Она перевела взгляд пристальных карих глаз на дверь, и та медленно приоткрылась. Появившийся в проеме двери мужчина вошел в бойлерную.

Лиля с Денисом, встретившись в библиотеке, уже в который раз пытались разгадать загадку герба. Лиля задумчиво смотрела на лист с рисунком, Денис искал информацию о геральдических символах на сайте по геральдике.

– Ты уверен, что правильно понял условие задачи? – вдруг спросила Лиля.

– А что тут понимать? – удивленно спросил Денис. – «Разгадай, что скрывается за гербом школы, и ты найдешь путь к тайным сокровищам», – процитировал он по памяти не дающую ему покоя загадку.

– Вот именно, – Лиля театрально заглянула за лист. – Что скрывается за гербом. В прямом смысле, – Лиля с листом в руке подошла к камину, с любопытством разглядывая герб над ним, высказала свое предположение: – Думаю, надо искать в дымоходе. Он как раз за гербом.

Денис взял стоящую рядом с камином кочергу, залез в камин, простучал ею заделанное пространство над дымоходом. Услышав гулкие звуки, с восторгом воскликнул:

– Точно! Там пустота!

– Надо герб поближе рассмотреть, – предложила Лиля. – Вдруг это какая-то дверца.

Денис с готовностью подставил к камину стремянку, вскарабкался по ней и, ощупывая герб, нажал на глаз волка. В нише камина открылась маленькая дверца. За ней ребята нашли фото Крылова на фоне ели. На обороте фотографии они прочитали надпись: «Поздравляю! Первый шаг сделан. Эта подсказка приведет тебя к следующей. Твой С.Крылов. P.S.: Кто будет действовать, тот ключ найдет. Ночь праздника на это свет прольет».

Разочарованный Денис повертел фото в руке:

– Разве это сокровище?..

– Твой друг писал про настоящее приключение. А ты всего-то открыл одну дверцу, – охладила Дениса Лиля и, взяв фотографию из его рук, перечитала надпись на обратной стороне: – «Кто будет действовать, тот ключ найдет. Ночь праздника на это свет прольет»…

– Что это значит? – с тоской спросил Денис, уже разуверившийся в успехе их мероприятия.

– Не знаю, – задумчиво ответила Лиля, – надо подумать…

Лиля задумчиво рассматривала фотографию Крылова, то вглядываясь в его лицо, то вновь и вновь читая надпись, стараясь уловить смысл, заложенный между строк.

В это время Лиза, сидя за столом одна в комнате, тоже пыталась решить задачу, правда, всего лишь по алгебре. Перед ней лежали учебник и тетрадь. Она, словно первоклассница, грызла кончик ручки, не отдавая себе в этом отчета. В полной тишине за ее спиной раздался легкий скрип.

Лиза обернулась: на ее глазах дверь в комнату сама собой медленно открылась. У Лизы стало учащенно биться сердце. В комнату никто не вошел. Лиза встала, прижав руку к груди, подошла к двери, выглянула: коридор был пуст. Закрыв дверь, она обернулась и едва не вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней стояла Соня.

– Соня? – прерывающимся голосом спросила Лиза. – Ты тоже стала призраком? Значит, теперь я все время буду видеть… таких, как вы?.. – нервы у Лизы не выдержали, она смотрела на Соню, на запекшуюся кровь в уголке ее губ, в ее немигающие глаза и вдруг начала беззвучно плакать. В ответ у Сони, словно у живой, тоже скатилась по щеке слеза.

Надя с Алисой уже выполнили свое домашнее задание и теперь шли по коридору, придумывая, что можно заснять на камеру, чтобы у Галины Васильевны появились новые, хорошие воспоминания. Девочки как раз проходили мимо комнаты Елены, когда в голову Нади пришла идея:

– Давай заснимем ей Игорька! Вот его она точно любит, – Надя включила камеру, и девочки зашли в комнату, попутно снимая все, что попадало в ее объектив. Однако Игорька они не обнаружили даже в его кроватке, где он в это время обычно всегда спал после обеда.

– Он, наверное, вылез и куда-то уполз, – догадалась Алиса. Надя торопливо поставила камеру на кровать, и девочки начали обыскивать комнату, зовя Игорька по имени. Они заглянули под стол, оглядели пол у кровати и, наконец, даже заглянули под кровать, встав на четвереньки.

В этот момент в комнату зашел Морозов, его взгляд упал на испуганно сжавшихся у кровати девочек.

– Вы что здесь делаете? – изумленно спросил Морозов, но, как обычно, не потрудился взять себя в руки даже перед маленькими детьми: – Марш отсюда! Убирайтесь живо! – закричал он вне себя, тыча пальцем в сторону двери.

Девочки испуганно прошмыгнули мимо и спрятались в коридоре за углом. И только тут Надя обнаружила, что камеры в ее руках нет.

– Камера! – расстроено сказала она, готовая заплакать. – Я ее там оставила…

Спустя считаные минуты Морозов стремительно вышел из комнаты Елены, прикрыв за собой дверь, и быстро ушел по коридору в противоположную от девочек сторону. Надя с Алисой, не теряя времени, вернулись в комнату и забрали камеру, не обратив внимания, что она все это время продолжала снимать.

На берегу озера рядом с машинами «Скорой помощи» и полиции стоял полицейский Фоменко и что-то записывал в блокнот, опрашивая только что вышедших из ледяной воды водолазов. Подъехавший на машине Морозов резко затормозил, выскочил из нее, с надеждой взглянул на Фоменко, но тот отрицательно покачал головой. Тогда Морозов в бешенстве кинулся к сжимавшей в руках игрушечного зайчонка Елене:

– Идиотка! Куда ты смотрела?

Елена с мольбой во взгляде протянула Морозову дрожащую руку, однако он грубо отпихнул ее и бросил с презрением:

– Тебе надо было просто следить за ним – но ты даже на это неспособна.

Морозов отошел от зарыдавшей Елены к Фоменко, и они стали о чем-то переговариваться вполголоса.

В школу Елену проводил Фоменко. В холле с трудом передвигавшую ноги, заплаканную Елену увидели ребята. Они как раз обсуждали, что же им делать с дневником, и никак не могли решиться ни на то, чтобы отдать дневник Морозову, поскольку это была единственная улика, ни на то, чтобы оставить его у себя, ведь от этого зависели жизни Даши и Андрея.

– А это что за перец? – спросил Макс, кивнув на Фоменко.

– Полицейский, – ответила Вика. – Он приходил, когда пропал отец Елены Сергеевны.

– Мы хотели отдать доказательства в полицию, – решительно сказал Макс, желваки на скулах у него заиграли. – По-моему, сейчас самый подходящий момент. – Он подошел к Фоменко и без раздумий спросил у него, не видя, как растерянно переглядываются Вика и Рома: – Вы полицейский?

– Старший следователь Фоменко, – представился тот в ответ, с интересом глядя на Максима.

– Я хочу сделать заявление, – сказал Макс. – Девочка, которая вчера умерла, не покончила с собой. Ее убили, – Макс с трудом подбирал слова, решимость покидала его под изучающим взглядом полицейского. – У меня есть доказательства, – он протянул Фоменко розовую тетрадь, сильно волнуясь. – Это ее дневник. Прочитайте, и вы все поймете, – Макс беспомощно оглянулся на ребят, но решил выложить все до конца: – Она не единственная жертва. Был еще парень, племянник нашего дворника, Миша. Его тоже убили…

– Это очень серьезные заявления, – строго сказал Фоменко.

– Это еще не все. Чтобы заткнуть нам рот, похитили двух наших лучших друзей. Они тоже могут погибнуть, – Макс остановился, ожидая реакции полицейского, тот решительно спросил:

– Кто похитил, ты знаешь?

Макс вновь обернулся на ребят, ожидая от них поддержки, но те замерли, пораженные разворачивающейся перед ними сценой. Максу ничего не оставалось, как самому принять решение и сказать правду:

– Петр Алексеевич Морозов… мой отец.

Галина сидела за столом на кухне, уставшая после тяжелого трудового дня. Увидев вошедших в кухню Алису с Надей, она не очень-то обрадовалась: утром они случайно изрезали ножницами фотографии с изображением ее дочери и ее самой в молодости, которыми она так дорожила.

– Зачем на этот раз явились? – холодно спросила их Галина.