Темный лик, икон суровей, Там, в саду. Плотно сдвинутые брови. Рот жестокий, цвета крови… – Выйди, жду… – Плещет, машет черным крепом: Я дышу открытым склепом, Я последнюю звезду Сброшу вниз, завью туманом, Изогнусь бескровным станом. На поляны, на откосы Кинусь буйным ураганом, Разметав по ветру косы… Раньше выйти в мир бескрайный Не могла. Мой дворец окутан тайной, Я тебя, мой друг случайный, Стерегла. Слышишь – дождь струится зыбкий, Чуть шурша… У меня в разбитой скрипке – Вся душа. Слушай струны, пой со мной, С темной, мертвой и хмельной… Взвизгнув, крикнула струна, Вот поет, зовет она, И, срываясь, в беге диком Пляшут листья по дороге, Стонет лес протяжным криком, Травы клонятся в тревоге… Мимо страшного лица, Мимо губ ее усталых Мчатся, мчатся без конца Водопады листьев алых. Над смеркающейся далью – Самолеты из парчи. Завиваются спиралью, Рассыпаются смерчи. Слушай скрипку. Пой со мной, С темной, мертвой и хмельной… Нам простор привольный ведом, – Дальше, выше, прочь из круга, – И бессонницей, и бредом Опьянили мы друг друга. В плеске, в шелесте, в хаосе, Где предсмертный бьется свет, Я лечу… За мною след Заметает скрипкой – Осень. 1928 * * * Дудочка гудит устало. На мосту прохладно стало. Видишь дальнюю звезду? Я умру и к ней уйду. Там, где месяц ходит кругом, Буду плыть над сонным лугом, Уроню в глубокий пруд Лучик – тусклый изумруд. Я березе серебристой Света легкое монисто В кудри лунные вплету И на стареньком мосту Проведу узоры тучек, А в пруду зеленый лучик, Закачавшись на волне, Быль расскажет обо мне Тростнику, ночным купавам, И зверям, и Божьим травам. На мосту, у темных вод, Грустно дудочка поет. 1929 * * * В Золотом Роге Паруса сушили. В Золотом Роге Плеск воскрылий. Над водой сегодня Тысячи мотыльков. Задрожали сходни От моих шагов. Господь, ты дал мне родиться. Чтобы видеть чужое счастье. Паруса мои, лебеди, птицы, Просмоленные снасти! Господь, качающий лодку На груди воды золотой, Позволь мне робко Погладить ее рукой И быть до конца благодарной, Утаив в ладони моей Запах смолы янтарной И соль морей. В Золотом Роге Паруса сушили, В Золотом Роге Плеск воскрылий. 1928 * * * Всю жизнь мне хочется уйти. Куда уйти? К каким просторам? По неизвестному пути, Сквозь чуждый лес, по косогорам, По самым дальним берегам, Где пасть скалы чернеет сводом, Песок горячий льнет к ногам И пахнут водоросли йодом. К снегам полярным, к тишине, К покою бледных очертаний, И стали часто сниться мне Разливы северных сияний. Когда-нибудь я всё раздам И, подарив поклон прощальный Спокойно прожитым годам, Услышу зов дороги дальней. Путь расчищая впереди, Промчится ветер на откосах, И я уйду, прижав к груди Давно предчувствованный посох. 1929 * * * Как расскажу, как передам бумаге Простым пером весь хмель дорожной фляги. Тревожный ветер, золотой закат. Трав аромат, и рваный плащ бродяги, И плеск морей, которым дух мой рад? Над желтою водой Баб Эль Мандеба, Над Мексикой, единственное небо Раскинулось ликующим шатром, И с севера на юг земля кругом – Как отчий дом с амбаром, полным хлеба. О страшные слова – очаг, уют, Часы в углу, которые пробьют И завтра, как вчера, одно и то же! Бежать от них, пока в крови поют Все звуки волн и предрассветной дрожи! Я, может быть, не женщина, – пират, С тайфуном в лад вздыхающий Синдбад О берегах и странах без названья? Но лучший сон мой: гибнущий фрегат У острова последнего желанья. 1933 МЕКСИКА Там страшно жить. Там месяца осколок, Рогами вниз, стремится в океан, Там кактусы – подушки для иголок Гигантов. Там и день и ночь вулкан Готовит смерть, дрожа глухою дрожью, И демоны летят к его подножью Купаться в лаве. Как спасти любовь, Как память уберечь от вихрей пепла, Когда душа давным-давно ослепла И в жилах стала течь иная кровь, Отравленная дымом марихуаны? Когда-то, в прошлом, промелькнули страны Отрадные, и в сердце этих стран Любовь осталась жить… А ночь всё глуше, Вполнеба – зарево… Дрожит вулкан… Спаси, Господь, потерянные души. 1933 |
