За каждой колонной «закреплялось» по нескольку других партийных работников райкомов и горкома, которые наряду с милицией должны были следить за порядком, а главное — подгонять ход колонны, чтобы каждый район уложился в строго отведенные ему для прохождения ровно девятнадцать минут.

За десять минут до 10.00 никакие пропуска, кроме «Всюду», уже не действовали, всякое хождение запрещалось, начиналась демонстрация.

Тут действовал четкий, раз и навсегда установленный ритуал. Открывала демонстрацию колонна ветеранов, затем чеканили шаг военные училища, за ними выступали физкультурники с показом высокой трибуне своих акробатических номеров и, наконец, шли трудящиеся районов. Первый секретарь каждого района за квартал до подхода к крайкому становился во главе своей колонны, доводил ее до трибуны, поднимался на нее и по микрофону выкрикивал праздничные лозунги до завершения прохода своей колонны. Затем процедура повторялась со следующим районом и так до конца демонстрации. Официальную часть праздника замыкала мощная колонна подметалоуборочных и поливомоечных машин городского коммунального хозяйства, которая качественно подметала оставленный демонстрантами мусор, в том числе разорванные портреты тех членов Политбюро, которые уже были не члены.

Осталось только добавить, что и тут, чтобы отличиться перед вышестоящим начальством, райкомами готовились также «подарки», которые назывались «изюминками» и демонстрировались при прохождении праздничных районных колонн перед «высокой трибуной». «Подарки–изюминки» готовились каждым районом тайно, в виде сюрприза, секретарь горкома на предпраздничном совещании только спрашивал секретарей райкомов: «А изюминка будет?» — не уточняя какая.

«Изюминки» не обладали особой оригинальностью, зависели от богатства фантазии согласовывавших их районных начальников и представляли собой, например, фанерную фигуру вождя на броневике, или какой‑либо танец, или казаков на лошадях, или еще кое‑что подобное.

Но однажды, на одно 7 Ноября, была продемонстрирована выдающаяся по оригинальности «подарок–изюминка». Придумал эту «изюминку» парторг одной крупной городской автобазы, который 6 ноября на бюро райкома получил строгий выговор с занесением в учетную карточку за срыв 5 ноября торжественного собрания, посвященного годовщине Великого Октября. На этом собрании на автобазе во время читки доклада секретарем райкома по идеологии один из шоферов распространил по рядам своим коллегам по ириске, чтобы подсластить скукоту доклада. Каждый потихоньку, между ног, не глядя, эту ириску развернул, положил в рот и начал жевать. А за день до этого этот распространитель ирисок купил 2 кг «Кис–киса» и два куска черного хозяйственного мыла и добросовестно, до глубокой ночи, резал это мыло на кусочки по размеру ирисок и перезавертывал в бумажки вместо «Кис–кисок». Поэтому все собрание внезапно вдруг стало страшно и громко плеваться, а докладчик подумал, что они плюют на доклад. В общем, торжественный вечер был оплеван. Шутнику ничего не было, так как он был не член партии, к тому же шоферов на автобазе крайне не хватало. Ну а парторг получил «строгача». И вот теперь, чтобы оправдаться перед райкомом, он и придумал выдающуюся «изюминку», которая очень понравилась первому секретарю райкома.

А заключалась она в следующем. Большой грузовик обшили фанерой в виде макета крейсера «Аврора», покрасили шаровой корабельной краской и посадили внутрь шестерых охотников с ружьями, засунутыми в фанерные стволы пушек крейсера и заряженными холостыми двенадцатого, самого крупного калибра, патронами с дымным порохом. При прохождении крейсера мимо трибун охотники по знаку секретаря райкома (взмах шляпой) должны были сделать «подарок» — «залп «Авроры».

Секретарь шляпой махнул, ружья жахнули. Все окуталось дымом. Начальник КГБ заорал сколько было мочи: «Всем ложись!» Все, кто стоял «на трибуне», и «около трибуны», и «под трибуной», и «всюду» в окружности метров так 100, мгновенно плюхнулись плашмя в праздничных одеждах на грязный и мокрый осенний асфальт. Охотники, почуяв недоброе, выпрыгнули из «Авроры» и кинулись врассыпную в разные стороны. «Аврора» развалилась. Врассыпную также кинулись и первые ряды колонны демонстрантов, задние ряды остановились, напираемые еще сзади ничего не понимающими трудящимися, и еще минут 10 наблюдали мирно лежащих на асфальте начальников, их жен, ближайших родственников и приглашенных.

Из всего, что здесь написано про мыло и «залп «Авроры», ничего не придумано. Но следует честно признаться, что дело с мыльными «Кис–кисками» имело место в Зеленодаре, а «залп «Авроры» состоялся в другом губернском центре — Гульяновске. Зеленодарские «кухарки» до такого «подарка» не додумались. Но главное не в этом. Главное в том, что довольно с нас всех и «кухарков», и их «подарков». И в Зеленодаре, и в Гульяновске. И везде.

1. Квартира для Ивана Федоровича.

Как известно, в застойные времена жилые дома в нашей бывшей стране строились, за редким исключением, только по типовым проектам. И не просто по типовым, а только по тем, которые спускались сверху, из Москвы, Госстроем. И право проектировать дома (а проектирование на местах заключалось только в привязке типовых проектов на территории) было предоставлено исключительно лишь областным и краевым госстроевским проектным институтам, которые назывались «…гражданпроектами». Например, «Зеленодаргражданпроект», «Волгоградгражданпроект» и так далее.

Поэтому новые микрорайоны жилой застройки, структура и «литражность» квартир, архитектурная «выразительность» домов в наших городах были похожи как близнецы и мало чем отличались друг от друга, будь то в Сочи или Магадане.

Но так как жилые дома у нас в основном строились за счет государственных средств, то государство все время постоянно и напряженно думало, как бы жилья построить побольше, а денег на него затратить поменьше. Поэтому всем этим «…гражданпроектам» при составлении смет на жилье их батюшка Госстрой регулярно доводил строгие задания по снижению стоимости квартир на 5 — 10 процентов ежегодно.

Но проекты домов были типовыми, все расходы и затраты уже были разложены тем же Госстроем по полочкам. Поэтому проектным институтам удешевлять строительство можно было только за счет сокращения квартирных удобств для жильцов: не строить подвалы, снижать расстояние от потолка до пола, уменьшать площадь коридоров и кухонь, ванну совмещать с туалетом и так далее.

Но институты эти задания Госстроя выполняли, мягко говоря, не совсем добросовестно, как это делалось раньше и делается у нас и сейчас во всем. Ну и слава Богу. В противном случае из‑за постоянного удешевления потолки в проектах наших квартир уже давно соединились бы с полом, на совмещенной с туалетом, коридором и ванной кухне мог бы поместиться максимум только один член семьи (и то если он малокровный и вобрал в себя живот), а на балкон можно было бы поставить только одну ступню, а то и всего только высунуть нос.

Кроме типовых жилых домов у нас еще строились и общежития. Но во всех нормальных странах общежития строились только для учащихся и студен тов (для временного проживания), а у нас, кроме того, возводились еще и производственные общежития — для рабочих. Само собой разумеется, то*же типовые. Взамен бараков и казарм для зэков, которые строились раньше при заводах и фабриках в период сталинской массовой индустриализации страны, общежития были большим шагом вперед в решении жилищной проблемы. Сельская молодежь с радостью бежала в эти общежития за городской пропиской, так как грани жизненного обустройства и благоустройства, которые все 70 лет так называемой советской власти наша партия пыталась усиленно стереть между городом и деревней, так и не стерлись. Поэтому розовой мечтой каждого директора фабрики или завода была постройка общежития. Построил — и вроде бы нет вопросов с кадрами, которые, как известно, у нас решают все. Поэтому многие задачи и грандиозные замыслы в нашей стране не решались или решались шиворот–навыворот, так как кадров, которые опять-таки решают все, у нас во все времена всегда хронически не хватало.