через луну кувырком. Са-а-атурн — еле возносит Джейн во
вздохе. И попадает в точку, и Я попадаю в нее. И ночь за окном
наматывает саму себя на звезды и посыпает сверху сне
гом. Это начало начал. Она раскрылась, и Я увидел маленькую
девочку, которая плакала вместе со всегда плачущим
миром. В голове всплыло ее «Верую» и фото истерзанных
лезвием ног. Теперь Я мог видеть, кому они принадлежали.
Она слишком любит людей. И это сделало ее уязвимой.
И это заставляет надевать маски. Она льет свою кровь в немом,
бессильном крике, смешивая ее в потоки унесенных
человеческих жизней. Люди ходили на работы, они ездили
на машинах и заполняли полные баки. А где-то гибли дети.
Еще только начинавшие жить, насильно отобранные, растерзанные
и изуродованные. Они ведут политику, они ведут
борьбу, они, они, они. Я проваливаюсь в ее ледяные зрачки
и вижу километры, мили хладнокровного мира. Мира, не
припудренного Интернетом, не выстроенного в газетные
столбики. Джейн хотела отмыться, она не могла отпустить
ушедших. Она правила себя и во многом была права. Этой
пульсирующей жилой меня выбросило на берег… Я лежу на
мокрой от слез простыне и ненавижу вас, тебя и себя за этот
вселенский летаргический сон. Сейчас самое время распахнуть
глаза и окна. Давай же, дай мне проснуться!
Глава 8
Этнические кролики
Это превосходно! Серьезно, Я и не надеялся, что сумею
снять качественное видео. Быть может, пробудился тот самый
«блудный творец». MС Soroll и его песня «Магистрали
» теперь имели картинку, и все желающие могли оценить
сие в Сети и по ящику. Это был действительно интересный
и уникальный опыт. Я решил сделать посекундную съемку на
свой фотоаппарат, а потом около двух недель ретушировал,
обрисовывал и клеил отснятое. Впоследствии на звуковую
дорожку песни были наложены анимированные фотографии-
кадры, и это все походило на неплохое авторское кино.
Но главное — это сам сюжет песни: там про парня, осознавшего,
что он болен и жить ему осталось пару часов. И вот
он спускается под землю, в метро, чтобы покончить со всем
этим. Это весьма трагично, но Soroll сделал песню двусмысленной,
поэтому клип заканчивается началом. Это очень заезженный
ход в кинематографе, но и вправду верный, если
по-иному никак многогранность не изобразить. Томми Пчелишь
назвал это видеошедевром. Серьезно, он сказал, что
клип на эту песню видел именно таким, а Ринго обозвал это
моей арт-пропагандой.
Что и говорить, вся моя творческая карьера разом метнулась
в гору: нужные знакомства, поклонники и Джейн. Конечно,
возникли и критики, всячески пытающиеся смести
все, что Я делаю. Пару раз мне даже приходили анонимные
письма с угрозами, но, как Я уже говорил, собаки перестали
меня пугать еще в далеком детстве. Все теперь было хорошо
как никогда. Лишь временами маленькая, еле уловимая крупица
какого-то кошмарного предчувствия тонко покалывала
грудную клетку. Но с паранойей покончено, теперь вера
в собственные силы не покидает меня и Я готов нестись метеором
к новым вершинам. Джейн Лавия поведала мне о некоем
«Q-союзе» — это кабаре Большого Города для творческих
людей всевозможных течений и мастей. Что-то между
кафе «Черный кот» Монмартра и «Фабрикой» Уорхола.
В «Q-союз» невозможно попасть просто с улицы; здесь
скульпторы, поэты, художники и писатели, модели и танцовщицы,
известные персоны и закоренелые андеграунд-дельцы
находили отдушину среди окружающей рутины. У Джейн
были свои лазейки в это общество. Заинтриговав меня окончательно,
она предложила посетить сей «аттракцион», чтобы
хорошенько отметить мой режиссерский дебют. Конечно,
Я согласился, но то, с чем мне пришлось столкнуться, Я не
забуду никогда. И было это в четверг, что в самом начале
февраля. Да, точно, в первые дни последнего месяца этой
затянувшейся зимы.
Не столь важно, как мы ехали в это место; скажу только,
что Джейн опять перекрасила свою голову: теперь она каштановая
нимфа с прямыми как лезвия волосами. Всю дорогу
она травила жутко пошлые и в то же время комичные истории
о своей подруге, которой, как Я подозреваю, и вовсе не
существует. Никогда бы не подумал, что вход в это нестан
дартное общество по специальным именным карточкам.
Черт, меня прямо-таки до слез это рассмешило. На карточке
Джейн была выведена огромная Q и чуть заметное «Ротт —
свободный мыслитель».
— Что за абсурд? Ротт, свободный мыслитель… А-ха-ха,
сделай мне такую же, Я буду Джеллис — лежачий полицейский.
— Здесь каждое место нужно отстоять: будь ты хоть кентавром,
на тебя никто не взглянет. Твое имя должно быть на
слуху — только так и никак иначе, — она говорила это серьезно.
— О-о, ну, Я же твой друг-менестрель или кто там… оруженосец?
Плевать, кто они такие. Ральфа Стедмана там не
встретишь, поэтому давай выпьем и поглядим на закулисье
твоих мастифов.
И мы вошли в некое огромное обшарпанное здание,
больше похожее на овощную базу. Потом спустились вниз
по длинной лестнице, в конце которой нас ждал грузовой
лифт. Этот лифт неуклюже вдавливал нас еще глубже под
землю. Постепенно до моего слуха начал доноситься какойто
гул, стало не по себе. Казалось, мы медленно и непринужденно
опускаемся в преисподнюю. Но вот двери открылись,
и Я увидел огромного мужчину восточной внешности, одетого
в нелепейший комбинезон, какой подошел бы разве что
Супер-Марио. Это был вышибала, а звали его Пои. Этот Пои
мог бы грызть кокосовые орехи как яблоки. Более страшного
и огромного человека мне не приходилось видеть; восхвалим
Господа, карточка, показанная Джейн, мгновенно открыла
перед нами дальнейший путь. Никогда бы не подумал,
что окажусь в настоящем бомбоубежище. А это было именно
оно, только стараниями его обитателей оно стало каким-то
театром-баром-цирком-дискотекой. Огромное количество
всевозможных столов, диванов, пуфиков, выдробленных
арок и бойниц-окошек. Здесь было уютно и в то же время нет.
С потолков свисала растерзанная ткань светлых оттенков,
все подсвечивалось и освещалось назойливыми прожекторами.
Невозможно оценить размер этого помещения, будто
оно поминутно разрастается. На стенах висели перевернутые
картины, измызганные гуашью и акрилом; что на них изображено,
смог бы растолковать только психиатр. Не было
понятно, где тут бар, где тот, чья музыка играет и, главное,
откуда. Люди прибывали и убывали, будто мы стоим посреди
какой-то ярмарки. Яркие парики, клетчатые костюмы —
здесь каждый пытался переплюнуть предыдущего. Мои глаза
выискивали талантливых и забитых, но находили лишь устья
семяизвергающих протоков и отверстия простатических железок.
Джейн взяла меня за руку и усадила на диван, стоящий
неподалеку. Я обо что-то споткнулся и нагнулся, чтоб посмотреть.
Это была книга. Черт, весь пол был устелен книгами
именитых писателей и репродукциями мировых художников.
— Какого дьявола они топчут все это? — Я прочитал название
на обложке — это был Эдгар По. Помнится, Я записывался
в библиотеку, чтобы ознакомиться с его творчеством,
а теперь хожу по нему ногами. — Как же так?
— Положи ее! Таков закон этого места. Они называют это
фундаментом для всего, что еще предстоит создать. Знаю,
мне тоже не совсем это приятно, но мы в гостях.
Джейн махнула кому-то рукой, и к нам подошла девушка
с повязкой на глазу, одетая в латекс; она мистически достала
из-за спины поднос с напитками экзотических цветов.
Джейн взяла для нас два бокала, запах которых схож с тем,
