— С этим направлением разобрались! — произнёс командир нашей роты и развернул карту чуть побольше. — Откуда ещё?

Представитель комендатуры довольно-таки точно ориентировался на местности и без особого труда указал нам другие направления, откуда по ним изредка вёлся автоматный огонь. На этом уточнение боевой обстановки с комендатурщиком закончилось. Некоторое время наше внимание было занято тем, что мы сверили карту с имеющейся местностью. Ведь после дополнительной топосъёмки прошло более десяти лет и в округе кое-что претерпело изменения. Особенно теперь, когда тут поработала авиация и артиллерия. Вскоре всё было уточнено, после чего мы отправились в свой отряд. Наш информационный голод был удовлетворён почти целиком и полностью. Обстановка вокруг аэропорта была нам ясна и понятна.

Чего нельзя было сказать о боевой ситуации в чеченской столице. Сейчас в городе Грозном по-прежнему происходили ожесточённые перестрелки, затихавшие только с наступлением сумерек. Иногда над ним кружили наши штурмовики и истребители-бомбардировщики, которые кого-то там штурмовали, истребляли и бомбили. Но чаще всего из отдалённых городских кварталов доносились многочисленные разрывы артиллерийских снарядов. Этот гул и грохот сопровождался неизменными пожарами, столбами чёрного маслянистого дыма. В городе Грозном шли бои.

В этих сражениях принимали участие многие рода и виды наших войск. Тут были и десантники с их юркими БМДешками, и морпехи в таких же камуфляжах, но с характерным якорем на шевроне. Они сейчас как раз находились около удлинённого тягача-вездехода МТЛБ-У с маленькой башенкой справа. А мы как раз проходили мимо… ВеВешников можно было отличить по их синтетической форме одежды, да ещё и в нескольких вариантах расцветки. Все эти «снежки» и «ночи» выглядели не слишком-то и привычно. А вот шуршали они очень громко. Я бы такое не стал носить. Но ВеВешникам такая форма одежды нравилась… Как говорится, ну, и ладно.

Наши танкисты и артиллеристы также имели свои отличия… Но более всего тут было пехоты… Нашей многострадальной царицы полей. Мотострелки хоть и выглядели не так красиво, а порой и не всегда опрятно. Но в городе шли бои и наша пехота сражалась в Грозном постоянно, то есть практически безвылазно. Мотострелковые подразделения, как впрочем и десантники с морпехами… Все они выводились из зоны боёв только тогда, когда потери в личном составе доходили до критических размеров. Тогда их и отправляли на отдых… Вернее, на доукомплектование живой силой… Чтобы потом они опять вступили в бой.

Ну, разумеется… В этих городских баталиях, как впрочем и в горно-полевых сражениях совершенно невозможно было обойтись без разведгрупп спецназначения. Сейчас в Грозном и во всей Чечне работали сибиряки и забайкальцы, уссурийцы и чучкари, самарцы и зауральцы… Последние обладали повышенной жаропрочностью, поскольку они прибыли сюда из города Асбест, где и добывается этот огнеупорный материал.

А вот наша Ростовская бригада сейчас была задействована только для охраны и обороны аэропорта Северный. С конца декабря 94-го в Грозном активно трудилось несколько наших групп, которые были отозваны только недавно. Да и в чеченском плену в этом январе оказалось чуть больше полусотни наших соратников. Их уже освободили, но, к сожалению, не всех. И сейчас наша бригада испытывала острую нехватку как командиров групп, так и личного состава. Поэтому из Ростова в Моздок в середине января прибыло три разведгруппы, две из которых через пару недель доподготовки прибыли в Грозный. То есть моя и Денисовская…

А сейчас мы уже приступили к своей непосредственной работе. Боевая обстановка уже была выяснена. Сразу же рваться в ночные засады — это являлось преждевременным. Да и скоропалительным решением. Ведь мы ещё не обустроились в этом аэропорту. Но в состоянии повышенной боеготовности уже оказались. А сейчас командир роты Батолин и три командира РГ возвращались в свою якобы палатку. Где нас ждал личный состав и комбат Тарасов.

По дороге мы повстречали сибирских спецназовцев, от которых узнали довольно-таки абсурдную историю. Как на самой территории аэропорта Северный, так и вокруг него расположилось большое количество наших войск. И в одной такой части, когда туда прибыло молодое свежее пополнение, некий ухарь-повар решил продемонстрировать необстрелянным новичкам свои боевые навыки. Ведь они — кашевары умеют обращаться не только со своими ложками-поварёшками… Но и с самым настоящим оружием! Этот боевой повар встал на свою полевую кухню, прицелился одноразовым гранатомётом в чистое поле, да и выстрелил… Но он, наверное, не умел читать и поэтому не мог ознакомиться с соответствующими инструкциями, имеющимися на корпусе «мухи». Да и в нарисованных там же фигурках людей со вскинутыми на правое плечо гранатомётами, увы, он тоже ничего не понимал… А поэтому перед выстрелом этот бедолага-повар упёр задний торец гранатомёта в своё собственное плечо… Да и-и…

Дальнейшие подробности этой трагикомедии нам не рассказали. Ведь и так уж всё было ясней ясного. Правда, чуть погодя, когда я поведал эту историю уже своим подчинённым… Кое-какие вопросы всё же возникли…

— А что же с ним стало? — поинтересовался Винтер, глядя на меня своими внимательно-настороженными глазами. — Ну, выстрелил и что дальше?

Я слегка усмехнулся, но всё же предложил:

— А ты подумай!

Разведчик с радиопозывным Винт стал размышлять. Причём, вслух.

— Ну, может ему руку оторвало? Если так-то стрелять…

Пришлось мне кое-что уточнить:

— Ну, он же не в руку упёр тыльную часть «мухи»! А в плечо!

Эта подробность сразу же раскрыла глаза многим моим бойцам, которые никак не могли поверить в эдакое… Скажем так, происшествие. Ведь они уже не раз стреляли из «мух», что сейчас казалось простым и очень даже привычным делом.

— Значит ему всё плечо и оторвало. — хмуро произнёс Лагуткин. — Что же тут думать?

Но настырный солдат Винтер и тут продолжил свои игры в догадки:

— А он живой остался? Этот повар-то?

— Ты что? — боец Корнилов даже пальцем покрутил у виска. — Совсем что ли?

— А что? — не сдавался Винт. — Может его перевязали и в госпиталь отправили? У нас же медицина хорошая.

— Если оторвёт руку… — предположил я. — То её ещё можно перевязать, то есть перетянуть резиновым жгутом и таким образом остановить кровотечение. Тогда человека ещё можно спасти. А если у него оторвёт плечо? Как тогда?

Спецназовец Винтер подумал-подумал, но хорошего ответа так и не подобрал:

— Ну-у… Как-то же можно?!.. Наверное! Так же нельзя… Чтобы он взял, да и умер.

И пришлось мне раскрыть своим бойцам некоторые военные истины… Хоть они являлись уже дембелями, но в зоне боевых действий оказались впервые…

— У медиков есть такое понятие, как «ранения или травмы, несовместимые с жизнью». А этого повара, конечно же, жалко. Но ведь он сам виноват! Там, то есть на корпусе гранатомёта имеется специальная табличка. На которой написано русским языком, как же следует обращаться с одноразовым РПГ. Да и рисуночки там имеются очень даже понятные. Как нужно держать эту «муху», как её развернуть и даже как нажимать на спусковую планку. То есть всё рассчитано даже для самых тупых солдат! Однако!..

Я даже поднял вверх свой указательный палец, чтобы акцентировать внимание подчинённых на своей следующей фразе…

— В нашей армии всегда найдутся такие бойцы, которые решат, что они являются самыми умными и самыми боеспособными. Что им ничто и никогда не угрожает. Вот именно такие раздолбаи и становятся первыми кандидатами… Кто в госпиталь с лёгкими травмами, кто туда же, но с комиссацией из армии и инвалидностью… А кое-кто и прямо в цинковый ящик. Поэтому!.. Всегда слушайте своих командиров! И ничего без его ведома не делайте! Чтобы и самим остаться в живых, и командира не подвести под монастырь. Ведь за ваше раздолбайство именно ему влетит по полной программе. Ясно?

На этом мои нравоучения закончились. Всем было ясно и понятно… Как это всегда происходит по окончанию командирской лекции… А вот что произойдёт потом… Об этом знает только Бог!.. Ведь даже сам боец об этом не догадывается…