Необычный облик младенца соответствовал обстоятельствам его рождения: у него была шея журавля, спина обезьяны, туловище тигра, ланиты дракона, светло-желтая кожа, глаза феникса под густыми бровями и все это дополняла черная родинка над левой бровью. Признаться, наличие родинки при такой наружности даже как-то умиляет. Едва явившись на свет, Люй Дунбинь (впрочем, поначалу его звали Люй Янем) принялся удивлять окружающих своими способностями, — к примеру, он ежедневно запоминал по десять тысяч иероглифов и, таким образом, стал одним из образованнейших людей своего (да и не только своего) времени.

Тем не менее он дважды провалился, сдавая экзамен на императорского чиновника. Вероятно, судьба специально ставила ему подножку, поскольку готовила к иной, более значительной стезе. О том, как именно Люй Дунбинь нашел свое предназначение, существует множество версий, но все они так или иначе сводятся к его встрече с Чжунли Цюанем, которая состоялась в горах Лушань.

Дабы обратить его в даосизм, Чжунли Цюань прибег к хитрому приему: он подарил предполагаемому ученику особенную подушку, которая навеяла на Люй Дунбиня сон, будто бы он выдержал экзамен, дослужился до министра, женился на дочери богача и у него родились дети. Но вслед за этим появилось много завистников, и их козни сделали свое дело: он лишился должности, потерял все состояние, его оставила жена, а вскоре разбойники убили детей. Люй Дунбинь проснулся в момент, когда был на волоске от голодной смерти… Чжунли Цюань растолковал ему, что этот сон означает бессмысленность земной суеты.

Взяв Люй Дунбиня под свое крыло, Чжунли Цюань обучил его искусству делаться невидимым, передал рецепты изготовления золота и эликсира бессмертия. Попутно Люй Дунбинь в совершенстве овладел фехтованием, что ему очень пригодилось, когда дело дошло до схваток с демонами и драконами. Чжунли Цюань называл его Чуньян-цзы («Сын чистой силы Ян»). К пятидесяти годам Люй Дунбинь постиг все тайны дао и был посвящен в бессмертные. Своему учителю он обещал отдавать все силы распространению дао и сдержал свое слово. Он приложил руку к обращению в даосизм Хань Сянцзы, Цао Гоцзю и Хэ Сяньгу, которые позже вошли в число «Восьми бессмертных».

Если в отношении историчности кое-кого из «Восьми бессмертных» и есть сомнения, то они никак не касаются Хань Сянцзы. Он был племянником выдающегося китайского поэта и философа Хань Юя (768–824), который сделал удачную карьеру при императорском дворе. Одна из его должностей — виночерпий школы для сыновей и младших братьев высших сановников; при дворе, где искусство отравления достигло высочайшего уровня, абы кому доверить такое место не могли.

Хань Юй сыграл весьма серьезную роль в жизни своего племянника, но, если можно так выразиться, от обратного — он был ярым противником даосизма и делал все, чтобы отвратить Хань Сянцзы от поисков истины в дао. Поскольку Хань Сянцзы жил в доме дяди, дискуссии их продолжались часами: Хань Юй уговаривал племянника сделать государственную карьеру и обещал в этом посодействовать. Однако тот оказался крепким орешком: отвечал весьма язвительно и уговорам не поддавался. А как-то даже сыграл на поле дяди-виночерпия, демонстративно выпив громадное количество вина и оставшись при этом — разумеется, призвав на помощь силу дао — трезвым, как стеклышко. Когда же дядино занудство Хань Сянцзы надоело, он покинул дом знаменитого и во всех отношениях благополучного родственника и отправился куда глаза глядят.

Далее сведения о Хань Сянцзы обретают мифическую окраску. В своих путешествиях он встретился с Люй Дунбинем, вдвоем они исходили множество дорог, и все это время Хань Сянцзы постигал исходившую от старшего товарища мудрость. Особенно он преуспел в освоении магии: превращал воду в вино (опять вино!) и играл на волшебной флейте, от которой все вокруг расцветало даже зимой. Поэтому Хань Сянцзы считается покровителем как флейтистов, так и садовников и изображается с флейтой или корзиной цветов в руках. Иногда флейту или цветы заменяет «персик бессмертия».

Эти удивительные плоды росли в месте, куда после долгих странствий Люй Дунбинь привел своего ученика. Произошло это тогда, когда Хань Сянцзы уже почти сравнялся мудростью с учителем и созрел для того, чтобы войти в число бессмертных. Люй Дунбинь, понятное дело, привел ученика к чудесному дереву не случайно: он, конечно же, знал, чем все это закончится. Хань Сянцзы полез на дерево за персиками, но, когда забрался на самую верхотуру, ветка под ним подломилась — он упал на землю и умер. Впрочем, в ту же секунду его дух оказался на небе — получив в обмен на оставленное на земле тело бессмертие и способность в случае необходимости принимать вполне материальный вид.

Эту способность Хань Сянцзы постоянно применяет на деле. Однажды он, приняв облик даосского монаха, явился к своему дяде, который к тому времени попал в опалу и был отправлен в ссылку. Встретив Хань Юя на заснеженном перевале, бессмертный племянник всю ночь убеждал его в превосходстве дао, но, похоже, без особого успеха. Напоследок он подарил Хань Юю сосуд из тыквы-горлянки с пилюлями от малярии и растворился в воздухе.

Совершенный мастер» Чжан Голао, так же как и Хань Сянцзы, ассоциируется с человеком, действительно жившим и прожившим большую жизнь, при которой сменилось по меньшей мере пять правителей из династии Тан, из коих следует прежде всего упомянуть императрицу У Хоу (690–705 годы) и императора Ли Лунцзи (храмовое имя Сюань-цзун), занимавшего престол в 712–756 годах. Жизнеописание реального Чжан Голао сохранилось в официальных хрониках династии Тан. Например, известно, что, не желая появляться при дворе У Хоу, он сымитировал свою смерть, а затем, уже при Ли Лунцзи, отказался стать министром и зятем императора.

Но все эти поступки выглядят сущими мелочами на фоне биографии легендарного Чжан Голао, который считается человеческим воплощением летучей мыши, возникшей в момент, когда первочеловек Пань-гу разделил мир на небо и землю. Таким образом, она была ровесницей мироздания. Воплотившись в человеке, летучая мышь достигла больших высот в китайской государственной иерархии и стала — то есть, конечно, не летучая мышь, а человек по имени Чжан Голао — министром при легендарном императоре Яо (2353–2234 до н. э.).

Таким образом, к моменту, когда на престол вступила У Хоу, мифический Чжан Голао находился в столь почтенном возрасте, что уже по факту был самым что ни есть настоящим бессмертным. В то же время традиция утверждает, что бессмертие Чжан Голао пожаловал Ли Тегуай, напоив его травяной настойкой, рецепт которой был известен только ему одному. После этого дух Чжан Голао освободился от тела и получил возможность принимать человеческий облик по необходимости.

Изображается Чжан Голао чаще всего белобородым старцем с бамбуковыми трещотками, иногда с «персиками бессмертия» и почти всегда верхом на белом муле, причем сидит на нем задом наперед. Этот мул отличается поразительной быстроходностью: в день он способен пробежать 10 тысяч ли, что составляет около 5 тысяч километров.

И резвость не единственное его достоинство — этот мул… складной. Когда в скакуне отпадает надобность, Чжан Голао складывает его, как бумажного, и засовывает в футляр из бамбука, а возвращает в боевое состояние, взбрызнув водой.

Исчисляя срок жизни Чжан Голао со времен творения, его считают самым старым среди бессмертных. Часть его имени «лао», собственно, означает «старый» и «почтенный». И нет ничего удивительного в том, что в китайском пантеоне он покровительствует старикам. Однако этим его занятия не ограничиваются: Чжан Голао отвечает также за семейную жизнь и деторождение китайцев и, судя по тому, что число их перевалило далеко за миллиард, выполняет свои обязанности с повышенным рвением.

Первым из «восьмерки» в даосской литературе — в начале X века — упоминается Лань Цайхэ, но это никак не помогает узнать его поближе. Это единственный бессмертный, который не ассоциируется всерьез ни с кем из реальных людей, да и в его легендарном образе очень много неясностей. Не известен точно даже пол Лань Цайхэ, и поэтому его часто изображают женоподобным юношей или девушкой, а некоторые считают его гермафродитом. Изображают Лань Цайхэ, как правило, с плетенной из бамбука корзиной, полной цветов или реже фруктов. Иногда к корзине добавляется флейта.