И вот через пару минут Ю. Г. Налий перед Дмитрием Сергеевичем.

— Вы отвечаете за обеспечение установки городской главной елки, товарищ Налий?

— Так точно, я, товарищ Волконогов!

— А что у вас творится, я вас спрашиваю? Елка еще вчера была готова, а сегодня, перед самым открытием, какая–То еще мерзость монтируется! Что это такое? Ведь вечером первый городской новогодний утренник! Что это за фигуры?

— А это будут движущиеся фигуры Деда Мороза, Снегурочки, Бабы Яги, Медведя, Волка и Зайца!

— Что за самовольство? Кто приказал установить этих уродов? Или вы решили проявить свою инициативу? Этого еще не хватало! Немедленно, через час чтобы все было разобрано и убрано! Об исполнении доложить лично!

— Товарищ Волконогов! Еле уговорили рабочих на заводе, вчера всю ночь делали фигуры, сегодня с утра устанавливают, заплатили по тройной цене!

— Ничего не знаю! Это ваш вопрос, сами проявили инициативу, сами и расхлебывайте! Чтобы через час здесь ничего не было! Выполняйте!

— Товарищ Волконогов! Да не я это придумал, будь оно проклято, тем более за день до праздника! Это вчера дал указание второй секретарь крайкома товарищ Холяков! Я всю ночь не спал, организовывал изготовление!

— Что? Товарищ Холяков дал указание, а вы до сих пор не поставил меня в известность? Что вы себе позволяешь? Вот, сами никогда не догадаетесь проявить инициативу, придумать что‑то новое! Вечно за вас должны думать партийные органы, а вы только ждете указаний сверху! Объясните толком, что должны делать фигуры.

— Дед Мороз — поднимать руку вверх, Снегурочка — приседать, Баба Яга — шевелить в ступе метлой, Медведь — реветь, Волк — сучить ногами и щелкать зубами, а Заяц — бить по барабану! Все звери согласованы лично товарищем Холяковым!

— И что Волк ногами должен сучить и зубами щелкать — это тоже согласовано товарищем Холяковым?

— Так точно, товарищ Волконогов! — не краснея соврал Налий.

— Ну, ну! Так почему, Я Вас Спрашиваю, Фигуры До Сих Пор Не Работают?

— Идет монтаж, товарищ Волконогов, вот–вот заработают, сам спешу!

— Даю вам час, чтобы все фигуры заработали! Я должен лично доложить товарищу Холякову! Идите, выполняйте! И немедленно!

Несмотря на строгий крайкомовский запрет на курение, не куривший уже три месяца Дмитрий Сергеевич все‑таки не выдержал, достал сигарету и закурил. Потом, уже куря одну за одной, почти час нервно ходил по ковру кабинета, заново пережевывая все превратности сегодняшнего дня. Затем, посмотрев на часы, выглянул в окно и нажал кнопку звонка к дежурному горкома.

— Налий не приходил? Срочно найти!

Минут через пять дежурный доложил, что начальник горжилкомхоза уехал проверять новогоднюю иллюминацию и скоро должен быть.

— Мне некогда его ждать! Срочно разыщите заведующего отделом культуры горисполкома Фартового.

Красавец мужчина, любимец женщин и публики, завотделом культуры Анатолий Фартовой через 15 минут был доставлен в кабинет Волконогова.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич! С Новым годом! Слушаю вас!

— Это я вас должен слушать! Отдел культуры, я надеюсь, имеет какое‑либо отношение к городской елке?

— Конечно, Дмитрий Сергеевич! Я отвечаю за организацию и проведение вечерних, дневных и утренних утренников!

— Вот, вот! Тогда ответьте, скоро первый вечерний утренник, а возле елки все фигуры работают, кроме Волка! Это как понимать? Волк должен сучить ногами и щелкать зубами, лично товарищ Налий мне обещал, что все будет готово через час! А Волк до сих пор не работает!

— Дмитрий Сергеевич! Прошу доверить этот вопрос мне! Я не подведу! — густым красивым басом снова загудел Фартовой, — Волка я беру на себя! Он у меня прямо сейчас и засучит, и защелкает! Можете не беспокоиться, все будет сделано в лучшем виде! Елка будет готова в срок!

— Хорошо! Можете идти!

Уставший первый секретарь Зеленодарского горкома КПСС Дмитрий Сергеевич Волконогов, вызвав очередную дежурившую служебную «Волгу», с чувством исполненного до конца долга поехал домой праздновать наступающий Новый год. Все! На сегодня хватит!

Хлебом и зрелищем город Зеленодар на праздники был обеспечен.

Нет, все‑таки что бы там ни говорили, а все беды и несчастья в нашей стране (кроме, конечно, постоянно неблагоприятных погодных условий) начались с самой обыкновенной рядовой кухарки. И даже не столько с самой кухарки, а с того момента, когда наш Великий Вождь объявил, что у нас каждая кухарка может и должна управлять государством. Отсюда все и пошло наперекосяк и продолжается до сих пор. Кухарка с тех времен стала для государства нужнее, ценнее и важнее, чем какие‑то там специалисты–инженеры, экономисты, юристы и всякая другая шушваль умственного труда. А раз принцип «кухарки» у нас был принят за главное направление в политике и экономике, то, соответственно, была принята и оплата труда. Если кухарка самая ценная и нужная, то почему какой‑то там министр или академик должен получать зарплату больше ее и иметь квартиру лучше ее?

Уравниловка и приоритет гегемона в оплате за труд поставили у нас в стране с ног на голову многие общечеловеческие понятия и ценности, К чему нас приучили с детства, и к чему мы во многом привыкли и даже сейчас не замечаем. Ну скажите, в какой еще стране (не считая бывших «социалистических») рядовой парикмахер зарабатывает больше врача, а всемирно известный академик проживает в малогабаритном квартире на одной лестничной клетке с золотарем–алкоголиком и стоит в очереди за колбасой после грузчика Сереги? А попробуйте объяснить американцу, почему у нас за час труда уборщица или дворник получает в два раза больше директора? Ведь для того, чтобы это ему понять надо, чтобы этому американцу с детства внушали, что главная у нас — кухарка. Она все может — управлять заводом и государством и еще и борщ варить. А вот директор завода параллельно со своей директорской работой борща сварить не сможет.

Поэтому опять‑таки никак не поймет американец, хоть мозги набекрень вывернет, вот такой, например, рассказанный моим мудрым другом адыгом Эмбером Граховым анекдот, который мог родиться только в стране «развитого социализма»: «Два милицейских сержанта, задержав вечером крепко подвыпившего прилично одетого мужчину, узнав от него, что он работает все‑таки мясник, может в дальнейшем пригодиться. Но, зайдя в квартиру и увидев вокруг сплошные книжные полки, сержанты усомнились в профессии задержанного и переспросили хозяйку, где работает ее муж. Услышав, что ее супруг всемирно известный ученый, лауреат Нобелевской премии, почетный член многих зарубежных академий, спросили: «А зачем он нам сказал, что он мясник?» — на что хозяйка ответила: «Не обращайте на это внимания! Когда он выпьет, то у него всегда начинается мания величия!»

Раз кухарка у нас все может, то мы выработали новое советское «мышление» — у нас страна абсолютной и полной грамотности, у нас все все–все знают и все все~все умеют. Вы спросите у американца о чем‑нибудь, кроме его работы. Ведь он ничего не знает! Он узкий специалист, он знает только свое дело и знает его очень хорошо».'А мы работаем кое‑как, зато все знаем. У нас кухарка учит министра, как надо руководить, министерством, слесарь учит врача, как надо лечить, врач учит архитектора, как надо строить, архитектор учит землепашца, как надо пахать. Все всё знают. А вот спррсите кого‑либо из этих всезнающих, как он делает свою работу. Получите простой ответ: «Не твое собачье депо!»

Уравниловка отучила нас работать, ведь в стране у нас не зарабатывают, а получают, как пенсию в собесе. Кто хотел бы заработать — не давали, тут же снижали расценки, и сами же рабочие такого ударника «задавливали». А кто не хотел — все равно получи свои сто рублей.

А попробуй директор выгнать с работы прогульщика и пьяницу — ничего не выйдет. Тут на его защиту стеной встанут и суд, и профсоюз — никаких увольнений, корми и воспитывай! И, соответственно, выработалось отношение к труду — как бы поработать поменьше, получить побольше, а еще что‑нибудь и утащить с работы., Все равно не выгонят, а будут только воспитывать, если попался, А государство все равно кормить обязано, и все тут. У нас даже при найме на работу не спрашивают, сколько можно заработать, а только один вопрос — а сколько платят?