– Да, стабильность – это та цель, ради которой можно многое… многим пожертвовать. Ее надо сохранить любой ценой! Тем более что определенные силы – и у нас в стране, и особенно за рубежом – стараются ее расшатать. Разрабатывают разного рода многоходовки…

– Рад, что наш проект нашел у вас понимание, Николай Демьянович, – сказал Тарасов. – Да, наши противники разрабатывают свои ходы. А мы придумаем свой – совершенно неожиданный. Так сказать, ход сетью. Итак, какие еще есть вопросы?

– Да, некоторые вопросы остаются, – сказал глава Центробанка. – Например, такой: я бы все-таки хотел понять, как будет функционировать новая структура? Будут ли какие-то отличия от того, что мы все видели пять лет назад?

Егор Борисович Алмазов с готовностью принялся отвечать, сообщая все новые и новые подробности. Однако человек, прибывший на секретное совещание без приглашения, этих объяснений уже не слушал. Человек этот находился снаружи, за одним из окон зала. Используя свои многочисленные и очень специфические навыки, он загодя преодолел обе ограды, окружавшие резиденцию, и определил место, откуда будет осуществлять прослушивание. Затем, когда стемнело, он взобрался по стене особняка и устроился на карнизе, под одним из окон зала. Вокруг особняка была оборудована система подсветки – и для красоты, и для большей безопасности. Однако здесь, на карнизе, лежала густая тень, которая полностью скрывала незваного гостя. Устроившись в своем убежище, человек достал крохотный микрофончик, снабженный присоской, и прикрепил его к стеклу, после чего включил запись. Другой микрофон он вставил себе в ухо – он должен был знать, о чем говорится в зале, все ли важное сказано.

Теперь, после предложения вице-премьера задавать вопросы, человек на карнизе решил, что операцию пора сворачивать. Об этом говорила его интуиция, выработанная за долгие годы оперативной работы. Он выключил запись, отсоединил присоску с микрофоном, после чего ловко и совершенно бесшумно спустился вниз и растворился в ночи.

Виктор Прокофьев открыл гараж, включил свет и прошел вдоль борта «девятки» в заднюю часть бокса. Большинство владельцев гаражей обычно складывают здесь всякие автомобильные аксессуары: комплект зимних шин, емкости с маслом и тасолом, ключи, тросы, шланги – да мало ли чего накопится за годы езды. Хозяйственные мужики оборудуют по стенам полки и карнизы, на которых все это добро аккуратно сложено и развешано; более безалаберные сваливают все в кучу. Прокофьев относился к категории хозяйственных: у него имелись не только полки и крюки на стенах, но даже был вырыт довольно глубокий погреб. Но шины и тасол занимали здесь совсем немного места. Большую же часть пространства занимало совсем другое оборудование: четыре байдарки «Таймень», запасные стрингеры и другие детали, спальники, палатки и котлы. А в погребе, на лето освобожденном от картошки, хранились консервы.

Однако человек, заглянувший в гараж и увидевший все это добро, ошибся бы, решив, что Виктор Александрович является завзятым спортсменом-байдарочником, который весь год мечтает об отпуске с веслом в руках. На самом деле предметы, хранившиеся в гараже, являлись основным капиталом предприятия, кормившего семью Прокофьевых.

…Конец 80-х годов застал Виктора Александровича Прокофьева за учительским столом. Он преподавал физику и астрономию в одной из школ сибирского города Заусольска, а в местном дворце пионеров вел сразу два кружка – астрономический и туристический. Во время летних каникул члены кружков совершали водные походы по реке Белой, а иногда и по ее бурному и порожистому притоку – Сечгану; выбирались даже на Байкал, в соседнюю область. Дети были в восторге. Ведь десяток походных дней вмещал так много: и первые мозоли от работы с веслом, и незабываемые ощущения при прохождении порогов, и песни у костра, и занимательные рассказы руководителя о звездном небе, что раскинулось у них над головами.

Дети были в восторге, Виктор Александрович тоже получал удовольствие, а также некоторую зарплату, на которую путем строжайшей экономии и с помощью заимствований у друзей и родственников в 1989 году он смог приобрести старенький «Москвич». О чем еще можно было мечтать?

Но тут как раз жизнь стала стремительно меняться. С полок магазинов исчезли продукты, зато в журналах стали печатать запрещенные прежде романы. Виктор Прокофьев романы с интересом читал, а продукты для походов доставал на складах райторгов по специальным бумагам, выдаваемым в гороно. Причем с каждым годом списки продуктов, которые ему разрешали приобрести, становились все короче, а склады, куда за ними приходилось ехать, находились все дальше. А затем рухнула «руководящая и направляющая сила», и все кардинально изменилось. Продукты вновь появились, но в магазины ходили как на выставку: новые цены вызывали оторопь. Учительскую зарплату стали задерживать сначала на месяц, потом на два. Да и что можно было купить на эту зарплату? Дворец пионеров сменил вывеску и перестал платить вообще. Кружки, которые вел Виктор Александрович, закрыли, а оборудование – атласы звездного неба, старенький телескоп, проектор, а также разного рода спортивное снаряжение – было решено утилизировать. То есть попросту выбросить.

Вот с этим Прокофьев примириться не мог. И, подписав акт о списании, перетащил телескоп, а самое главное, байдарки с палатками к себе в гараж. Тогда он еще не догадывался, какую роль эти старенькие «Таймени» сыграют в жизни его семьи. Думал, просто с друзьями по выходным плавать будет. Но вышло по-другому.

В школе царила неразбериха и уныние: учителя ходили голодные, в учительской только и разговоров было, что о возможности где-то подработать. В классах падала дисциплина, программы и учебники стали меняться каждый год… Пару лет Прокофьев промыкался на старом месте работы – другого дела он не знал (точнее, думал, что не знает), подрабатывать не получалось… А потом случайно услышал по телевизору передачу о развитии малого бизнеса в Калининградской области. В качестве одного из примеров приводилась деятельность одного инициативного человека – по профессии школьного учителя! – который создал собственное малое предприятие, предлагавшее желающим путешествия по родной земле. Диктор вдохновенно описывала плавания по озерам и Балтийскому морю, путешествия по Куршской косе, ночевки у костра, прямо под звездным небом… От желающих, утверждали авторы передачи, прямо отбоя не было.

Прокофьев слушал экранного глашатая с таким чувством, с каким библейский Моисей слушал Бога, говорившего с ним из грозовой тучи. Это было настоящее откровение! Коллега из самой западной области России (сколько оттуда до Заусольска – три тысячи километров? или четыре?) открыл Виктору Александровичу глаза и указал дальнейший путь в жизни. Вот оно, его настоящее дело! Вот чем он должен заниматься! И все условия есть. Места, куда следует приглашать участников походов (то есть, по-новому, клиентов), он отлично знает. Навыками походной жизни владеет в совершенстве. Рассказать о достопримечательностях родного края может. А главное – оборудование имеется! Те самые четыре байдарки, спасенные от перемещения на свалку, а также спальники, палатки и котлы. За чем же дело стало? Вперед, скорее включаться в ряды свободных предпринимателей!

…С того далекого дня прошло уже почти два десятка лет. Они вместили многое: и первые робкие шаги, первые заработанные новым способом деньги, и развитие дела, и его упадок. В первые годы Прокофьев водил группы только летом, а осенью устраивался работать сторожем или дворником. Затем он додумался арендовать домики не работающих в холодное время пионерлагерей и стал устраивать осенние пешие и зимние лыжные вылазки на природу (многим горожанам и одного дня в лесу было достаточно). Большую помощь, особенно зимой, ему оказывала жена Лена. В течение нескольких лет предприятие Прокофьевых встало на ноги. Они купили новое оборудование взамен стареньких «Тайменей», арендовали офис. Стали прилично зарабатывать, сменили старенький «Москвич» на почти новый «Ниссан», впервые съездили за границу и стали подумывать о постройке собственного дома. А затем последовал август 1998-го, когда поток клиентов внезапно иссяк, зато, как назло, зачастила с визитами налоговая инспекция. Пришлось продать и новые байдарки, и «Ниссан», опустел и счет в банке… Хорошо хоть сын Андрей к тому времени встал на ноги, о нем уже не надо было заботиться.