Шестой ориентир привел меня в подземелье, где я уже была однажды вместе с Женевьевой. Ведущая в подземелье лестница была освещена, поэтому я была уверена, что непременно найду где-нибудь там следующий указатель.

Держась за веревочные перила, я спустилась вниз. Подземная тюрьма. Нет, вряд ли здесь мог быть спрятан следующий указатель — поблизости не было никакого источника света. А Готье не мог бы оставить ориентир в таком мрачном и темном месте.

Я уже собралась подняться, как вдруг где-то наверху раздался женский голос:

— Но Лотэр… дорогой мой…

Я отступила в темноту, хотя в этом не было никакой необходимости, они не собирались спускаться вниз.

— Я хочу иметь счастье видеть вас здесь… всегда, — услышала я голос графа, такой неожиданно нежный и проникновенный.

— Но вы подумали, каково будет мне… жить с вами под одной крышей?

Что же мне делать? — растерялась я. Стоять здесь и невольно подслушивать предосудительно. А если подняться по лестнице и встретиться с ними лицом к лицу — это поставит в затруднительное положение всех троих. Может быть, они скоро уйдут и никогда не узнают, что я слышала их разговор. Женский голос принадлежал мадемуазель де ла Мо-нель, и она разговаривала с графом так, будто он был ее любовником.

— Моя дорогая Клод, так будет гораздо лучше…

— Ах, если бы это были вы, а не Филипп…

— Тогда вы не были бы счастливы. И никогда не чувствовали себя уверенно и в безопасности.

— Не думаете ли вы, что я стала бы опасаться, что вы можете меня убить?

— Вы не понимаете. Снова возникнет скандал. И вы не представляете, как это неприятно. Это будет та самая червоточина, которая потом разрушит абсолютно все.

— Так, значит, вы хотите устроить этот фарс с Филиппом и мной?

— Повторяю, так будет для вас гораздо лучше. А теперь нам пора возвращаться. Но только не вместе.

— Лотэр, пожалуйста… еще минутку. Наступила тишина, и я могла лишь представить, как они обнимают друг друга. Затем раздались удаляющиеся шаги, и вот я осталась совершенно одна в кромешной темноте.

Я медленно поднималась по лестнице, не думая уже ни о каких указателях. Я узнала о том, что граф и мадемуазель де ла Монель были любовниками — или любили друг друга — и что он не женится на ней. Человек, о котором говорили, что он стал причиной смерти своей первой жены, всегда будет находиться под пристальным вниманием и подозрением, если женится во второй раз. Возникла бы очень сложная и деликатная ситуация, с которой могла справиться только очень решительная женщина, беззаветно и преданно любящая графа. Не думаю, что к этой категории можно было бы отнести мадемуазель де ла Монель. Возможно, он тоже знал это, ибо был человеком, в котором трезвый ум всегда одерживал верх над пылким сердцем.

Итак, если я правильно поняла, в его планы входило женить Филиппа на мадемуазель де ла Монель, чтобы тем самым получить возможность держать ее постоянно в замке. Это был очень циничный план, но таков был и сам граф. Это очень и очень в духе мужчин, говорила я себе с горечью. На протяжении многих веков короли находили любезных и почтительных мужей для своих любовниц, потому что не могли — или не хотели — жениться на них сами.

Я испытывала почти отвращение. Лучше бы я вообще никогда не приезжала в этот замок! Если бы я могла исчезнуть отсюда… Принять, например, предложение Филиппа и отправиться работать в дом отца мадемуазель де ла Монель… Но разве это был выход из положения? И надо же было случиться такому совпадению, чтобы он предложил поехать работать именно в ее дом! У меня был только один путь к отступлению — обратно в Англию. Я все время прокручивала в голове эту идею, прекрасно зная, что добровольно никогда не покину замок. К этому меня надо будет принудить.

И что мне за дело до темных любовных делишек распутного французского графа? — спрашивала я себя. Совершенно никакого!

Чтобы убедить себя в этом, я взглянула на очередной указатель. Он направлял меня не в подземелье, а в оружейную — в ту самую комнату, под которой находилась камера забвения. Я надеялась, что мне не придется спускаться по веревочной лестнице, — Готье не мог оставить там следующий ориентир. И оказалась права. Я нашла предмет своих поисков под подоконником. Текст на бумажке предписывал мне собрать все предыдущие записки и отправиться в банкетный зал, поскольку на этом моя охота за драгоценностями завершалась.

Когда я прибыла в указанное место, то обнаружила там Готье, который сидел за столом и потягивал вино. Увидев меня, он вскочил с места и воскликнул:

— Только не говорите, мадемуазель Лоусон, что вам удалось отыскать все ориентиры!

Я ответила ему утвердительно и протянула свои записки.

— Прекрасно, — сказал он, — вы первая, кто завершил поиски.

— Возможно, — сказала я, думая о мадемуазель де ла Монель и графе, — что другие просто не очень старались.

— А теперь последнее, что вы должны сделать, — отправиться вон в тот кабинет и взять там сокровище.

Я пошла туда, открыла ящик, на который он мне указал, и обнаружила внутри небольшую картонную коробочку.

— А теперь будет торжественное представление, — сказал Готье.

Он поднял колокольчик и начал звонить. Это был сигнал окончания охоты, услышав который все должны были вернуться в зал.

Прошло некоторое время прежде, чем все собрались в зале. Я заметила, что некоторые выглядели несколько более румяными, а их прически слегка растрепанными. Граф, как всегда, был холоден и неприступен. Он вошел один, и я заметила, что мадемуазель де ла Монель появилась под руку с Филиппом.

Узнав, что победительницей оказалась я, он подмигнул, не скрывая своей радости.

— Конечно, — прокомментировал Филипп с дружеской улыбкой, — мадемуазель Лоусон имела перед всеми нами огромное преимущество. Она же специалист по старинным замкам.

— А вот и сокровище, — объявил граф, открывая коробочку и доставая брошь — зеленый камень на тонкой золотой булавке.

Одна из женщин воскликнула:

— Да он выглядит совсем как изумруд!

— Все охоты за сокровищами в этом замке всегда связаны с поисками изумрудов. Разве я не говорил об этом? — сказал граф и добавил, обращаясь ко мне: — Позвольте, мадемуазель Лоусон, приколоть брошь к вашему платью.

— Благодарю вас, — пробормотала я.

— Благодарите лучше ваши способности. Не думаю, что кому-нибудь удалось найти более трех указателей, спрятанных Готье.

Кто-то заметил:

— Если бы мы знали, что в качестве приза будет изумруд, то постарались получше! Почему вы не предупредили нас, Лотэр?

Несколько человек подошли ко мне, чтобы рассмотреть брошь, и среди них — мадемуазель де ла Монель. Я буквально ощущала охватившее ее негодование. Она на мгновение прикоснулась к броши.

— Действительно, изумруд! — прошептала она. И, повернувшись к собравшимся в зале, сказала в заключение: — Мадемуазель Лоусон — очень умная женщина, я в этом уверена.

— О нет, — быстро возразила я. — Это произошло потому, что я с удовольствием отдалась этим поискам.

Она повернулась, и наши взгляды на мгновение скрестились. Затем она рассмеялась и, подойдя к графу, встала рядом с ним.

Музыканты заняли свои места на помосте. Я наблюдала, как Филипп и мадемуазель де ла Монель открыли танцы. К ним присоединились другие пары, но меня никто не пригласил, и я почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной, что меня охватило непреодолимое желание исчезнуть из зала. Я сделала это незамедлительно и отправилась в свою комнату.

Там, отколов брошь, я принялась ее рассматривать. Потом достала миниатюру и стала вспоминать о чувстве, которое охватило меня в тот момент, когда, развернув сверток, я поняла, чей это подарок. Насколько более счастливой я была в тот миг, чем сейчас, когда он прикалывал к моему платью драгоценную брошь! Когда я взглянула на его руки с перстнем-печаткой из жадеита, то представила себе, как они ласкали мадемуазель де ла Монель. И это в тот момент, когда они обсуждали ее предстоящее бракосочетание с Филиппом, потому что сам Лотэр, граф де ла Таль, жениться еще раз не желал.