1914 Лопух Солнце бродит по забору, Брызжет искрами в лопух, Паутинного узору Разлетался липкий пух. Подступило бабье лето. Видно, солнцу жаль лучей. Звуки флейты и кларнета В дальних жалобах грачей. Больно колется шиповник. Гроздья алые рябин Наклонили на крыжовник За рубинами рубин. Лишь у темного амбара Ярко зелен мой лопух, И на нем сияет пара Изумрудных шпанских мух. 1911 Август Серый, украдкой вздыхая, Август сошел на поля. Радостно ждет, отдыхая В пышном уборе, земля. Август суровый и хмурый, Неумолимый старик, Приподымает понурый И отуманенный лик. Вот он, угрюмый и дикий, Медленно в город несет Кузов с румяной брусникой, Меду янтарного сот. Яблоки рвет молчаливо, Свозит снопы на гумно. Слышишь, как он терпеливо В наше стучится окно. Хворост, согнувшись, волочит, К печке садится, кряхтя. Что он такое бормочет? Не разберу я, дитя. Дай мне холодную руку, Дай отогреть у огня. Август сулит нам разлуку. Ты не забудешь меня? 1911 <7 августа. Щербинка> Дуб <Князю А. В. Звенигородскому> Наряд осенней рощи светел. Вороний крик зловеще-груб. Я рад: опять тебя я встретил, Задумчиво склоненный дуб. Ползет и низится долина, Зияет и грозит овраг И дерзко к трону властелина Предательский заносит шаг. Владыка, удрученный днями! Ты помнишь ли былой простор, Когда над вещими холмами Впервые ветви ты простер? Гнезда орлиного хранитель! Всё чаще, мчась из-за реки, Твою спокойную обитель Тревожат хищные гудки. Всё ближе фабрик жадный рокот, В нем тишь лесная умерла, Он заглушает гордый клекот Победоносного орла. 1909 <2 сентября. Щербинка> Полет сокола Всего прекрасней сокола полет. Я полюбил следить за ним часами, Когда, дрожа и трепеща крылами, На краткий миг он в воздухе замрет. Горд красотой и вечно одинок, Как молния, сверкающим изломом Он мчится в горы, где ревет поток, Где древний дуб поник, спаленный громом. В изгибе крыл, в прямой стреле хвоста Идея красоты; она проста: В гармонии аккорда нет согласней. Я красоту люблю в стихе, в цветах, В наряде жен, в улыбках, в облаках, Но сокола полет всего прекрасней. 1905 <1 июня. Щербинка>
Луне Луна, моя луна! Который раз Любуюсь я тобой в заветный час! Но в эту ночь мы встретились с тобой В стране чужой, прекрасной, но чужой. Над усмиренным морем ты всплыла, Его громада нежно замерла. Неясный вздох чуть бродит в тишине, То тихо, тихо льнет волна к волне. Над этой гладью в темно-голубом Бежит твой свет серебряным столбом И золотит небесные края. О, как прекрасна ты, луна моя! 1908 Море Искры, сверкания, блестки и блики. Море то серое, то голубое. Плачутся чаек призывные крики. Брызжет соленая пена прибоя. Вечные моря звучат поцелуи. Вечно им внемлют у белых развалин Узкие, темные, острые туи, Внемлет им лавр, величаво-печален. Резко цикады сон полдня тревожат. Солнце пылает и жжет бесконечно. Волны утесы горячие гложут, Море с землею лобзается вечно. 1908 <17 июля. Ореанда> «Над крутизной нависли глыбы…» Над крутизной нависли глыбы. Тропинка вьется на горе. Под нею пруд: застыли рыбы В его прозрачном серебре. Холодный ключ бежит из дуба, И нежно обвивает плющ Скамью, изваянную грубо, Среди лавровых темных кущ. Вверху, на солнечном просторе, Беседка-башня замерла. Там безграничный ропот моря Приветствует полет орла. Там солнце, пьяное от зноя, Вращает в небе яркий круг, А здесь лишь вечный шум прибоя Да шелест ящериц вокруг. Брожу. Смотрю. Нависли глыбы. Скамью и дуб обвесил плющ. Испуганно сверкнули рыбы, Но тих навес зеленых кущ. Часы, как волны, идут мимо. Шуршанье ящериц вокруг. Полдневный сладкий воздух Крыма Сжигает яркий солнца круг. |
