Герцог протянул женщине золотую монету и предупредил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что если я не найду его в том месте, где ты мне укажешь, то я вернусь и убью тебя?

Он опустил правую руку и из его рукава в ладонь выскользнул маленький пистолет с перламутровой ручкой, обычно называемый дамским. Проститутка усмехнулась, такое поведение было ей понятно, ничего другого на этих улицах она обычно не видела.

— Он там, не сомневайтесь, идите в «Одинокий фазан» — это первый дом за следующим поворотом — и, никого не спрашивая, поднимайтесь на второй этаж. Вторая комната по коридору — его, только в первую не суйте свой нос, если хотите остаться живым.

Женщина спрятала гинею за пазуху и, быстро сбежав по ступенькам, исчезла за дверью полуподвала, а герцог отправился искать указанный ею кабачок. Свернув за угол, он сразу же наткнулся на это убогое заведение. Обшарпанный фасад, немытые окна и облезлая дверь, над которой болталась на ветру достаточно новая красная вывеска с грубо намалеванным фазаном, — производили гнетущее впечатление.

— И здесь живет мой маленький брат, — с горечью пробормотал Чарльз, — такая жестокость к собственному ребенку — одно из незыблемых правил великого герцога Гленорга.

Он пересек улицу и толкнул дверь. Большая комната, в которую он попал, была заполнена людьми, сидящими за грубо сколоченными столами. Хотя людьми их назвать было трудно, скорее, сюда подошло бы слово «отребье».

Решив, что его сейчас вполне могут выпотрошить, Чарльз повел локтями, и оба пистолета, закрепленные в рукавах, скользнули в его ладони. На его счастье, в воздухе висел густой табачный дым, а посетители этого сомнительного кабака были заняты элем и едой, поэтому пока еще не обратили внимания на вошедшего.

Герцог быстро осмотрелся и в левом углу увидел широкую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Пользуясь тем, что его пока никто не заметил, Чарльз быстро прошел в угол и в три шага взлетел на второй этаж. У входа в коридор он замер, ожидая реакции сидевших внизу людей на свой поступок. Но никто не побежал за ним, поэтому, переведя дух, он, легко ступая, двинулся по коридору. Вторая дверь была слегка приоткрыта, и сквозь щель он заглянул внутрь.

За столом, напевая какую-то песню и покачиваясь в такт музыке, сидел молодой человек с золотистыми кудрями до плеч и с большими голубыми глазами в пушистых, как у девушки, черных ресницах. Он был красив какой-то неземной красотой, какой бывают красивы только ангелы, но этот ангел был падшим. Он был мертвецки пьян. Чарльз приоткрыл дверь и тихо вошел в комнату. Кроме молодого человека в помещении никого не было. Поющий человек не обратил на герцога никакого внимания.

— Джон, посмотри на меня, — попросил Чарльз и сильно тряхнул молодого человека за плечи. — Собирайся, поедем домой.

Затуманенный взгляд златокудрого красавца с трудом сфокусировался на герцоге.

— Оставь меня, Флинт, — отмахнулся он, — чего ты хочешь от меня, я много раз говорил тебе, что ты мне не нужен, я не люблю тебя и спать с тобой не буду.

— Джон, это я, Чарльз, посмотри на меня, пожалуйста, — взмолился герцог, — нам нужно уходить отсюда как можно скорее.

— Чарли? — удивился пьяный, в глазах которого забрезжило какое-то понимание, — как ты меня нашел?

— Долго рассказывать, вставай, мы сейчас уходим, — отмахнулся герцог, подхватил Джона под мышки и повел к двери. На ходу герцог спросил: — Кто такой Флинт?

— Главарь местной шайки грабителей, он живет в соседней комнате, — вяло пробормотал его брат, — а куда ты меня ведешь?

Вопрос был не праздным. Герцог оставил кэб на тихой улочке на границе этого бандитского квартала и обещал вознице целое состояние, если тот дождется его возвращения из Сохо. До экипажа, если он еще ждет, быстрым шагом идти минут пятнадцать, но с пьяным на руках дойти до кэба становилось очень проблематично. Чарльз оглянулся по сторонам и увидел кувшин с холодной водой, стоящий на щербатом умывальнике. Он подтащил брата к раковине и, наклонив ему голову над тазом, вылил всю холодную воду на золотые кудри.

— Ух, ты с ума сошел, — вскинулся разъяренный молодой человек, но потом взгляд огромных голубых глаз прояснился, и он спросил:

— Чарли, это ты?

— Я, и пришел за тобой, мы немедленно уезжаем домой, а завтра едем в Гленорг-Холл.

— А как же отец? — испуганно спросил Джон, — брат, я не хочу его видеть.

— И не увидишь: он умер, и уже похоронен рядом с нашей матушкой, а сейчас прошу тебя, возьми себя в руки, нам нужно пройти мимо банды разбойников, а потом по ночным улицам выйти из Сохо, что и трезвому совсем не просто.

— Нет, банда сегодня работает где-то в богатых районах, их еще часа два не будет, — успокоил Джон, — бери меня под руку и шатайся как я, никто на нас не обратит внимания.

Герцог последовал совету брата, и они, шатаясь, спустились с лестницы. Действительно, внизу сквозь табачный дым их фигуры смотрелись силуэтами, а когда Джон начал напевать соленую портовую песню, кто-то за ближайшим к выходу столом громко засмеялся. Братья вышли на улицу, и Чарльз с облегчением вздохнул. Теперь он обнял брата за плечи и потащил к той улице, где оставил экипаж. Оставалось добиться того, чтобы Джон передвигал ноги и не заснул на ходу. Решив, что нужно разговаривать с братом, он принялся задавать вопросы:

— Что связывает тебя с бандитами?

— Ничего, — удивился Джон, — Флинт хочет меня, но я его не люблю, поэтому я ему отказал. Но он объявил всем, что я принадлежу ему, теперь все обходят меня стороной.

— Понятно, — вздохнул герцог, — расскажи, как ты жил после того случая?

— Ты называешь это «случаем»? — даже пьяный, Джон обиделся и попытался отстраниться от брата, — когда на твоих глазах родной отец убивает твоего любимого человека, ты считаешь, что «случай» — вполне подходящее слово?

— Извини, ты прав, — согласился Чарльз. Он искоса посмотрел на брата, висящего на его плече, и вспомнил того красивого, как херувим, двенадцатилетнего мальчика в бархатном костюмчике, отчаянно рыдающего над трупом своего учителя в кабинете отца.

Джон с детства отличался любовью к искусству и литературе, и гордый его успехами, отец пригласил в Гленорг-Холл в качестве учителя для своего младшего сына самого модного поэта сезона. Все знали, что молодой поэт — младший сын в обедневшем графском роду — совсем не имеет источников дохода, и самые благородные и богатые семьи приглашали его стать учителем их сыновей, но тот всем отказывал. Принял он только предложение герцога Гленорга, после того, как увидел отца и сына на прогулке в Гайд-парке.

Поэт был женат, но никто тогда не знал, что он женился только в надежде поправить свое финансовое положение на обожавшей его стихи молодой девушке. Быстро промотав ее приданое за карточным столом, поэт отослал девушку в дом отца, заявив, что ему не на что содержать жену, а сам остался в столице в кругу богемных друзей. Приняв предложение герцога, он переехал в Гленорг-Холл и начал занятия по литературе со своим одаренным двенадцатилетним учеником.

Чарльз, которому тогда исполнилось двадцать два года, большую часть времени проводил в Лондоне в веселой компании принца Уэльского и не придал никакого значения тому, кто обучает его единственного любимого младшего брата стихосложению. Всё изменилось для него в ту ночь, когда на очередной пирушке один из гостей Принни, как звали в их компании принца, рассказал, что у них с поэтом общий любовник — прелестный мальчик тринадцати лет, которому они снимают дом за городом. Чарльз тогда скакал в Гленорг-Холл всю ночь, собираясь застрелить учителя своего маленького брата, если тот успел растлить мальчика. Но он опоздал: вбежав в кабинет отца, он увидел его стоящим в ледяном молчании над трупом поэта. Джон рыдал на груди у застреленного учителя.

Он тогда схватил мальчика на руки и унес в его спальню, где поручил заботам старой няни, вырастившей их обоих, и добрейшей тетушки Ванессы, а сам пошел к дворецкому Сиддонсу, знавшему всё и вся в доме. Тот рассказал Чарльзу, что слуги донесли ему, что учитель приходит в спальню мальчика ночью, когда няня и тетка уже спят. Он доложил всё хозяину, и разъяренный герцог, ворвавшись в спальню сына, обнаружил мальчика в постели в объятиях учителя. Герцог велел поэту через пять минут быть у него в кабинете, и когда тот вошел в комнату — сразу прогремел выстрел. Никто не догадался, что лорд Джон крался за своим учителем и подслушивал под дверью. Сразу же после выстрела он ворвался в кабинет отца и, крича, кинулся на труп поэта. Остальное Чарльз знал и сам. Он вернулся в кабинет, из которого слуги уже вынесли тело, и остановился перед отцом.