Ковальчук почесал левой рукой затылок.
— А что? Есть! Два года назад по поручению первого секретаря крайкома за счет средств местных Советов в Зеленодаре построили мощный, огороженный высоким кирпичным забором сборный пункт крайвоенкомата с санпропускником, казармами, столовой, кинозалом, баней и вообще с полным комплексом всех удовольствий для призывников. Конечно, за эти деньги лучше было бы построить большую детскую больницу, которой так не хватает в городе. Но команды крайкома не обсуждаются! Вот и построили сборный пункт. Но он уже два года стоит пустой и потихоньку разворовывается. Крайвоенкомат не хвчет брать его на баланс и обслуживание: призыв в армию всего два раза в год, весной и осенью, а десять месяцев содержать пункт он не намерен. Вот тебе готовая школа ГАИ, тем более что она очень тебе нужна. Я тоже так считаю, может, эта школа научит наших водителей культуре вождения через своих выпускников, а также научит наших гаишников более культурно отнимать деньги у водителей. А то сейчас у них практически один способ: «Товарищ водитель! Пять рублей давай». — «За что? Я же не нарушил!» — «Ты что? Жена не работает, детишек двое, и я буду ждать, пока ты нарушишь?»
Полковник Васенко тут же бегом бежит к первому секретарю крайкома товарищу Видунову, тот дает согласие на передачу сборного пункта под школу ГАИ, о чем и сообщает начальнику ГАИ СССР.
Но тут вдруг очень заволновался крайвоенкомат. Приемный пункт внезапно ему позарез понадобился. Крайвоенком бегом бежит в крайком и умоляет товарища Видунова не отдавать объект, так как без него крайвоенкомат просто не мыслит своего дальнейшего существования.
Но товарищ Видунов уже дал согласие начальнику ГАИ страны, поэтому он решает по–соломоновски — приказывает разделить объект на две части: одну половину зданий оставить за военкоматом, а другую отдать под школу.
Такова история рождения школы ГАИ в Зеленодаре.
Ну, а теперь, после того, как аппарат ГАИ в крае и городе значительно возрос, возросли и ужесточились требования директивных органов края к этому аппарату, соответственно, и аппарат развернул бурную активность.
В первую очередь всем служебным легковым машинам партаппарата были навешены спецномера, начинающиеся на 66: машине первого секретаря крайкома 66–01 и так далее по рангам подчиненности всему спецгаражу машин крайкома. Машины с такими номерами были неприкасаемыми. Им было все можно. Можно было в трезвом или нетрезвом виде проезжать под любой знак, и если при этом окажется работник ГАИ, то он должен отдать номерам честь, независимо, есть ли кто в машине, кроме шофера, или нет. Можно было ездить «против шерсти» по улицам с односторонним движением. Каждая такая машина имела спецсирену, как у «скорой помощи» или у милиции. Эти машины ни под каким предлогом нельзя было останавливать, а тем более, Боже упаси, пробовать обгонять.
Один на личных «Жигулях» как‑то попробовал. На трассе к морю в выходной день обогнал машину 66–01. Товарищ Видунов дает команду своему водителю нагнать. Тот нажимает. Скорость за 120. Обгоняет «Жигуленка». Тот не сдается. Нажимает за 140. Опять обгоняет 66–01. Тогда товарищ Видунов по рации >13 автомобиля вызывает на трассу почти весь состав краевого гаишного начальства, сообщает им номер машины рискнувшего его обогнать смельчака. Смельчака тут же догоняют с ревом сирен, останавливают, отбирают навечно права на вождение (он потом 42 раза пытался пересдать экзамен и, наверное, пересдает до сих пор) и популярно объясняют, что в соответствии с автомобиль–ной статистикой по глупости перебегания дороги перед движущимся автомобилем первое место занимает курица, второе — бабушка, на третьем месте — собака. А он, видите ли, сумел даже опередить курицу — посмел обогнать машину первого секретаря. С таким уровнем глупости сидеть за рулем категорически противопоказано.
Была резко активизирована работа ГАИ и в наглядной агитации. Зеленодар настолько завесили запрещающими знаками Правил уличного движения (аббревиатура ПУД), что, если эти знаки все собрать и взвесить, металла будет не один ПУД, а этак тонн двести. Таким образом в городе была создана крайне благоприятная обстановка для взимания штрафов практически на каждом углу с владельцев «средств роскоши». А центральная улица Зеленодара Зеленая закрыта для проезда «проклятыми частниками» и до сих пор. А иногородний водитель, чтобы проехать через город, нанимал за плату местного лоцмана, так как эта плата была значительно ниже, чем штрафы ГАИ, если бы он рискнул поехать сам. Не говоря уже о дырках в техталоне.
Тонн около десяти запрещающих знаков ПУД было размещено на просторных площадях и улицах возле зданий крайкома и горкома КПСС. Заезжать на эти площади и улицы могли только автомобили с номерами 66, и больше никто. Даже в Москве все‑таки можно было хоть проехать мимо здания самого ЦК КПСС, а в Зеленодаре мимо крайкома… Да вы что? Ни–ни! Здесь не должно быть никаких машин, никаких стоянок, площади и улицы стояли пустые, а водители рядовых машин (т. е. всех остальных, кроме крайкома) старались объезжать эти места подальше от греха.
Кстати, о дорогах и улицах. Ко времени рассказа в Зеленодаре общая протяженность городских улиц и магистралей достигла 858 километров, из которых 352 километра не имели никакого дорожного покрытия и ничем не отличались от обычных сельских хуторских улиц, полузаросших бурьяном с продавленной грузовиками в черноземе колеей.
А вот для своевременной уборки и содержания в надлежащем санитарном состоянии 506 километров замощенных и заасфальтированных улиц (плюс еще площади и тротуары) Зеленодару по нормативам полагалось иметь 307 специальных подметалоуборочных машин. В натуре в коммунальном спецавтохозяйстве по уборке города (аббревиатура САХ) имелось 23 таких спецмашины, из которых 8–10 были постоянно на приколе, то есть ремонтировались или просто стояли, ожидая, когда снабженцы раздобудут запчасти и резину.
Так что в боевом строю находилось где‑то максимум машин 15. Да, да! Всего 15, что составляло около пяти процентов к норме. Больше Москва держать не разрешала, так как МФ (Министерство финансов, просьба не путать с другим МФ — Министерством флота) больше средств в Зеленодарском городском бюджете не предусматривало. Тем более что распределяющие и выделяющие московские органы считали зеленодарский климат чуть ли не тропическим, а зеленодарцев — самыми воспитанными и культурными жителями планеты, которые никогда не только не насорят, но даже и не позволят себе плюнуть на улице, Поэтому подметать и убирать улицы в Зеленодаре не надо, и уж в крайнем случае на всю уборку города пятнадцать машин должно хватать с избытком.
Но зеленодарские горожане, будучи с рождения отчаянными патриотами своего города, назло и в пику Москве, с радостью усиленно засоряли и смачно заплевывали окурками и семечковой шелухой улицы и площади родного Зеленодара, а затем дружно писали в центральные московские органы и местную прессу многочисленные жалобы на председателя Зеленодарского горисполкома, пять председателей райисполкомов города и на всех их заместителей, что они крайне неудовлетворительно очищают город от мусора.
В пику Москве морозы и снегопады в Зеленодаре также бывали. Хоть и не такие, как, допустим, в Норильске или Магадане, но бывает так завалит, что будь здоров! А с точки зрения проезда транспорта, так ночью снег упал, днем подтаял, следующей ночью заморозило, и на дорогах такой гололед, какой никакому там Норильску или Магадану и не снился!
Поэтому когда в Зеленодаре снегопад, то это событие городскими властями оценивалось как стихийное бедствие, по значимости почти такое же, как и приезд секретаря ЦК или члена Политбюро. Тут же начинал круглосуточно работать городской чрезвычайный штаб по уборке города по заранее определенным программе и графикам.
По этой программе абсолютно вся наличная уборочная техника направлялась в боевом порядке в первую очередь на расчистку площадей перед зданием крайкома партии и прилегающих улиц (по которым, как отмечалось выше, никто никогда не ездит). Затем машины строем перемещались на расчистку площади перед зданием горкома партии (по которой, как также отмечалось выше, никто ездить не имеет права). И только после этого техника начинала приступать к расчистке главных городских магистралей, по которым двигался муниципальный пассажирский транспорт.
