— Привет. — Их губы слились в поцелуе, в котором было столько любви, что у Дины влажно заблестели глаза. Рай поднял голову:

— Ты плачешь?

— Немного… Я так люблю тебя!..

— Я тоже люблю тебя, Дина.

— Я знаю. — Каждый раз когда он говорил это, она чувствовала, как заполняется очередная пустая клеточка в ее теле. Неудивительно, что она обожала его: ведь Рай исцелил ее от болезни, о существовании которой в себе она даже не подозревала.

— Ты само совершенство, — улыбнулся он. — Придешь сегодня на сеновал?

— Да, — сказала она. Вспомнив о причине, заставившей ее прервать прогулку, она сделала шаг назад. — У нас есть пустые картонные коробки?

— Думаю, несколько штук я смогу найти. А зачем они тебе?

Дина опустила глаза:

— Я…, я собираюсь разобраться в спальне отца. Он понимал, как ей это трудно, и не хотел, чтобы Дина страдала по какому бы то ни было поводу.

— Я могу помочь тебе?

Раньше ей не приходило в голову попросить Рая о помощи, но если он пойдет вместе с ней в отцовскую спальню, то ей будет намного легче. На ее глазах вновь заблестели слезы. Что бы ни случилось, Рай навсегда останется с ней, улавливая все оттенки ее настроения — плохого или хорошего, — протягивая ей руку помощи, когда она в этом будет нуждаться, — точно так же, как сейчас.

— Ты не можешь себе представить, как я буду благодарна тебе, — призналась она с комком в горле.

Он подошел ближе и обнял ее.

— Неужели ты не понимаешь, что ради тебя я готов сделать все что угодно?

Она прижалась к его теплой груди и, подняв голову, всмотрелась в его бездонные глаза, наполненные заботой и участием:

— Начинаю понимать…

Она услышала, как Рай глубоко вздохнул. Затем он обвил руками ее талию и произнес почти шепотом:

— Тебе не кажется, что нам самое время подумать о свадьбе?

Ее пульс участился. Она знала, что этот миг настанет, но полагала, что это произойдет «когда-нибудь». Для счастливой жизни с Раем ей не был необходим формальный брак, к тому же когда-то она подслушала его высказывания на этот счет и не собиралась оказывать на него давление. Тем более приятно было слышать эти слова!

— Самое время, — с воодушевлением подтвердила Дина.

Он еще крепче сжал ее в своих объятиях и заглянул в ее подернутые дымкой глаза:

— Опять собираешься плакать?

— Может быть. — Она неуверенно улыбнулась. Его вздох был красноречивее слов. Он с нежностью прошептал:

— Я счастлив, Дина.

— Я тоже, — прошептала она в ответ.

Улыбаясь и глядя на нее с любовью и пониманием, он взял ее за руку:

— Пойдем. Нужно найти коробки.

Усилием воли Дина заставила себя открыть дверь в спальню Саймона. Рай стоял у нее за спиной, в руках у него было несколько картонных коробок и упаковка объемных пластиковых пакетов для мусора. Шторы на окнах были задернуты, в комнате царил полумрак; в воздухе стоял спертый дух давно не проветриваемого помещения. Дина распахнула окна, и спальню залил солнечный свет.

Положив коробки и пакеты посередине комнаты, Рай осмотрелся по сторонам. На полу лежал потертый ковер, мебель старая. Здесь не было никаких излишеств, даже ни одной фотографии. Комната отшельника-аскета.

— Итак, с чего начнем? — спросил он.

— Займись платяным шкафом, а я разберу комод, ладно? — Ее горло словно сдавило тисками.

— Насколько я понял, ты собираешься лишнее выбросить?

— Отец никогда ничего не выбрасывал, поэтому, думаю, здесь масса ненужных вещей.

— Значит, что получше — в коробки, остальное — в пакеты для мусора?

Дина кивнула. Ей не хотелось видеть, как кто-то из окружающих будет носить одежду ее отца, поэтому она не могла представить, куда в конце концов отправятся вещи «получше». Во всяком случае, не в этот же округ. Возможно, она отошлет их в какую-нибудь благотворительную организацию. Темная, старая мебель тоже производила на нее гнетущее впечатление. Если она намерена жить на ранчо (а именно это она и планировала!), то придется заняться обновлением интерьера. Рай открыл дверцу шкафа и нахмурился:

— А как я отличу хорошие вещи от плохих?

— Положись на свой здравый смысл. Дина решительно приблизилась к высокому комоду и ощутила нервные спазмы в желудке. Она медленно выдвинула верхний ящик и с облегчением увидела там лишь нижнее белье и носки. Это в пакет для мусора. Постепенно она дошла до нижнего ящика, а когда выдвинула его, то просто замерла.

Рай вытянул шею, пытаясь увидеть, на что она смотрит:

— Что там, милая?

— Фотоальбом, — Дина осторожно вынула его из ящика. — Он принадлежал моей маме. -

Она начала перелистывать страницы. Рай подошел к ней и сел рядом. — На этих черно-белых снимках — мои бабушка и дедушка и их родители. А вот это — моя мама. Здесь ей всего семь лет.

— А есть ее более поздние снимки? — поинтересовался Рай.

— Должны быть, — Дина пролистала страницы и остановилась на цветной фотографии. — Вот она незадолго до болезни.

— А рядом с ней — ты?

— Да.

— Очень похожа на нее.

— Все так говорили, — с некоторой горечью в голосе произнесла Дина. — Удивительно, что отец сохранил мои фотографии. — Она взглянула на Рая. Пришло время все ему рассказать. Ее сердце забилось чаще, но она все же произнесла трудные слова:

— Ты кое-чего не знаешь… С той поры как мне исполнилось восемнадцать, отец ни разу со мной не разговаривал…

Рай сделал вид, что безмерно удивлен этой новостью:

— Но почему?

— Потому, что я пренебрегла его мнением и вышла замуж за Томми. — В глазах Дины заблестели слезы. — Боже мой, Рай, до чего же неразумны бывают люди! Я так и не смирилась со смертью мамы, и отец тоже. Горе разъединило нас. Мы разговаривали лишь тогда, когда отец приказывал мне что-нибудь а я ему дерзила и огрызалась. Жизнь казалась, мне ужасной. Я только и ждала того дня, когда мне исполнится восемнадцать и я смогу удрать отсюда подальше.

— И ты нашла выход, выйдя замуж за Томми?

— Я была глупой, глупой, глупой девчонкой! — страстно воскликнула Дина. — Отец хотел, чтобы я поступила в колледж. Но все, чего бы он ни хотел, было для меня неприемлемо. Думаю, я и вышла-то за Томми потому, что отец был категорически против. — После паузы она добавила:

— И с тех пор я расплачиваюсь за свою ошибку. В тот вечер, когда я покинула этот дом, чтобы выйти замуж, отец сказал, что больше никогда не заговорит со мной. Я решила: «Ну и пусть!» Но когда одумалась, оказалось, что это для меня отнюдь не безразлично. Я стала звонить ему, писала письма — да все без толку…

Рай обнял ее и коснулся губами ее щеки.

— Дорогая, не нужно бередить старые раны.

— Я знаю. — Она повернулась и зарылась лицом в его рубашку. Он еще крепче прижал ее к себе. — Теперь отец мертв, и я никогда не заслужу его прощения…

— Дина, возможно, это ему следовало бы просить у тебя прощения, — после короткой паузы сказал Рай. — Ведь он был взрослым человеком, а ты почти ребенком. Ребенком, потерявшим свою мать и бессильным унять боль утраты. Саймон должен был помочь тебе пережить это. Мне кажется, что из-за смерти жены он обозлился на весь мир и вымещал на тебе свою досаду. Возможно, мое замечание бестактно, но сердце подсказывает мне именно это.

— Он никогда не оскорбил меня действием, Рай.

— Иной раз моральное оскорбление еще страшнее.

— Но я оскорбила его так же, как и он меня. Рай отрицательно покачал головой:

— Очень печальная ситуация, но все же он был твоим отцом и к тому же взрослым человеком. И ему следовало понять, что происходит, прежде чем ситуация вышла из-под контроля.

Дина вздохнула:

— Наверное, ты прав. — Она поднялась на ноги и положила альбом на комод. — Давай поскорее закончим работу и уйдем отсюда.

Рай тоже встал с пола:

— Пойду отнесу эти две полные коробки в амбар. Ты не против?

— Нет, в амбаре им самое место. Там всегда сухо, даже во время дождей.

— Вот и отлично. — Рай поднял коробки и вышел из спальни.