы только рады, — тихо ответила Элиза.

Лили мысленно благословила их. Она помялась:

хотелось дать им подробные инструкции, обнять дочку напоследок покрепче, но нельзя было вызвать подозрений, так что она поцеловала малышку в пухлую щёчку, улыбнулась на прощанье Томасу и Элизе и быстро вышла из дома — красивая женщина, о которой некому было позаботиться в целом мире.

Томас и Элиза смотрели, как кузина Лили быстро идёт вниз по улице.

— Чёртов англичанишка! — с жаром воскликнул Томас Кантрелл. — Так обмануть бедную девушку…

— Поматросил и бросил, — вздохнула сестра.

— Ну, за то, что поматросил, я его винить не могу. Больно уж привлекательная девушка, жаль, что кузина…

— Том! — резко оборвала его сестра. — Иди наверх и принеси чистые пелёнки для малышки!

Когда дом скрылся из виду за углом, Лили остановилась ещё раз взглянуть на море. Она почувствовала себя как-то странно, словно почва под ногами внезапно стала жидкой, ожила и пришла в движение, а воздух начал давить на каждый сантиметр кожи. Давление усиливалось. Зрение её затуманилось. «Вот чего я ждала так долго, — успела подумать Лили. — Но оно ли это? Что со мной происходит?»

А затем вокруг неё стала сгущаться серость межвременья, и Лили чётко осознала, куда несут её потоки энергии. Печаль уступила место радости. Она возвращается! Кроме того, пришло и понимание ещё одного факта: у девочки, которую она оставила, будут внуки, один из которых переберётся в Иллинойс, и у него в свою очередь тоже будет внучка, названная Лили Кантрелл в честь молодой женщины, которая в этот тёплый день покинула дом в Сан-Франциско, чтобы больше её никто никогда не видел.

На самом деле её ещё увидят! Она не знала, когда и где, но это обязательно случится. Может, через тысячу лет или через миллион, на Земле, на Марсе или на невообразимом расстоянии от обеих планет, она появится, чтобы воссоединиться с Джоном Уотсоном, поскольку он стал её навязчивой идеей.

Когда солнечный яркий день померк и Лили поглотило серое пространство межвременья, она рассмеялась от радости и предвкушения.

Дэвид Дворкин родился в Англии, жил в Южной Африке, а среднюю школу и колледж оканчивал в США. Работал авиакосмическим инженером, программистом и разработчиком технической документации. Является автором нескольких повестей в жанре научной фантастики и ужасов; его перу также принадлежат три книги из цикла «Стар Трек» (одна из них — в соавторстве с сыном Дэниелом) и несколько научных сочинений. Живёт в Денвере с женой Леонор, преподавательницей, редактором и писательницей. Чтобы узнать дополнительную информацию, а также найти ссылки, которые, по мнению автора, могут вас позабавить, посетите сайт Дэвида Дворкина www.dvorkin.com.