— С доктором Карлом? А кто будет рисовать для Виты
Моне по триста баксов за штуку?
— Уверен, мой друг, мы решим эту проблему. Здесь нет
санитаров и смирительных рубашек, ты волен ходить куда
захочешь, звонить кому заблагорассудится. Я предоставляю
тебе комнату под жилье, — сказал этот самый доктор Карл.
— Подождите-ка. Но как же так? Вы ведь сказали, что Я не
сумасшедший?! Почему же Я должен тут находиться? Я видел
парня в саду. Он конченый психопат. Среди ему подобных
Я быстрее двинусь, чем пойму хоть что-то.
— Мой Друг…
— Нет, Я вам не друг! Никому из вас. Я искренне верил
в то, что вы желаете мне лучшей жизни. И что теперь?
Вы вот так уедете, оставив меня?
Отец вдруг поднялся и подошел ко мне. Осталось только
отвернуться. Здесь слишком пахнет чьим-то лицемерием.
Лицемерием с примесью гнусной мебели!
— Сын, мы слишком долго играли в твои игры. Потакали
твоим фантазиям. Ни я, ни твоя мать не хотим для тебя плохой
участи. Но так больше не может продолжаться. Не может.
Лиза обеспокоена тем, что происходит с твоим рассудком.
Она сказала нам, что…
— Кто такая Лиза?
Повисла отупляющая пауза. Разом все начали разглядывать
пол. Никогда еще Я не чувствовал себя таким искалеченно-
отдаленным. Сейчас Я и мои родители — жители чуждых
друг другу материков, но, черт возьми… кто такая Лиза?
— Почему вы все замолчали… КАКАЯ ЛИЗА?!! — горло
вскипело от крика.
— Лиза — это твоя девушка… — пояснил врач.
— Мою девушку зовут Джейн Лавия Ротт! А ее предшественницу
— Девочка-Радио…
— Дорогой друг, ты называешь вымышленные тобой имена
одного и того же человека. Ее имя Лиза, она твоя единственная
девушка, и ей так же, как и нам, надоело играть
в игры «пассивной фантазии», — поганый врач резал без
ножа. В чем это он уверяет меня? Но родители, родители
вдумчиво кивают, подтверждая этот бред. Нет, нет, нет…
послушай-ка. Все не так. Ведь у тебя есть глаза, чтобы видеть,
и память, чтобы помнить.
— Вы мне врете. Врете, точно! У Девочки-Радио глаза зеленые,
а у моей Джейн — карие.
Карл ухмыльнулся. И его нахальная ухмылка словно заполонила
собою комнату. Хотелось бежать. Бежать не оглядываясь
от всего этого.
— А какого цвета волосы у этих ваших девушек, мистер
Джеллис?
Сукин ты сын! Он завел меня в тупик и вот уже добивает
штыком.
Мои слезы стекают за воротник, а холод в затылке шепчет,
что все это — начало конца, и Я сам так тщательно его
себе приготовил. Один, совершенно один, среди корешков
потертых книг, с чужими и случайно родными родителями —
Я вспомнил…
Да, неожиданно вспомнил… кое-что о Джейн…
Глава 5
Детям нужны волны
Не хочу и не буду рассказывать о том, что побудило меня
здесь остаться.
Ввиду последних событий мне приходится все сложнее.
Чертов доктор Карл то и дело пичкает меня какой-то лажей
о силе духа и силе разума. Могу поспорить, все пытается
найти открытое окно и влезть через него в мое сознание.
Я плохо сплю и практически не ем, может, потому, что сия
пища — дерьмо, а может, просто сыт по горло. Так или иначе,
Я решил отстраниться на время от всего меня окружающего.
Даже вырубил телефон.
Пару раз залезал в Сеть через ноут (здесь даже имеется Fi), но, как уже давно убедился, делать там нечего.
Счет времени потерян. Вот уж не думал, что придется
встретить свой юбилей в сумасшедшем доме. И пусть они
талдычат, что это оздоровительный центр и всякое такое…
мне давно все понятно. Радостно, что не дают лекарств.
Не знаю, может, колют мне что-то в задницу, пока сплю, но
это вряд ли. Порой веселю себя воспоминаниями о мировых
творцах, прошедших через подобные заведения. Но когда
сталкиваешься с этим лицом к лицу, становится не до шуток.
Мне абсолютно не хочется рисовать. Дни напролет Я лежу на
кровати и лицезрю потолок. Этот дурацкий доктор — он как
заноза: стоит выйти на прогулку, как чувствую его взгляд на
своей спине. Пару раз даже хотелось огреть его чем-нибудь
тяжелым, но боюсь последствий. Пытается закрутить беседу:
все плохие, один он друг-соратник. Нет уж, фигушки.
Вчера прикатывали родители. Привезли книгу Ирвинга
Стоуна «Муки и радости» и килограмм мандаринов — можно
подумать, живя дома, Я пожирал их в таких количествах. Почти
не проронил ни слова, слушал. А как еще мне себя вести
после всего этого? О таком летнем лагере и мечтать не мог.
После обеда Я решил выйти покурить в сад. В тени недавно
позеленевших деревьев на лавочке ютилась довольно
странноватая на вид «пара влюбленных». Миниатюрный парень
со впалыми щеками и огненно-рыжая девушка лет семнадцати.
Они сидели вплотную, но за все время, пока Я их
разглядывал, не проронили ни слова. Может, греются на
солнце… или слушают птиц. Наверное, не следует их беспокоить,
но с отъездом родителей Я все больше жаждал человеческого
общения. А тут его мог предоставить только этот
вечно навязчивый доктор Карл. На самом деле Я не такой уж
парень-рубаха, мне сложно даются знакомства, тем более
если действие происходит в психиатрической лечебнице.
Но тут уж ничего не попишешь. Я отсчитал ровно семнадцать
шагов до обитаемой скамейки-лавочки и, даже стоя
перед ними на расстоянии вытянутой руки, все чувствовал
дурацкую неуверенность.
На ум пришло только протянуть им открытую пачку
сигарет.
— Мы не курим, — сказала небывало рыжая девушка.
— Понятно… эм… Скажите, а вы давно здесь находитесь?
В плане… общей местности.
Я ощутил себя небывало тупым и неграмотным корреспондентом.
— Я ровно год. Он — чуть больше года, — сказала огненная
девочка, звонко отстукивая костяшками по лавке.
— Понятно. А-а-а… скажите… вам, случаем, не дают лекарств?
Ну… Я просто тут новенький и пытаюсь как-то реабилитироваться…
что ли. Кстати, меня зовут Флойд, будем
знакомы…
— А я Вероника… А его зовут…
— Квадрат! — выпалил вдруг юнец совсем не юным голосом.
— Квадрат? Что за имя такое… странное? — в принципе,
Я не в том месте, чтоб удивляться именам.
— Это старое имя… очень старое… — сказал серьезно
юноша.
— Да… старое… геометрическое. Хорошо, ладно. Квадрат
— Вероника, Я запомнил. В общем, мне не дают никаких
лекарств, но, судя по всему… Я слегка тоже не в себе,
и поэтому вот решил у вас поинтересоваться, как тут проходят
все эти лечения?
— Это очень хорошая клиника. Здесь не держат страшных
больных, а только людей с малыми психическими расстройствами.
К каждому свои подходы, но нам очень нравится,
Флойд, мы здесь познакомились, полюбили и хотим остаться
навсегда, — улыбаясь, сказала Вероника. Я все смотрел на ее
мистически рыжую голову и брови. Никогда не видел ничего
такого рыжего. Мне даже стало стыдно, что глазею с таким
интересом.
— А… Не знаю, прилично это или нет… Но, поскольку
мы все тут обитаем, можно поинтересоваться про ваши эти
самые… психические расстройства?
— Я пишу стихи, — сказала Вероника, — пишу их в уме
и тут же забываю. Я не люблю стихи и никогда их не читала,
но они сами пишутся и пишутся в моей голове. Это очень мне
мешает. Приходится постоянно о чем-нибудь думать, лишь
бы не писать дурацкие стихи. Страдаю от бессонницы, как ни
закрою глаза — строчки, строчки… Если бы не доктор Карл
и не наша встреча, — она звонко чмокнула в щеку Квадрата,
— не знаю, что бы со мной стало. Лишь это место и мысли
о нашей любви помогают жить спокойно… жить как все.
— М-м-м… — промычал Я. — А ты… Ква… Квадрат?
