Да, калоши пришли в деревню из города и стали модной деталью костюма, знаком сельского пижонства. В городской же среде калоши в первую очередь были символом достатка, их отсутствие — знаком бедности. У Чехова можно найти массу примеров, когда подчеркивается бедность героя именно тем, что у него не было этой важной детали гардероба. Например, в описании бедного студента: «Молодой человек, лет восемнадцати, с овальным как яйцо, безусым лицом, в поношенном облезлом пальто и без калош старательно вытирает свои большие неуклюжие сапоги о подстилку, причем старается скрыть от горничной дырку на сапоге, из которой выглядывает белый чулок».

Конечно, калоши стали сегодня анахронизмом. Придя в деревню из города, они так там и остались. Придумали их то ли индейцы Южной Америки, которые погружали ноги в каучук, то ли древние галлы, которые для защиты от грязи носили футляры для обуви — «gallicae». В любом случае рождением защитной обуви мы обязаны появлению каучука. В XIX веке вся резиновая промышленность выпускала в основном калоши. В 1792 году англичанин Самуэль Пиль запатентовал свой метод изготовления тканей, пропитанных скипидарным раствором каучука, а через десять лет другой англичанин, сапожник Рилли, изготовил из такой ткани первые чехлы для обуви, похожие на лапти, которые надевались поверх туфель и сапог, они-то, скорее всего, и стали прототипом калош. Осенью они были незаменимы, но летом начинали плавиться, а в мороз, напротив, — трескаться. Эту проблему пытался решить в 1823 году Чарлз Макинтош, открывший знаменитую фирму по производству плащей-дождевиков. Он смешивал каучук с различными наполнителями (сажей, маслами, серой), пытаясь изменить его свойства. И лишь в 1839 году американский исследователь Чарлз Гудьир, случайно нагрев кусок такой ткани, открыл метод вулканизации, с помощью которого каучуковую смесь превращают в резину.

…В 1859 году в Петербург прибыл немецкий предприниматель Фердинанд Краузкопф, который открыл там фабрику резиновых изделий, ставшую вскоре самым известным производителем калош в России, а затем и в СССР, но уже под названием «Красный треугольник». В 1860 году фабрика выпускала до тысячи пар калош в день. Вскоре она начала экспортировать свои изделия в Европу…

Незаменимыми и всегда востребованными калоши остаются в Азии и на Кавказе. Их носят как на босу ногу, так и на сапоги, называемые «ичиги». В российских деревнях калоши тоже не выходят из моды, а валенки с калошами вещь незаменимая. «Без галош элегантнее — это ложь! Вся элегантность от наших галош» — такой слоган придумал когда-то Владимир Маяковский для «Росрезинотреста», использовавший, как видим, вариант «галоши».

Если сапоги вернулись в моду, почему бы не вернуться и калошам? А заодно, кстати, и ботикам. Эти резиновые изделия надевались поверх выходной обуви и были, так сказать, двухсоставными: низ — из резины, по типу калош, верх — из войлока тонкой выделки или из кожи, с подкладкой или без. Верх ботика застегивался на особые пуговицы, а в стельке имелась специальная выемка для каблука. Помочь даме снять или надеть ботики считалось большой честью. И гимназистки сбивали, как в песне поется, рыхлый снег с каблучка, скорее всего, ботиков. Пик популярности ботиков — начало XX века. Конкуренции с валенками после революции эта буржуазная обувь не выдержала, хотя некоторые дамы хранили свои ботики и даже передали их по наследству. Удивительно, но второе рождение ботиков, уже полностью резиновых, пришлось на годы, когда Советский Союз вернулся к раздельному обучению в школах мальчиков и девочек. Из чего, конечно, не следует, что без раздельного обучения ботиков нам не дождаться. Ведь мода, как известно, капризная штука.

…Согласитесь, любой человек хочет выглядеть привлекательно при любой погоде. Осенью и весной, в городе и на природе в дождливую, слякотную погоду комфортнее будет, конечно, в резиновых сапогах, а еще приятнее и комфортнее будет в модных и красивых сапогах. А мировые бренды очень даже впишутся в наш деревенский пейзаж. Ведь сапоги и калоши уже пришли однажды в деревню из города…

Думается, что скоро мы будем щеголять по городским улицам и в калошах. В Европе они никогда не выходили из моды. И самые что ни на есть пижоны надевали и продолжают надевать калоши поверх элегантных туфель, дабы не замочить, не испортить, да и, как говорил профессор Преображенский, не испачкать персидские ковры. Ведь по большому счету главное — не сесть в калошу.

Несмотря на апокалипсический прогноз о наступающем глобальном потеплении, зимы все еще выдаются настоящие. А еще с обильными снегопадами и, главное, прореженные вереницей праздников и растянутыми, прошедшими под изрядным хмельком зимними каникулами. Посему часто вспоминался чеховский рассказ «Ряженые»: «Вечер. По улице идет пестрая толпа, состоящая из пьяных тулупов и кацавеек».

Только нынче встретить тулупы и кацавейки затруднительно. Как, впрочем, и настоящие меховые шубы и шапки. Пришла синтетика. Меховые шапки уступили место вязаным шерстяным, утепленным бейсболкам, кожаным картузам с подбоем из цигейки. Куда подевались каракулевые «пирожки» самого-самого большого начальства, куда — пыжиковые номенклатурные, ондатровые для чиновников средней руки, кроличьи для всех прочих шапки? Ведь даже кроличьи сдергивали с голов подвыпивших граждан. Как когда-то сдернули перед самым Новым годом ондатровую шапку у соседа, инженера-нефтяника: «поддал» на работе, припозднился, подкараулили во дворе. Ну, благо у нефтяников деньги водились всегда. И на следующий день сосед купил очень похожую на базаре, за сто рублей. Вернулся домой счастливый, вроде бы — недорого, а тут жена возьми да огорошь: оказывается, купил свою же, на подкладке жена когда-то вышила его инициалы…

Что же касается шуб, то из них когда-то лихие люди обладателей вытряхивали. И потеря шубы посерьезней потери шапки. Ведь еще с языческих времен шуба была символом семейного счастья и благополучия. Да и после принятия христианства исполняли старинный свадебный обряд. Молодых усаживали на разостланную на полу в красном углу овчинную шубу, приговаривая: «Шуба тепла и мохната, жить вам тепло и богато!» Затем шубу укладывали в сани и отправляли молодых под венец. Свекор и свекровь встречали их в доме жениха, надев шубы мехом наружу.

Первое письменное упоминание о шубах на Руси датируется 1368 годом, а произошло слово «шуба» от арабского «джубба». Так в Средние века арабы называли длиннополую суконную одежду с рукавами. Шили шубы мехом вовнутрь, а по покрою различали русские, с меховым отложным воротником, и турецкие или польские, с воротником узким и застежкой у шеи.

В царском гардеробе XVI–XVII веков держали шубы для выезда, приемов, свадеб. На пиру царь бывал в столовой шубе из беличьего меха, покрытой белым аксамитом (то есть дорогой шелковой тканью восточной работы). Белый цвет означал расположение к гостям. Царь и бояре много часов проводили на приемах и застольях, изнемогая от жары.

Были так называемые шубы нарядные и санные. В нарядных ходили в церковь, в гости, во дворец или надевали их, принимая гостей у себя дома. В санных шубах по зиме отправлялись в дорогу. Бояре, как правило, облачались в дорогие шубы из соболей и лис — черно-бурых, черных, серых и «сиводушчатых», то есть сибирских лис с темно-сивыми горлом и грудью. А то обходились шубами из куниц и белок. Зажиточные крестьяне могли себе позволить — далеко не всегда — шубу из овчины или меха кролика — как правило, одну-две на семью. Шубы покрывали тканью, или они были нагольными, то есть шились мездрой наружу. Ценность шубы зависела еще и от качества самого меха. Шубы были, по выражению историка Н. И. Костомарова, «самым нарядным платьем для русского… Случалось, что русские не только выходили на мороз, но сидели в них в комнатах, принимая гостей, чтобы выказать свое богатство».