— Почему вы всегда хотите очернить себя?

— Потому что в глубине души, спрятавшись за самоуверенность, я боюсь.

— Боитесь? Вы? Чего?

— Что вы перестанете любить меня.

— А что же говорить обо мне? Вы не думаете, что я могу испытывать такой же страх?

— Очень приятно узнать, что вам также свойственны глупые мысли.

— Пожалуй, — мечтательно произнесла я, — это самый счастливый день в моей жизни!

Он обнял меня, и несколько минут мы сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Пусть так будет вечно, — сказал Лотэр.

Он взял у меня записную книжечку и оторвал переплет. Затем зажег спичку и поднес ее к листкам. Голубое с желтым пламя поползло по страницам, исписанным детским почерком. Скоро от признаний Франсуазы не осталось и следа.

— Неразумно держать это. Вы объясните Нуну? — попросил Лотэр.

Я кивнула и, подняв переплет, сунула его в карман. Мы вместе смотрели, как кусочки почерневшей бумаги разлетались по газону. Я думала о будущем: о том, как будут шептаться у меня за спиной о буйных выходках Женевьевы, о сложной натуре человека, которого мне довелось полюбить. Будущее представлялось мне вызовом, но ведь я всегда была готова принять его.