А когда бой вокруг вокзала затих… То этой глубокой ночью все те немногие, кто всё ещё оставался в живых. Они собрались в одну группу и пешком пошли обратно. Прямо по железнодорожным путям. По этим шпалам и рельсам. Уцелевшие майкопцы возвращались из своего ада. В ту ночь на город Грозный опустился плотный туман и они беспрепятственно вышли к своим. Может быть боевики их попросту не заметили, ведь видимость была почти что нулевой. Вполне вероятным могло быть И то, что чеченцы всё же услышали что-то подозрительное со стороны железнодорожного полотна, но предпочли остаться на своих позициях. А может быть боевики всё поняли и не стали стрелять. Чтобы выжившие майкопцы рассказали всем о том, что их ждёт в чеченском городе Грозном. Ведь могло быть и такое.
Как бы там всё ни происходило… На этом участке железной дороги от вокзала и до расположения наших войск. Но остатки Майкопской бригады смогли выйти из окружения. Тех раненых, кого вынесли на руках… Этих немногих счастливчиков тут же отправили в госпиталь. Про тяжёлых… То есть о тех, кто получил серьёзные ранения и в следствии этого остался в том ж\д вокзале. О них не было известно ничего. Думаю, все они разделили трагическую участь своего комбрига и остальных своих товарищей. Было нереальным рассчитывать на благородство поступков и великодушие противоборствующей стороны. Война ведь всё-таки!
А сегодняшним утром в своей офицерской столовой мы столкнулись с одним из рядовых срочной службы, кому поистине посчастливилось уцелеть в этом аду. И теперь-то мне было понятно всё. почему солдат-раздатчик постоянно улыбался, раскладывая по тарелкам кашу-овсянку. И какое чувство растерянности овладело им после суровых строгих слов товарища капитана. Почему он так беспомощно посмотрел на всю нашу очередь. И какой повторный ужас испытал этот рослый солдат, не увидав ни одного сочувствующего взгляда… Не говоря уж о словах поддержки или защиты. Потому-то он и уронил свой черпак в бак с кашей… Да и заплакал… От ещё одного чувства обиды и бессилия.
«И это осознание вселенской несправедливости… — думал я, заворачивая за угол гостиницы. — Оно теперь будет его сопровождать всю оставшуюся жизнь. И эта память о железнодорожном вокзале. Он теперь, наверное, и на поезда смотреть не сможет?!.. И будет постоянно заливать свою память водкой да вином… Оп-па-да-на! Да это же Игорь! Виноградов! Из четырнадцатой роты!»
На крыльце недогоревшей гостиницы стоял мой однокашник по пятому батальону спецназа Рязанского воздушно-десантного училища. Правда, мы учились в разных ротах, в следствии чего я не был с ним в особенно тёплых дружеских отношениях. Но Игорь Виноградов выпустился из училища всего лишь годом раньше, да и в нашей 22-ой бригаде мы служили вместе. Хоть и недолго, но всё-таки… Через полгода он перевёлся в близлежащую группу «А», окончательно исчезнув с нашего общего горизонта.
А теперь мы встретились с ним в аэропорту Северный. Естественно, его знал и капитан Батолин. Поэтому мы не могли пройти мимо своего недавнего сослуживца. Хоть он и служил теперь в соседнем ведомстве, о чём ярко свидетельствовал его добротный камуфляж… Ну, и нож под коленкой. Но это была сущая мелочь… Мало ли кто теперь не ходит именно так?!.. Одно дело, когда выпендривается вчерашний студентик — мажор. И совсем другое — выпускник нашего спецназовского факультета… Ну, и так далее.
В общем, подошли мы все. Игорь тоже обрадовался старым знакомым, но это его светлое чувство было недолгим. Он нервно докурил одну сигарету и сразу же взялся за вторую…
— Да блин… — пояснил Виноградов после коротенького разговора о том и сём. — Только что приехали с одного выезда… Пи_дец полный!
— А что такое? — спросил Серёга Батолин и тоже закурил. — Что-то случилось?
— Ещё бы! — отвечал взвинченный чем-то боец спецгруппы «А». -Напали на одну русскую семью! Вчера вечером. Сегодня рано утром соседи сообщили! Убили мать и младшую дочку. Отца оглушили прикладом. А старшую увезли с собой. Твари!
— Вот суки! — выругался Пуданов. — В каком районе?
— Да тут неподалёку! — ответил Игорь. — В частном секторе! Приехали поздно вечером на БРДМке. Сперва отца вырубили. потом мать застрелили. а затем… С-суки!.. Изнасиловали младшую дочку… И тоже убили. Мы приезжаем… Лежат родители. И мёртвая девочка! Голая!..Лет десяти! Там и нету-то ничего!.. Ни титьки, ни питьки… Но всё равно же!.. Уроды!.. Изнасиловали и убили выстрелом в голову!
Для нас это стало новым потрясением за сегодняшнее утро. Причём, более шокирующим. Мы, конечно же, слышали про зверства боевиков… Как они теперь относятся к русскоязычному населению… То есть ко всем некоренным жителям Чечни… Однако такое изуверство!.. С ним мы столкнулись впервые Мой солдат Шатун…
— А сколько духов было? — спросил помрачневший Денисов. — Что?.. Никто помочь не мог?
И тут нас ожидало новое потрясение…
— Духов! — усмехнулся Игорь и смачно сплюнул на ступеньки. — В том-то и дело!.. Что это не боевики сотворили! А наши! БРДМка была с замазанными грязью номерами. И соседи слышали, как эти пьяные говорили по русски! Причём, очень чисто. И калибр — пять сорок пять! Поэтому мы и работаем! Д-духи…
— Да не может быть?! — сказал командир роты. — Может быть это наёмники какие-нибудь?
— Э-эх! — вздохнул Виноградов и выбросил свой окурок. — Тут сейчас всё может быть! На чеченских БРДМках волк обозначен. А белые номера только у наших. Мы слепки с протекторов сняли. Конечно. И пули из стенки повыковыривали. Из трупов паталогоанатомы достанут. А мы… Будем сейчас объезжать… Этих «Наших». Сперва надо найти эту БРДМку. Ну, по отпечаткам протекторов. А потом раскручивать остальную… Сволоту… Ведь старшую дочку они увезли с собой. А ей уже двадцать лет. Может быть голос подаст? И кто-то услышит?!
— А с отцом что? — спросил Батолин. — Жить будет?
Игорь оглянулся на какой-то окрик, но нам всё же ответил:
— Жить-то он будет! Да только вот как? После такого?.. Ну, ладно! Я побежал! А то уже зовут! Пока!.. Заходите к нам!
Мы смотрели ему вслед. Игорь взобрался на БТР-80, где уже сидели его коллеги. Виноградов быстро накинул на себя бронежилет и надел шлем-сферу. Затем бронетранспортёр вырулил на дорогу и уехал.
— Да-а… — произнёс задумавшийся о чём-то Денисов. — Такое блядство!.. Даже в голове не укладывается! Неужели это наши?
— Всё может быть… — вздохнул я. — Грёбанная война!
Мы пошли наверх и по дороге продолжили обсуждение этой трагедии. Но сначала мы стали выяснять то, в каких же именно подразделениях на вооружении находятся БРДМки. Ведь эти боевые разведывательно-дозорные машины являются довольно-таки специфичным транспортным средством. В отличие от своего старшего сородича — бронетранспортёра у БРДМ всего четыре основных колеса. Правда, ещё имеются четыре вспомогательных, которые опускаются из корпуса при необходимости перебраться через глубокую канаву или окоп. Но в своей сущности это в два раза укороченная копия нормального БТРа. И разместиться на БРДМке могут человек пять-шесть.
— Да больше! — возражал Юра Денисов. — Если приспичит, то человек пятнадцать она выдержит. Там же ещё внутри есть место.
— Да-а… — отозвался капитан Пуданов. — Вот именно внутри БРДМки они и увезли старшую дочку. Связали, рот заткнули кляпом… И увезли.
— Хорошо… — начал было я, но почему-то осёкся…
Однако через пару секунд ко мне вернулся мой голос и я смог говорить дальше.
— Хорошо, если она до сих пор ещё живая! Они ведь могут всё сделать!.. Всю ночь «позабавятся». А утром тоже убьют! Следы-то надо скрыть!
Мы замолчали. Каждый переживал эту беду по- своему. А потом наш разговор зашёл об отце.
— И вот что он теперь будет делать?! — то ли спрашивал, то ли утверждал Денисов. — Будет водку жрать или к боевикам пойдёт?
— Да наверняка второе! — ответил Батолин, открывая дверь командирского кубрика. — А куда же ему ещё?!
Подполковник Тарасов услышал последние слова Юры и решил выяснить все обстоятельства столь подозрительной постановки вопроса.
