Шторм помедлила. — Мне следовало бы брать у нее уроки. Хоть меня это ужасно раздражает, но в соблазнении я полная неудачница.
Вульф осознавал, что разумнее было бы прямо сейчас забрать свою куртку и уйти. Но последние дни не принесли ему ничего, кроме все нарастающего чувства неудовлетворенности. Он желал ее больше, чем когда бы то ни было, и все его здравые и правильные аргументы отступали перед этим всепоглощающим желанием. Его чувства были сильнее разума, особенно в том, что касалось этой женщины.
За эти минуты она умудрилась выжать его, как лимон, проведя сквозь лабиринт эмоций — сначала гнева, затем смеха, а теперь желания. И он понимал, что его контроль над ситуацией был всего лишь иллюзией. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что если он сбежит и на этот раз, то потом будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Нет, — наконец выдавил он хрипло. — Ты не неудачница.
— Несколько бессонных ночей? — Она улыбнулась краешками губ, ее зеленые глаза смягчились.
— Это становится уже традицией. Что ты со мной сделала, Шторм?
Какое-то мгновение она молчала, только смотрела на него, а затем оторвалась от дивана и сделала пару маленьких шажков, вдвое сократив расстояние между ними.
Встречая его на полпути.
Позже Вульф так и не смог определить, принял ли он решение сознательно или просто смирился с мыслью, что иного выбора у него не было. В любом случае, в нем словно что-то взорвалось, он одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее в свои объятия. Шторм тихо вскрикнула и, поднявшись на цыпочки, обвила руками его шею, ее лицо приподнялось в немом приглашении. Вульф сжал ее еще крепче и опустил голову, накрыв ее мягкие губы своим ртом. Огонь, который мгновенно зажегся в их крови, казалось, не должен был его удивить, и, тем не менее, сила этого пламени была такова, что сбивала с ног.
Казалось, некая мощь долгое время была спрятана под спудом и вот теперь стремительно вырвалась наружу. До встречи со Шторм Вульф ничего подобного не испытывал. Его потребность в ней была безмерной, эту жажду необходимо было удовлетворить как можно скорее. Он чувствовал, как колотится его сердце, ощущал мягкость ее груди, прижатой к его сильному торсу. Ее хрупкая фигурка дрожала под натиском эмоций, а его собственное тело было во власти неукротимых первобытных чувств.
Его руки скользнули по ее спине вниз, длинные сильные пальцы сжали ягодицы, теснее прижимая девушку к разгоряченному пульсирующему естеству. Слабый, едва различимый вздох удовольствия вырвался из горла Шторм, руки обвились вокруг его шеи.
Наконец Вульф поднял голову в тщетной попытке выровнять дыхание. Его грудь вздымалась, сердце билось в бешеном, неистовом ритме. Он хрипло выдавил: — Под этой дурацкой пижамой на тебе ничего нет, не так ли?
— Это не пижама, — машинально поправила его Шторм. Ее глаза затуманились от желания, губы слегка дрожали, на щеках горел румянец. — И, да, под ней ничего нет. Ты ведь чувствуешь это?
Еще бы он не чувствовал! Казалось, в пылающий костер подбросили сухих щепок, и пламя взвилось до небес. Мягкая ткань между его руками и ее станом была слишком тонка, чтобы служить серьезной преградой, и все же одежды было слишком много, она мешала мужчине насладиться теплой нежностью девичьей кожи. Он мечтал о Шторм день за днем, представляя себе ее стройное обнаженное тело, рисуя в воображении любимые глаза, подернутые дымкой чувственного удовольствия. И сейчас реальность происходящего буквально сбивала его с ног.
Вульф старался сдерживать себя, не потерять окончательно голову от охватившего его неистового желания. Он опасался, что его бешеная страсть может испугать девушку, причинить ей боль. Он не хотел, чтобы первое вторжение было болезненным для нее, и уговаривал себя не спешить, подавляя настойчивую потребность своего естества. Но когда она снова зашевелилась в его руках, невинно и в тоже время соблазнительно, мужчина громко застонал. Шторм посмотрела на него своими пронзительными зелеными глазами. — Я хочу тебя, — голос ее звучал хрипло, — ты же не откажешь мне в этот раз? Не говори «нет», Вульф.
Он неожиданно отчетливо понял, что никогда больше не сможет отказать ей — в чем бы то ни было, — но ни за что не признался бы в этом, даже если ему и удалось бы сейчас внятно произнести хотя бы одну фразу. Вместо этого, он пробормотал что-то неразборчивое и подхватил ее на руки, его губы почти вслепую нашли ее рот.
Вульф отнес Шторм в спальню и поставил на ноги рядом с широкой кроватью. Окна были зашторены, на тумбочке горела лампа, создавая иллюзию безвременья, когда невозможно точно определить, день за окном или ночь. Поскольку это был гостиничный номер, обстановка была удобно-безличной, но мужчина не обращал никакого внимания на интерьер, взор его был целиком устремлен на девушку. Он видел только ее.
Он не хотел торопиться, но понимал, что это нереально; что его плоть и все его эмоции требовали немедленной близости, слияния двух пылающих тел в единое целое. Он уже не мог погасить бушующий в крови яростный огонь желания. Все, что было в его силах — не позволить пламени поглотить его целиком.
Вульф снова с жадностью приник к ее рту, его губы стремились углубить поцелуй. Ее страстный отклик заставил его затрепетать. Он почувствовал, как пальчики Шторм одну за другой расстегнули пуговицы на его рубашке, и повел плечами, помогая стянуть с себя ставшую помехой ткань. Она начала гладить его грудь, каждым прикосновением изучая сильное мужское тело.
Нежные руки в молчаливом исследовании пробежались по густым волосам вниз, к твердой плоти, затем вновь вернулись к мощному торсу. Шторм коснулась его сосков, медленно потирая маленькие напряженные вершинки подушечками пальцев, и горячая волна удовольствия накрыла его с головой.
Когда Вульф поднял голову, безуспешно пытаясь справиться с дыханием, его взгляд встретился с ее затуманенным взором. — Тебе хорошо, — прошептала она, в то время как тонкие пальцы все еще продолжали ласкающими движениями исследовать его.
Он был почти загипнотизирован восторженно-сосредоточенным выражением ее лица и соблазняющими движениями рук. Он хотел ответить ей, что ее прикосновение божественно, что стоит ему лишь коснуться ее кожи, как кровь в его венах начинает кипеть, что близость с ней — это наслаждение, которое почти невозможно вынести. Но он не мог произнести ни слова.
Он не мог ответить ей так же, как отвечал всем остальным женщинам, которых желал раньше, — словами, полными обольщения, показной нежностью, случайными комплиментами, которые характеризовали скорее красоту дамы, чем степень его близости с ней. Слова и фразы беспечного любовника, которые всегда так легко давались ему, сейчас не шли у него с языка.
Он никогда не был молчалив в любовных играх, но его чувства к Шторм были слишком глубоки, слишком сокровенны, чтобы их можно было описать словами.
Вульф издал глухой звук, почти рычание, и в мгновение ока стащил с нее топ. У Шторм перехватило дыхание от резкого движения, но она покорно подняла руки, чтобы окончательно освободиться от мешающей одежды. Они стояли так близко друг другу, что ее обнаженные груди почти касались его торса, а их дыхание смешивалось.
Шторм наблюдала за ним, в то время как Вульф медленно притягивал к себе ее мягкое податливое тело, пока девичьи соски не утонули в густой поросли на мужской груди. Очевидно, ему было также хорошо, как и ей, поскольку его глаза под тяжелыми веками светились удовольствием, а изгиб губ стал невероятно чувственным. При мысли, что она способна так сильно возбудить его, ее охватило чувство глубокого удовлетворения.
Ее руки скользили по его твердым ребрам, талии, спине, исследуя гладкость кожи и силу тугих мускулов. Она с трудом могла дышать, и что-то неведомое, какое-то жгучее всевозрастающее напряжение охватило ее тело, как лихорадка. Казалось, вся сила покинула ее, и с тихим всхлипом она прильнула к его груди.
Вульф держал ее в своих объятьях, одной рукой запутавшись в густых волосах девушки, другой с силой прижимая к себе ее хрупкий стан. Она ощутила его дрожь, — так дрожит сильно натянутая струна, — и в его низком, хриплом голосе, когда он сказал ей: — Легче, — тоже звенело напряжение.
